Ричард Брэнсон - Достичь небес
К сожалению, Хьюз, как и Орвилл Райт, долгие годы испытывал непрерывные боли, причиной которых была авария, едва не ставшая для него роковой. 7 июля 1946 г. у его XF-11 — экспериментального разведывательного самолета армейских ВВС — во время испытательного полета отказал двигатель. Хьюз протаранил три дома на Беверли-Хиллз, и только после этого самолет застрял в четвертом и загорелся. Хьюз, обожженный и потерявший способность двигаться, долгое время нуждался в больших количествах обезболивающих лекарств, вызывающих сильное привыкание. Скорее всего, знаменитая «эксцентричность» в последние годы жизни — он питался только шоколадными батончиками и молоком и прятался за стенами из коробок с антисептическими салфетками — объясняется его вынужденной токсикоманией.
Говард Хьюз за штурвалом самого крупного в мире грузового самолета Н-4, «Елового Гуся»
Но даже на закате дней Хьюз имел огромное влияние. Он был крупнейшим частным работодателем в Неваде и тратил около $300 млн в год на свою многочисленную недвижимость в Лас-Вегасе. На протяжении 1960-х гг. и до самой смерти от отказа почек 5 апреля 1976 г. менеджеры Хьюза вели себя и действовали так, будто он по-прежнему активен и лично контролирует свои многочисленные бизнес-интересы, от авиалиний до казино, отелей и недвижимости. На самом же деле он половину времени смотрел триллеры, а вторую половину проводил в ванной. Трудно представить более жестокую судьбу для столь крупной фигуры и столь храброго человека.
Дуглас Бадер, человек, оказавший на меня в детстве самое сильное влияние, тоже страдал от боли всю свою взрослую жизнь. У него было обширное и исчерпывающее определение дураков, и он их не выносил.
Этот раздражительный старик был к тому же самым веселым и великодушным человеком, какого только может пожелать себе в друзья ребенок. Его пример долгие годы придавал мне уверенность. Кроме того, он дал мне и моему поколению один из лучших деловых советов.
Правила, сказал он однажды, существуют для того, чтобы умные ими руководствовались, а дураки им подчинялись.
История его собственной жизни лишний раз доказывает мудрость этого совета. Дуглас родился в 1910 г.; в двадцать лет он приехал в Редингский аэроклуб, исполнил перед такими же пилотами Королевских ВВС, как и он сам, несколько воздушных трюков на самолете Bulldog — и воткнулся левым крылом в пашню. В полетном журнале за тот день Бадер записал: «Разбился, делая бочку над самой землей. Плохо выступил». Дуглас не шутил: в тот день он потерял обе ноги.
Хотя в 1933 г. Королевские ВВС отправили Бадера в отставку, он продолжал летать. К 1940 г. Дуглас снова надел форму и летал на «харрикейнах» и «спитфайрах». Он сбил несколько немецких самолетов над Дюнкерком, активно разрабатывал тактику воздушных боев и завалил еще одиннадцать вражеских самолетов во время Битвы за Британию. В августе 1941 г. во время рейда по поиску и уничтожению наземных целей в Европе он вынужден был выброситься с парашютом над Ле-Туке, в оккупированной немцами Франции.
Он полетел в одну сторону, а один из его протезов, зажатый в кокпите, в другую. Оказавшись на земле — примерно в тех же местах, где в 1917 г. был смертельно ранен его отец, сапер Королевских инженерных войск, — Бадер был схвачен и оказался в лагере. Германские власти попросили британцев сбросить пленнику запасной протез. Британский летчик сбросил протез — и присоединился к коллегам, летевшим бомбить электростанцию Госнэ возле Бетюна; станцию спасла только плохая погода.
Такая невежливость вскоре померкла перед неприятностями, которые доставлял Дуглас своим тюремщикам. Обращались с ним хорошо; почти каждый опытный офицер люфтваффе, которому случалось попасть в те края, считал своим долгом заглянуть к Бадеру и развлечь его. Но Дуглас тратил все свое время и силы на подготовку побега. Побег ему удался — и не один раз, а несколько, пока отчаявшийся лагерный чиновник не пригрозил отобрать у него ноги. Угроза не возымела эффекта, и в конце концов Дугласа доставили в Колдиц. После освобождения 1-й армией США в апреле 1945 г. он сразу же отправился в Париж и потребовал себе «спитфайр», но получил отказ.
Глава 5
«Великая воздушная река»
Едва первый тепловой аэростат оторвался от земли в 1793 г., Жозеф и Этьен Монгольфье предложили сбросить четырнадцать тонн взрывчатки на осажденный город Тулон[5].
