О. Паркc - Линкоры британской империи Часть III: «Тараны и орудия-монстры»
«Инфлексибл». Схема распределения бронирования
За пределами цитадели плавучесть по ватерлинии обеспечивалась броневыми палубами и подразделением корпуса на мелкие и глухие отсеки с пробкой и парусиной. Пространство высотой 1,98 м между находящейся несколько выше ватерлинии главной палубой и расположенной под ней броневой палубой было разделено на отсеки, заполненные углем или корабельными запасами в водонепроницаемых ёмкостях, формируя тот самый «плот», который и поддерживал плавучесть, локализуя затопление через снарядную пробоину лишь одним подобным отсеком – с наибольшей вероятностью им должна была оказаться бортовая угольная яма. Одним из несомненных пробелов проекта являлось то, что 2/3 всего угля пришлось хранить в бункерах за пределами цитадели, так что когда корабль шёл в бой, эти отсеки заполнялись водой с целью предотвращения его возгорания при разрыве фугасного снаряда. Угля, остававшегося в распоряжении на время сражения, имелось лишь 400 т в бортовых боевых угольных ямах внутри цитадели – это количество всегда сохранялось неприкосновенным и готовым к использованию.
На протяжении 21 м к носу и корме за пределами цитадели пространство между угольными ямами на нижней палубе и бортовой обшивкой подразделялось на отсеки шириной 1,2 м, заполненные пробкой, которые, в свою очередь, отделялись от внутреннего пространства корпуса дополнительным коффердамом шириной 0,6 м. Он был наполнен парусиной и паклей, и также простирался на всём протяжении угольных бункеров. Опытный расстрел 68-фунтовым фугасным снарядом железных ящиков в уменьшенном масштабе, заполненных смоченной хлористым кальцием пробкой, продемонстрировал, что она плохо горит и может использоваться для предотвращения затопления, а парусина и пакля склонны засасываться в пробоины и способствовать их закупорке.
Согласно расчётам, даже при пробитии всех заполненных пробкой отсеков и разрушении коффердама позади них корабль должен был оставаться наплаву и быть способен продолжать бой. К несчастью, после замены 60-тонных орудий 80-тонными все расчёты по остойчивости пришлось переделать заново. По выражению Барнаби «изменение вооружения поставило нас в большую зависимость от целостности небронированных частей корабля, нежели чем это было тогда, когда корабль только был спроектирован». Эти радикальные изменения итогового проекта привели к неизбежному результату – в то время как более протяжённая цитадель с увеличенным запасом плавучести была отвергнута из-за меньшей прочности более тонкой брони (при том же её суммарном весе), более тяжёлые орудия всё-таки заняли место прежних более лёгких, хотя в расчёт не было принято сопутствующее этому уменьшение остойчивости забронированного пространства корпуса, что в целом отдавало корабль на милость состояния небронированной надстройки в оконечностях.
Надстройка
Носовая и кормовая надстройки, поднимающие верхнюю палубу на высоту 5-6 м, обеспечивали хорошую мореходность и немало способствовали повышению остойчивости, вместе с этим образуя пространство для офицерских кают. Носовая надстройка имела ширину 6,55 м, кормовая – 9,1 м. Между трубами возвышалась вентиляционная шахта, параллельно служащая основанием для ходовой рубки, мостик вокруг которой соединялся узкими переходами и носовой и кормовой надстройкой. Огонь по диаметральной плоскости в нос и корму, хотя и предполагавшийся номинально, на самом деле вызывал страшное сотрясение надстроек, так что стрелять прямо по курсу или наоборот допускалось только во время боя при самом критическом положении корабля; что же касается стрельбы каждой из башен на противоположный борт поверх палубы, то она сильнейшим образом встряхивала все надстройки, причём наиболее неприятно чувствовали себя люди в ходовой рубке.
Эта ходовая рубка была небронированной, но на одном мелкомасштабном отчётном чертеже перед носовой трубой показана небольшая броневая рубка. Поскольку поверх неё возвышалась штурманская рубка, а по бокам располагались вентиляционные раструбы, сильно ограничивающие обзор, об этой конструкции не приходится говорить как о полноценной боевой рубке. В то время необходимость в надёжно бронированном посте управления ещё не осознавалась со всей ясностью. Способы передачи приказаний и сигналов всё ещё оставались очень несовершенными, и полноценная боевая рубка в том её качестве, в котором она обрела форму в последующем, ещё не могла быть эффективным центральным постом управления кораблём в бою. Поэтому считалось неправильным и неоправданным расходовать вес на бронирование подобной цели – это объясняет, почему «рубки управления» (pilot towers), равно как и ранние боевые рубки были небольшими и слабо защищенными.
