Артур Кларк - Голоc через океан
Первый подводный кабель решили проложить в узкой части пролива Па-де-Кале, чтобы установить телеграфную связь между Англией и Францией. В 1840 году профессор Уитстон представил на рассмотрение Палаты Общин план прокладки телеграфного кабеля по дну пролива от Дувра к французскому берегу. Это был первый серьёзный план, заслуживающий внимания (в парламенте к нему отнеслись, как к несбыточной фантазии). Уитстон предварительно провёл опыты передачи сигналов по подводному кабелю, проложенному между судном и маяком в заливе Суонси (Южный Уэльс). Однако эти опыты не являются, между прочим, первыми в истории. Приоритет здесь принадлежит директору Восточно-Индийской телеграфной компании доктору О'Шонесси, который годом раньше проложил первый подводный телеграфный кабель по дну реки Хугли, которая впадает в Бенгальский залив на северо-востоке Индии, недалеко от Калькутты.
Несколько позже, в 1842 году, опыт передачи сообщений по подводному кабелю произвёл и Морзе. Его кабель, защищенный резиной и свинцовой трубкой, был проложен в нью-йоркской гавани. Основываясь на результатах своих исследований, Морзе в 1843 году сказал: "Телеграфная связь через Атлантический океан сейчас для многих кажется немыслимой, но я уверен, что настанет время, когда этот проект будет осуществлён".
По удивительному стечению обстоятельств проект прокладки кабеля через Па-де-Кале был реализован человеком, который не имел никакого отношения к такого рода вещам.
Это был бросивший своё дело продавец антикварных ценностей Джон Уоткинс Бретт. К 45 годам на продаже ценностей он составил состояние и, будучи ещё полон сил и энергии, решил заняться чем-нибудь другим. Его младший брат, инженер Джекоб, увлекался проблемами подводной телеграфии. Видимо, это послужило толчком к организации телеграфной компании под громким названием "Генеральная Океаническая и Подземная Электропечатающая Телеграфная Компания Братьев Бретт".
Джекоб Бретт
Джон Бретт
В результате переговоров с французским правительством Бретты получили концессию на прокладку кабеля через Па-де-Кале, а затем подписали контракт на его изготовление с английской компанией "Гутта-Перча"[5]. Но, как это часто бывает с новыми проектами, всё было стремительно запущено в производство, без учёта многих проблем и предварительного решения ряда вопросов. Об их существовании просто не подозревали. Кроме того, стремительных темпов требовали жёсткие сроки концессии (15 месяцев), невыполнение которых грозило банкротством. Девиз был прост: "Или к первому сентября 1850 года установить связь между Англией и Францией – или потерять всё".
В 1849 г. от президента Французской республики Луи Наполеона Бонапарта (впоследствии император Наполеон III). Англичане Бретты обратились к французскому правительству после безуспешных попыток заинтересовать своим проектом английские официальные и деловые круги.
Наконец, кабель был готов, и шансы на банкротство уменьшились. Кабель представлял собой обычный одножильный медный провод, изолированный гуттаперчей, и был настолько примитивен, что его работа под водой казалась маловероятной[6]. Однако его и не пытались сделать более прочным. Предполагалось, что, однажды проложенный, он будет спокойно лежать на дне пролива, где с ним ничего не может случиться. Только выходящие на берег концы кабеля решили защитить от случайных повреждений свинцовыми трубами.
Радость предпринимателей омрачалась подчас нелепыми вопросами вездесущих скептиков, которые почему-то изо всех сил пытались испортить настроение. Конечно, многие относились к проекту недоверчиво, но особенно активно, как и полагается, вели себя те, кто меньше всего в нём разбирался. Один джентльмен, например, увидев подготовленный к прокладке кабель, очень удивился и заявил: "Люди, которые это организовывают, должно быть, не в своём уме: как можно подёргивать такой длинный и тяжёлый провод, да ещё если он лежит на неровном дне моря?!" Джентльмен был убеждён, что сигналы с одного берега на другой будут передаваться не иначе, как путём подёргивания провода: ну, скажем, примерно так, как это делается в домах вельмож, когда надо вызвать кого-нибудь из многочисленной челяди.
Всего три дня оставалось у Бреттов до окончания срока контракта, когда они смогли, наконец, начать погрузку своего сорокакилометрового кабеля на борт маленького парового буксирчика с громким названием "Голиаф". Кабель, намотанный на большой барабан, диаметром свыше двух метров и длиной пять метров, едва помещался на узкой корме, занимая всю ширину палубы [7].
