Д. Лихарев - Эра адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота
Какие же качества требовались от первого морского лорда в начальный период войны? При данных географических и стратегических условиях важнейшим качеством было терпение, позднее это подчеркнул и сам Фишер. Кроме того, как признавали впоследствии многие адмиралы и старшие офицеры, в Адмиралтействе нужен был сильный человек, который мог бы сдержать Черчилля в тех случаях, когда последний начинал стремиться к претворению в жизнь какого-либо безумного плана 1.
Любопытно отметить, что Черчилль, настаивая на возвращении Фишера в Адмиралтейство, считал, что он сможет контролировать адмирала, в то время как все остальные полагали, что Фишер в Адмиралтействе будет призван контролировать Черчилля 2. И действительно, Фишер весьма преуспел в обуздании активности морского министра. Этот антагонизм в конечном счете и привел к его отставке. Если бы Фишер создавал более благоприятные условия для коллегиального принятия решений и больше прислушивался к мнению других, ему бы вскоре удалось реорганизовать генеральный морской штаб и полностью подчинить его своему влиянию. Тогда бы он имел возможность с легкостью отклонять прожекты Черчилля, не жертвуя при этом своим партнерством с морским министром, поистине не имевшим аналогов в истории британского Адмиралтейства. Но поскольку этого не случилось, то Фишер вынужден был прибегать к различным формам саботирования решений, человека, который способствовал его возвращению в Адмиралтейство.
Анализируя стратегические планы британского военно-морского ведомства первых месяцев войны, необходимо вернуться к грандиозной морской программе, намеченной на совещании 3 ноября 1914 г. Первоначально, многочисленные десантные суда и линейные крейсеры с необычайно малой осадкой предназначались для осуществления так называемого «Балтийского проекта» — грандиозной десантной операции по высадке силами британского флота русских армий на померанском побережье Германии. Эта версия по сей день остается общепринятой и разделяется большинством специалистов. Опровергнуть ее попытался один из биографов Фишера — профессор Раддок Маккей.
Английский историк утверждает, что участники совещания 3 ноября занимались главным образом вопросами, связанными с подводными лодками. Относительно судов других классов в протоколах конференции было всего несколько слов о том, что необходимо обеспечить пополнение флота военными кораблями в соответствии с потребностями 3. Главный аргумент Маккея состоит в следующем: в результате тщательных архивных изысканий им было установлено, что в протоколы ноябрьского совещания 1914 г. были внесены существенные изменения в сентябре 1916 г.4. С тех пор создавалось впечатление, будто все распоряжения, отданные о строительстве новых кораблей с ноября 1914 по май 1915 г., были сделаны в один день 3 ноября. В дальнейшем и Фишер, и Черчилль приложили немало усилий, утверждая, что вся деятельность Адмиралтейства подчинялась «Балтийскому проекту». После окончания войны Фишер еще больше преувеличил это впечатление в своих «Воспоминаниях» 5, хотя его репутация как военно-морского стратега сильно пострадала от этого. Тем не менее, факт остается фактом: именно после 3 ноября в течение нескольких месяцев конца 1914-начала 1915 гг. было заложено огромное количество судов, предназначенных для действий против побережья противника, в том числе свыше 200 самоходных десантных барж и 37 мониторов. В сооружении последних Фишер и Черчилль принимали самое живейшее участие. Когда представитель американских судостроительных фирм сообщил, что у них имеется несколько 356 мм двухорудийных башен, предназначавшихся для греческих дредноутов, строившихся в Германии, морской министр и первый морской лорд немедленно решили их приобрести 6. Башни установили на 4 больших мониторах, которые, кстати сказать, вызвали впоследствии нарекания некоторых специалистов.
К. Дж. Дьюар, командовавший одним из мониторов данной серии, вспоминал впоследствии: «Эти мониторы представляли собой плавсредства диковинного вида. На означенном имелись два 14-дюймовых орудия в башне в носовой части и противоминная наделка, торчавшая вдоль корпуса, как кринолиновые оборки. Она защищала его от торпедной атаки, но снижала максимальную скорость до 6 узлов. Изначально они строились лордом Фишером как часть флота, предназначенного для операций в Балтийском море, но один бог знает, что бы они там делали, если бы туда добрались, и я сомневаюсь, знал ли это сам Фишер. И хотя «Балтийский проект» так никогда и не материализовался, на нем лежит ответственность за пустую трату денег и труда. Помимо мониторов, дорогостоящие аномалии вроде «Фьюриеса» и «Глориеса» также предназначались для этих целей» 7.