Скорость
На приёмных ходовых испытаниях «Инфлексибл», сделав четыре пробега на мерной миле в Стоукс-Бей, развил среднюю скорость 14,75 уз при мощности 8407 л.с. – однако на них он вышел облегчённым, имея осадку всего 5,74 м носом и 7,0 м кормой. Четырёхлопастные гребные винты расценили как слишком большие для его машин и заменили их двухлопастными, а затем продолжили испытания. Вентиляция оказалась вне всякой критики, так что пребывание в машинных отделениях сделалось невыносимым: в итоге две вертикальных вентиляционных шахты к кожухам дымовых труб и ещё две к раструбам пришлось оснастить вытяжными вентиляторами и заборными шахтами свежего воздуха – в результате температура и в пределах цитадели, и в нижних палубах достигла допустимых значений. При естественной тяге корабль развивал 12,8 уз при 6500 л.с, к концу же службы он мог дать лишь около 10,5 уз.
Мореходные качества
С целью обеспечения остойчивости даже для случая, когда оконечности могли быть разнесены неприятельскими снарядами, метацентрическую высоту приняли равную 2,44 м; это, однако, сделало корабль склонным к быстрой бортовой качке. Хотя «Инфлексибл» и получился более устойчивым на волне, чем опасались, его период качки составлял всего 5,5 с, против 7 у «Беллерофона» и 8 у «Геркулеса», считавшихся устойчивыми кораблями с медленной качкой. Поэтому для достижения качеств лучшей орудийной платформы без ущерба для остойчивости теперь пустились на внедрение новинки – цистерн-успокоителей качки (их разместили в носу и корме; правда, носовые всё же чаще использовались просто для хранения воды). Они представляли собой большие балластные объёмы, соединённые между собой располагавшимися поперёк корпуса трубопроводами, через которые при качке вода перепускалась с борта на борт в противофазе с размахами судна. Корабельный журнал не отражает результатов применения этих цистерн-успокоителей, но по слухам, на практике вода не успевала переливаться из одной цистерны в другую достаточно быстро, так что амплитуда колебаний броненосца с борта на борт порой даже усиливалась, а не становилась меньше.4 В общем «Инфлексибл» прослужил в первой линии лишь семь лет, проведя их в два приёма в составе Средиземноморской эскадры, где его низкий надводный борт всего в 3 м высотой не был серьёзным недостатком.
Оснастка
Изначально задуманной в качестве боевой единицы только с лёгкими мачтами, «Инфлексибл» для плаваний мирного времени получил парусную оснастку брига, так что его экипаж имел возможность участвовать в парусных учениях вместе с остальным флотом. Мачты имели высоту 22,9 и 12,8 м, стеньги 14,0 м, брам-стеньги 11,9 м, реи были длиной 24,2 м, марса-реи 13,7 м и бом-брам-реи 11,1 м. Площадь парусов составляла 1718,7 м2, косых парусов он не нёс.
Эта оснастка, что нередко отмечал Барнаби, появилась «не вследствие расхождения во взглядах морских офицеров, а была частью итогового проекта, на которой настояли те, за кем оставалось окончательное решение» – восхитительная колкость по поводу предрассудков Уайтхолла. Тот, кто настоял на принятии этого абсурдного решения, повинен в совершении тяжелейшей ошибки, хотя корабль и страдал от этого всего четыре года. К 1885 г. полный рангоут уступил место боевым марсам, и во время ремонта «Инфлексибла» в том же году на нём установили шестовые мачты с круглыми боевыми марсами и лёгкими сигнальными реями. В 1900 г., когда его собирались «модернизировать» с добавлением батареи 6» орудий, верфь в Портсмуте изготовила для него оснастку «Султана» с двумя марсами на каждой мачте. Однако в итоге, как и в случае с «Дредноутом», согласия казначейства на эти расходы так и не последовало, так что этим мачтам было суждено много лет пролежать на угольной пристани как напоминание того, на что мог быть похож этот старый корабль на исходе его дней.
Внутреннее устройство «Инфлексибла» оказалось намного сложнее по сравнению с его предшественниками и после вступления корабля в строй путаницы в нижних палубах удалось избежать только благодаря изобретательности его первого командира кэптена Дж.А.Фишера.
