Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 3. 1983-2000 (сокр. вариант)
Сегодня в 10.23 должна была стартовать «Энергия». Запуск отложили. Автоматика выключила всю схему за 51 секунду до отрыва ракеты от стартового комплекса.
29.10.88
* * *Бакланов17 пригласил съездить в Перхушково, в штаб Ракетных войск стратегического назначения. Работы у штабистов невпроворот: они отслеживают движение всех спутников, всех последних ступеней ракет-носителей, всех более-менее крупных объектов, которые крутятся вокруг Земли. Очень интеллигентная, умная и начитанная аудитория. Начальник их – генерал – тоже произвёл очень приятное впечатление. Были: Бакланов, Лакшин, Ваншенкин, Оскоцкий, Апенченко и я.
* * *В «Литгазете» напечатали мою полосу о Туполеве18. Все меня стращают местью Туполева-младшего, о котором я написал, что его отец забыл, что природа отдыхает на детях гениев.
* * *Сегодня утром летал наш «Буран» в автоматическом режиме. Полная победа! «Энергия» вытащила его на орбиту спутника, он сделал два витка и сам сел. Невероятное ликование в Подлипках. Телефонный шквал. Сияющий Горбачёв объявил об этом полёте на совещании аграрников в Орле.
«Буран» первый (и, увы, последний раз!) стартует в космос 15 ноября 1988 года
15.11.88
* * *Алексей Леонов рассказывал мне, как плохо живется сейчас Андрияну Николаеву. Родная дочь называет его «чуркой». Мама умерла. Родной брат умер. Он совсем один. В будущем году ему исполнится 60 лет…
1989 год * * *
Феодосьев19 и Елисеев20 – два хороших мужика – не могут примириться, и я бессилен их примирить.
* * *Обещал Данилину21 написать статейку в связи со смертью Глушко. Но тут приехал Юрка22 и мы с ним принялись пить водку. В баню решили не ехать и в конце концов повалились спать. В 5-м часу утра Юрка разбудил меня и сказал, что надо садиться писать заметку, поскольку в 10 часов за ней приедет Данилин. Собрал в кулак всё, что могло в то время уместиться в моём кулаке: волю, память и почерк (всего этого, надо признать, было впритрусочку). Написал. Но перед самым приездом Данилина опрокинул на рукопись стакан минералки. Сушил на батарее, а потом обводил расплывшееся. Никогда не видел рукописи по внешнему виду столь чудовищной!
Заметка «Сила огня. Памяти академика В.П.Глушко» была опубликована в «Известиях» в тот же день – 14.1.89.
* * *Глушко вопреки христианским обычаям завещал разделить свой прах – часть отправить на Луну, часть замуровать в Кремлёвской стене. В МОМе23 спросили: «А он деньги на лунную ракету оставил?» и спустили этот вопрос на тормозах. А сегодня тихо, без речей, урну с прахом мятежного Валентина Петровича похоронили на Новодевичьем кладбище.
Жил в суетной гордыне и умер в суете.
17.1.89
* * *Третья встреча с Барминым. Долго втолковывал мне, что Харитон24, Зельдович25 и Гинзбург26 – главари советских сионистов.
* * *Ездил в посёлок «ЛГ» к Галлаю, где мы, как два петуха разгребали лапками навозную кучу моих сочинений, выискивая червячков, а найдя, принимались их обсасывать, вырывая друг у друга. Галлаю книжка («Катастрофа»)27 понравилась, но замечаний много. Главное не в том, что я путаюсь в элеронах-лонжеронах, а в тех кусочках, где мне изменяет вкус. А они есть…
* * *Раскручивается скандал по поводу моей статьи «Престиж на вынос». Её подзаголовок – «Почему японец на советской орбитальной станции должен стать первым космическим журналистом?!» Мироненко28 говорил с Рыжковым29. Рыжков разгневан тем, что он не в курсе дела. Сказал, что заставит послать советского журналиста за рубли. Днём Фронин30 звонил кому-то из замов Дунаева31, который частил меня в хвост и в гриву.
Потом Губарев32 звонил Фронину и рассказывал, что якобы Горбачёв33 звонил Афанасьеву34, и говорил, что в 1990 году полетит всё-таки советский журналист. Я считаю, надо меня посылать.
* * *«Месячник штурма» закончился. Книгу я не дописал, и когда допишу, не знаю. И знать не хочу! Я работаю с невиданной и неприличной для сочинителя производительностью. За месяц я написал 7 печатных листов – 180 страниц!.. На дне рождения были Юра с Женей35 и старшие сыновья. Так мило, душевно посидели… Чуда был в ударе!