Как ни тягостно это признавать, но теория воздушной войны была разработана гораздо раньше, чем полет человека стал реальностью. Подробные выдуманные рассказы о бомбардировках с воздуха датируются самым началом XVII века. Появление настоящих аэростатов лишь добавило к этой картине дополнительные подробности и местный колорит. В 1842 г. в стихотворении «Локсли Холл» лорд Альфред Теннисон писал об «ужасной росе с воздушных флотов мира, сцепившихся в небесной синеве», и до реализации его предвидения оставалось совсем немного. Всего через семь лет во время осады Венеции австрийский лейтенант-артиллерист по имени Франц фон Ухатиус придумал бомбардировать город монгольфьерами, сделанными из бумаги.
Его первый в мире воздушный налет не удался. По рассказам очевидцев, «шары… взрывались в воздухе или падали в воду… Венецианцы, покинув дома, толпились на улицах и площадях, любуясь необычным зрелищем… Самые бурные аплодисменты звучали когда шары, занесенные ветром на позиции австрийских войск, там и взрывались».
К концу XIX в. считалось общепризнанным, что войны будущего — воздушные войны. Это одна из причин огромного успеха романов Жюля Верна: заголовки вроде «Робур-Завоеватель» (1886 г.) или его продолжение «Властелин мира» (1904 г.) выражали страхи тогдашнего поколения. К началу нового века стало окончательно ясно, что в аэроплане мир обрел оружие, способное погубить цивилизацию.
Война — это ад: воздушные баталии во множестве присутствовали в приключенческом сериале Альберта Робида 1908 г.
Через несколько минут после полудня 30 августа 1914 г., накануне битвы на Марне, в небе над Восточным вокзалом Парижа появился германский военный самолет Taube и сбросил несколько бомб. Погибла женщина. До конца войны от по-немецки пунктуальных бомбежек — строго в пять часов вечера — погибло еще пятьсот парижан.
Уже в тот момент практика стрельбы по мирному населению была далеко не новой, однако тот факт, что смерть исходила с небес, вызывал глубокую тревогу. В воздухе не было никаких правил, никаких договоренностей; не было даже прецедентов. Война разгоралась все сильнее, техника развивалась, и один германский генерал заметил, что разница между военным человеком и мирным жителем начала размываться.
Первая мировая война послужила лишь началом эры военных самолетов, но никто не сомневался в том, что в следующей европейской войне будут участвовать специально построенные бомбардировщики; европейские правительства, в свою очередь, не питали иллюзий относительно того, на что будет похожа такая война. Одним из наиболее влиятельных экспертов того времени был генерал Джулио Дуэ, итальянский военный теоретик и автор книги «Господство в воздухе», переведенной на многие европейские языки и ставшей бестселлером. Сейчас Дуэ читать просто страшно — слишком во многом он оказался прав. Он писал: «Мы должны прийти к жестокому, но неизбежному выводу, что какую бы сильную армию мы ни развернули в Альпах и какой бы сильный флот ни завели в морях, они не смогут эффективно помешать решительным действиям неприятеля, направленным на бомбежку наших городов».
В 1933 г. Герберт Уэллс, английский современник Дуэ, опубликовал роман «Облик грядущего» — политическое и футуристическое произведение, написанное будто бы в далеком будущем. Уэллс, как и все в то время, считал, что следующая война будет проходить в основном в воздухе и что она непременно погубит цивилизацию. Двадцать шесть лет назад он уже писал об этом. В его не отличавшемся особыми литературными достоинствами романе «Война в воздухе» (выходившем в 1907 г. отдельными частями) человечество приходит в упадок и возвращается к грубому феодальному существованию.
«Облик грядущего» рассказывает о будущей Второй мировой войне с невероятной точностью. В 1930-х гг. золотая пора Уэллса как писателя уже миновала, но он не потерял способности писать так, чтобы у читателей волосы вставали дыбом; в его романе польские самолеты сбрасывали газовые бомбы на Берлин, а итальянцы «подвергали такому же обращению Белград»; описывалась также «граница смертельного газа в восточном Бранденбурге».
Оценки предполагаемой реакции людей на бомбардировки с воздуха, сделанные британским правительством, были ничуть не более радужными. Специалисты-медики, которым был поручен анализ, считали, что человек под бомбами сойдет с ума. В первые дни войны госпитали, расположенные неподалеку от столицы, выписали всех больных, не нуждающихся в срочной помощи, и освободили для «нервных» десять тысяч коек. Считалось, что после авианалета те, кто успел спуститься в туннели под городом, просто откажутся выходить обратно. В начале войны лондонскую подземку на ночь даже запирали, чтобы люди в ней не прятались.