Утром 28 августа 1850 года "Голиаф" торжественно покинул Дувр и гордо устремил свой нос к французскому берегу. Барабан, возвышавшийся на его корме, словно огромная шпулька пряжи, вращался по мере размотки кабеля. Медленно продвигаясь вперёд, "Голиаф" напоминал рыболова, который натянул леску, пытаясь сорвать зацепившийся крючок. О другой, более совершенной прокладке в то время и не помышляли. Теперь прокладка подводного кабеля производится специально оборудованными судами, где кабель, уложенный виток к витку, лежит в особых трюмах, называемых тенксами.
28 августа 1850 года. "Голиаф", сопровождаемый картографическим судном "Видгеон", прокладывает первый морской подводный кабель между Дувром и мысом Гри-Не. (Современный рисунок)
Итак, метр за метром уходил кабель за борт "Голиафа". Но, к сожалению, он оказался таким лёгким, что не тонул. К нему пришлось подвешивать через каждые сто метров свинцовые грузила, а это вызывало частые остановки, cyeту и вообще замедляло продвижение к цели.
Однако всё обошлось благополучно. В тот же день вечером "Голиаф" подошёл к мысу Гри-Не[8] и при всеобщем ликовании передал второй конец кабеля на французский берег. Кабель тотчас же подключили к приёмному телеграфному аппарату, и все замерли в ожидании сообщения. Таким сообщением должно было быть приветствие Джона Бретта Луи Бонапарту. Но, увы! Аппарат воспроизводил только хаотические сигналы, которые никто прочитать не мог. Они были лишены всякого смысла; казалось, что операторы на английском берегу заранее отпраздновали это событие… Заменили аппарат, но это не дало ожидаемых результатов. Вдруг – о, радость! — сквозь хаос сигналов прошло несколько отрывочных слов. Это была победа. Теперь Бретты имели все основания заявить, что договорные условия выполнены, и могли избежать банкротства.
Однако все последующие попытки принять сколько-нибудь связные сигналы не удались. К всеобщему удивлению, они по-прежнему в обоих направлениях шли в виде какой-то бессмыслицы. Ни Бретты, ни кто-либо другой в то время не знали, что они встретились с препятствием, которое ещё долгие годы оставалось загадкой для людей и мешало установлению нормальной связи по подводному кабелю.
Тогда не вызывало сомнений, что надлежащим образом изолированный кабель будет так же хорошо работать под водой, как и на суше. Никто не подозревал, что, попадая в высокопроводящую среду, кабель существенно изменяет свои токопроводящие свойства и вследствие значительной электрической ёмкости становится как бы вялым, инертным. Сигналы начинают "двигаться" по кабелю с неодинаковой скоростью, зависящей от их продолжительности, говоря популярно, точка, пущенная вперёд, отрывается от следующего за ней тире, которое, в свою очередь, настигает другая точка и т. д., получается полный хаос. Именно это обстоятельство сбило Бреттов с толку. Если бы операторы соблюдали тогда необходимые паузы между посылкой сигналов различного "звучания", им, вероятно, удалось бы передать текст какого-нибудь сообщения и даже текст восторженного приветствия Джона Бретта Луи Бонапарту. Но они не знали истинных причин неудачи и не могли воспользоваться таким простым решением.
К тому же на следующий день дальнейшие эксперименты оказались вообще невозможными. Когда унылые операторы вновь уселись утром за свои аппараты, линия совершенно бездействовала. В результате поисков выяснилось, что недалеко от французского берега кабель оборван. Вскоре был найден и виновник повреждения линии. Оказалось, что французский рыбак случайно зацепил кабель якорем и, поскольку кабель был лёгким, без особого труда поднял его на борт своей лодки. Новый вид "морской водоросли" с блестящей начинкой очень удивил рыбака. "А вдруг это золото?" – подумал он и на всякий случай вырезал кусок, чтобы посоветоваться с друзьями…
Так началась война между владельцами подводных кабелей и многочисленными судовладельцами, которая продолжается и в наши дни. Дело в том, что наибольший ущерб подводным кабелям наносят дрейфующие якоря судов и рыболовные тралы, хотя в этих случаях зачастую ущерб бывает обоюдным: современные подводные кабели обладают значительным весом и прочностью, достаточной для того, чтобы оторвать зацепившийся за него трал или якорь небольшого судна.