Возможно, тогда Фишер и представлял себе, как неповоротливые мониторы громят своей артиллерией побережье Германии и волны русских солдат катятся через дюны померанских пляжей. Но, несмотря на то, что мемуары адмирала Дъюара лишний раз свидетельствуют в пользу общепринятой концепции, от аргументов профессора Маккея просто отмахнуться нельзя. Для разрешения данной проблемы уместно совершить краткий источниковедческий экскурс. Главная трудность проистекает от того, что в августе-октябре 1916 г. Фишер и Черчилль, возобновив дружеские отношения после отставки и разрыва в мае 1915 г., стали тщательно согласовывать свои показания перед «Дарданелльской комиссией» 8. Поддерживая тесные контакты с Черчиллем, Фишер давал показания согласно выработанной ими общей линии, утверждая, что все корабли морской программы 1914–1915 гг. предназначались для «Балтийского проекта». Да и сам термин «Балтийский проект» появился только с сентября 1916 г.
Это всегда следует помнить при использовании «Мирового кризиса» и мемуаров Фишера в качестве источников по истории данной проблемы. В своей книге Черчилль с удовольствием обращается к теме балтийской экспедиции, много пишет о поддержке ее Фишером, о планах использования русских войск в качестве десанта, который предложил он сам еще в августе 1914 г. При этом Черчилль явно навязывает читателю свою версию.
После смерти адмирала в 1920 г. и выхода в свет первого тома «Мирового кризиса» в 1923 г., Черчилль во многом пересмотрел свои отношения с Фишером и вместе с ними свои взгляды на «Балтийский проект». Но только в конце 20-х гг. Черчилль счел возможным сделать достоянием гласности, насколько далеко Фишер заходил в своих нападках на него, как в Адмиралтействе, так и в правительственном кабинете в мае 1915 г.
Когда в 1929 г. вышла двухтомная работа Реджинальда Бэкона о Фишере, Черчилль был крайне раздосадован той критикой, которой подверг его автор на страницах своего труда. В ответ на нападки Бэкона бывший морской министр опубликовал в апреле 1930 г. большую статью о своих отношениях с Фишером. Впоследствии этот материал был включен в книгу Черчилля «Великие современники». Публикация Черчилля очень важна для правильного понимания той роли, которую сыграл Фишер в Адмиралтействе в годы войны, и его отношения к «Балтийскому проекту». Черчилль, в частности, писал: «Биограф изо всех сил тщится представить его блестящим военно-морским стратегом и военным руководителем. Нам напоминают о том, что у него был замечательный план по форсированию проливов и прорыва на Балтику силами британского флота с тем, чтобы завоевать господство на этом море, отрезав Германию от скандинавских источников сырья и высвободив русские армии для десантной операции поблизости от Берлина. Действительно, лорд Фишер часто говорил и писал о данном проекте, и мы с ним начали строительство множества бронированных плоскодонных судов для высадки войск под огнем. Я, тем не менее, не верю, что у него когда-либо был конкретный и всеохватывающий план действий»9.
В большей своей части раздел о Фишере в «Великих современниках» звучит убедительно. Во всяком случае, эта публикация Черчилля снимает камуфляж, сделанный в 1916 г., и немного позднее. Как ни парадоксально, но она скорее укрепляет репутацию Фишера, как стратега, нежели подрывает ее. Если адмирал действительно считал возможным полагаться только на дальнюю блокаду и выжидать, пока не представится случай для сражения в выгодных для английского флота условиях, такую позицию трудно оспаривать. Если «Балтийский проект» был ни чем иным, как поводом для разговоров и средством для того, чтобы предотвратить претворение в жизнь наиболее рискованных проектов Черчилля, это свидетельствует в пользу Фишера!
Таким образом, «Балтийский проект» служил для Фишера прикрытием, под которое он «выбивал» деньги для выполнения судостроительной программы, а впоследствии предлогом не давать кораблей для Дарданелльской операции. В пользу такого предположения имеется немало косвенных свидетельств. Фишер никогда не обсуждал план прорыва в Балтийское море с командующим флотом в водах метрополии адмиралом Джеллико. Перед генеральным морским штабом ни разу не была поставлена задача разработать операцию по высадке десанта в Померании. Никто за всю войну не спрашивал мнения военных о «Балтийском проекте» 10. И, наконец, никаких консультаций по поводу возможных совместных действий не было проведено с русским командованием.
