Кеннет Максей - Танк против танка
О том, какую степень уважения испытал генерал Хэйг к новому оружию, говорит тот факт, что еще до завершения битвы на Сомме британский главнокомандующий решил закрепить их статус, поместив танки под командование отдельного штаба, который в итоге превратился в Штаб танкового корпуса. Командиром Хэйг назначил подполковника Хью Иллеса, а начальником штаба – капитана Джиффарда ле Кью Мартела. Оба являлись саперами, обладавшими техническими знаниями и талантом военных, и уже имели дело с танками до этого назначения. Спустя несколько месяцев в корпусе появился один пехотный офицер, которому предстояло занять должность начальника штаба, майор Джон Фредерик Чарльз Фуллер. Помимо присущего ему саркастического остроумия, не способствовавшего любви и признанию его со стороны консервативных элементов в армии, которых Фуллер презирал, он обладал также и огромным военным талантом, что делало его одним из выдающихся солдат своего времени.
В период с конца ноября 1916-го и по 9 апреля 1917 г., когда танкисты вновь вступили в боевые действия, Иллес со своим штабом лихорадочно трудился над обобщением опыта Соммы, стремясь превратить находки в основу тактической доктрины, которая помогла бы повысить боевую эффективность новых машин и сделать из них оружие победы. Количество поступавших с заводов в Англии машин и членов экипажей во Франции увеличивалось, что давало возможность перейти от теорий к практике. Сами танки подвергались постоянному усовершенствованию, главным из которых следует назвать наращивание толщины брони до 12-16 мм, что позволяло устранить угрозу со стороны бронебойных пуль. Однако 60 имевшихся в распоряжении Mk I и Mk II, которые 9 апреля 1917 г. вступили в бой под Аррасом, все еще имели первозданное бронирование; их усовершенствования ограничились лишь удалением колесной пары, внедренной на Mk I для облегчения управления машиной, но не дававшей совершенно никакого выигрыша. Последних Mk IV, которым по-прежнему были присущи свойственные Mk I неуклюжая система управления ходовой частью и руководства боем, фронту предстояло еще дождаться – они появились не ранее июня.
Жизненно важные вопросы снабжения, численности и применения танков тесно переплетались с тем, что касалось их по-прежнему низкой механической надежности и боевой живучести. В июне 1916 г. британцы ломали головы над тем, какой танк должен будет прийти на смену Mk I. Они попытались совместить идею относительно дорогой, снабженной противоснарядной броней машины с потребностью в широких поставках более дешевого и, следовательно, более массового танка, обладавшего бы маневренностью, которая сама по себе могла обеспечить ему повышенную степень защиты. Решающее слово в итоге сказал размах производственных сложностей и себестоимость 100-тонного тяжелого танка, проект выпуска которого отложили в сторону, отдав предпочтение 14-тонной машине, развивавшей скорость 13 км/ч, или среднем)' танку «А» (известному как «Унппет»); бронирование его было таким же, как у Mk IV. тогда как вооружение состояло лишь из пулеметов. В то же самое время Уилсон и его коллеги-конструкторы раздобыли более мощный двигатель для изделия-наследника Mk IV и переработали механизм управления машиной гак, чтобы с ним справлялся один человек без привлечения ассистентов, как прежде.
Дебют британских танков на Сомме и осознание французами и британцами того, что направление мышления в сфере создания боевых бронированных машин повышенной проходимости идет у них одним и тем же путем, привело к обмену информацией между союзническими силами и даже некоторому сотрудничеству. В конструктивном плане французская модель явно претерпела сильное воздействие гусеничных машин типа трактора Холта, но была принята без всесторонних испытаний и проверок, в отличие от того, как это происходило у британцев. В апреле месяце, в ходе боев за Шмен-де-Дам, французам пришлось испытать немало неприятностей из-за несовершенства подвески. Процесс танкостроения находился под влиянием полковника Жан- Батиста Этьена, который сумел убедить французский генеральный штаб и заправил промышленности попытать счастья с боевыми бронированными машинами. Как артиллерист, Этьен стремился пойти дальше создания просто способного преодолевать проволочные заграждения трактора, оснастив машину штурмовой пушкой: в результате представленные фирмами «Шнейдер» и «Сен-Шамон» модели имели установленные в лобовом броневом листе 75-мм пушки. Несмотря на все механические недоработки, оба французских «шар д'ассо» выигрывали оттого, что применялись сравнительно массово (изготовители успели отпустить военным к битве при Шмен-де-Дам около 400 машин) и от простоты руководства боем, в ходе которого командир мог направлять действия стрелка, ведущего огонь из 75-мм пушки прямой наводкой. В том обстоятельстве, что битва при Шмен-де-Дам превратилась в очередную кровавую мясорубку для французской пехоты, виновато скорее отсутствие фактора внезапности атаки для немцев, а не неадекватное участие танков; явно приходила пора менять доминирующее в тактике артиллерийское мышление.