Книжка 110
Июнь 1989 г. – июль 1991 г
Переделкино – Пицунда – Переделкино – Малеевка – Переделкино – ИМБП – Переделкино – Весьёгонск – Переделкино – Москва – Нью-Йорк – Чикаго – Милуоки – Лос-Анджелес – Сан-Франциско – Сан-Луис – Чикаго – Вашингтон – Переделкино – Малеевка – Переделкин – Ленинград – Переделкино
* * *Сидел сегодня, работал, потом посмотрел в окно и подумал: а что бы сам Королёв сказал о моей работе? А потом: почему я сам так много не сказал ему?
* * *Прелестное бабье лето 1989 года. Как мне хочется в лес, а «Королёв» не пускает…
* * *23 ноября в 14 часов 20 минут закончил «Королёва». Самому не верится, и не знаю, что теперь делать и как жить.
* * *Севастьянов36 знает всё, но всё приблизительно. Удручает его нежелание хоть что-нибудь знать точно.
1990 год * * *
Из рассказов Нины Ивановны Королёвой:
— Запомни, детонька: бабам в космосе делать нечего! — сказал Сергей Павлович Королёв после полёта Терешковой Нине Ивановне. По её словам, она запомнила эту фразу на всю жизнь. Уже в Останкинском доме СП сказал НИ:
— Слушай, Нобелевский комитет запросил, кого можно представить на премию за первый спутник. Знаешь, что ответил Хрущёв? «Весь советский народ!» А? Каково?
Нина Ивановна Королёва
* * *
Весной 1989 года снова заговорили о полёте журналиста в космос. «Почему я хочу лететь в космос», так называлась большая статья, которую я опубликовал 5 мая 1989 года в «КП» и которая позволила мне выиграть предварительный творческий журналистский конкурс, и вместе с другими кандидатами на космический полёт проходить в конце января-начале февраля 1990 года отборочную медицинскую комиссию в Институте медико-биологических проблем (ИМБП). Ещё до этого, в октябре 1989-го я сам слышал, как во время встречи с журналистами «Правды», на реплику В.С.Губарева о полёте журналиста Генсек М.С.Горбачёв ответил:
— Вопрос уже решён. Первым журналистом будет наш и полетит он раньше японского (см. «Правду» от 25.10.1989).
В ИМБП меня встретили как родного, ведь я уже проходил все эти «врата ада» в 1965 году. Врачи, как могли, мне помогали, но все анализы были крайне заформализированы показаниями аппаратуры, и они мало что могли сделать. Помню, офтальмолог Михаил Петрович Кузьмин написал в моей «Истории болезни»: «Зрение в норме с учётом возрастных изменений» – мне было уже 57 лет. Вместе со мной в ИМБП лежали: 1. Юрий Караш («Советская культура»); 2. Юрий Крикун (Гостелерадио Украины); 3. Александр Фёдоров («Рабочая трибуна»); 4. Светлана Омельченко («Воздушный транспорт»); 5. Виктор Горяинов («Рабочий путь», Смоленск); 6. Борис Владимирович Моруков (врач ИМБП); 7. Владимир Снегирёв («Правда»); 8. Павел Мухортов («Советская молодёжь», Рига); 9. Гурген Иванян (учёный из Ленинграда); 10. Лена Доброквашина (врач ИМБП). Все хотят стать космонавтами.
29.1.90. Живу с Борей Моруковым, врачом, который ещё лет 10 назад стал пробиваться в космос, но пробился, благодаря поддержке Чазова37, один Олег Атьков38. В большой комнате – трое. Юра Крикун – самый активный и энергичный. Работает до трёх часов ночи. Наводнил всю Украину своими заметками. Саша Фёдоров. Рассказывает несмешные анекдоты, хотя и не глуп. Юра Караш – очень красивый мальчик, до безумия жаждущий космической славы… К нам подселили Виктора Горяинова из Смоленска, человека милого, странного, непонятно как здесь очутившегося, а в соседнюю комнату – Свету Омельченко. Ещё в одной комнате гордо и обособленно живут три аквалангиста. Ребятам они говорили, что таких мастеров, как они, в стране меньше, чем космонавтов, но о них никто не пишет. До обеда: анализы крови, общее обследование уха-горла-носа. Замечаний нет. После обеда – хирург. Общупывали, обмеривали, что-то записывали в журнал. Заставляли крутиться, сгибаться и раздвигать ягодицы.