ОТВЕТ НЕМЦЕВ
Очевидная неэффективность действий союзнических танков не дала немцам ясности в отношении потенциала бронетехники. В октябре 1916 г. для изучения предмета была создана комиссия (названная A7V в целях поддержания секретности). К Рождеству работа принесла плоды в виде машины, в основе которой лежала подвеска Холта. Однако в отличие от британцев и французов разработчики немецкого танка не получили столь же энергичной «спонсорской» поддержки и встретили довольно прохладный интерес со стороны главного командования. Недостаточный энтузиазм властей обуславливался целой цепочкой факторов. Генеральный штаб кайзеровской армии вообще весьма слабо поддерживал внедрение в армии моторной техники – более чем странное отношение со стороны военных страны. в которой и был. собственно говоря, разработан двигатель внутреннего сгорания. До войны руководство германской армии вкладывало основные средства в железнодорожный и гужевой транспорт, поскольку и то, и другое давало заметную отдачу в ходе победоносных европейских кампаний в 60-70-е годы XIX века. Таким образом, побудительные мотивы к смене выигрышной комбинации как будто бы отсутствовали. Но среди немецких военных уже находилось немало таких, кто видел причину провала служб тылового обеспечения в ходе броска к Парижу в 1914 г. в излишнем доверии к железнодорожникам, тогда как неспособность инженерно-строительных служб своевременно восстанавливать взорванные мосты лишила снабженцев возможности поспевать за наступающей армией. То же касалось и гужевого транспорта, который не справлялся с грузопотоком при доставке военных материалов от расположенных в тылу станций к передовой.
Главным образом отсутствие острых потребностей в танках со стороны военных вкупе с ошибочным перспективным мышлением – вот что ставило в 1917 г. бронемашины в список низкоприоритетных у немцев вещей. В то время как союзникам приходилось прибегать к наступлениям под давлением соображений экономического и политического характера в условиях необходимости изгнать захватчиков с французской и бельгийской земли, центральные державы были готовы – да и вынуждены, по причине потерь – держания оборонительной тактики на западе на протяжении всего 1917 г., сосредотачивая силы на том, чтобы покончить с Россией на востоке. Танки, как считали многие, не требовались в обороне, а также казались неуместными в России, где на огромных просторах уже деморализованный и разложенный деятельностью революционеров противник и без того оказывал лишь слабо согласованное противодействие старомодным пешим и конным армиям. Так, комиссия A7V напрасно потратила год в нерешительных экспериментах, пока 1 декабря 1917 г. производственники не получили заказ на первые 100 боевых машин массой Ж) тонн. A7V имел усовершенствованные гусеницы изделий Холта, приводился в движение 100-сильным двигателем фирмы «Даймлер», развивал максимальную скорость 13 км/ч, а в качестве вооружения нес 57-мм пушку в носовой части корпуса плюс шесть пулеметов. Подобно другим существовавшим тогда танкам, A7V страдал от чрезвычайной механической ненадежности и множества конструктивных ошибок, из которых самой опасной являлось, вероятно, хрупкое бронирование.
Следует, пожалуй, считать лишь чистым совпадением тот факт, что заказ на эти танки выдали 1 декабря 1917 г. В то же время, очень похоже, что в подоплеке решения лежали возникшие страхи в отношении того, что проволочки нескольких прошедших месяцев могли повлечь за собой губительные для Германии последствия. Поскольку 20 ноября на Западном фронте разгорелось сражение близ Камбре, которое убедило военных всех противоборствующих сторон в том, что танки представляют собой смертоносное оружие, которое пришло на ноля боев всерьез и надолго.
