Вон Хардести - История космического соперничества СССР и США
Силуэт. Когда Вернер фон Браун в 1952 году представлял в своем воображении ракету будущего в книге «Через границы космоса», он видел ее остроносой, наподобие ФАУ-2, но с широким, так сказать, расклешенным основанием, придававшим ракете силуэт конусообразного мегафона. Фон Браун старался не полагаться на «чудесные» технические решения, которые могли оказаться никогда не реализованными; он хотел создавать реальные планы, поэтому максимально придерживался последнего слова техники. ФАУ-2 имела один двигатель. Создание значительно большей по размеру ракеты являлось главной по сложности задачей, поэтому фон Браун считал что будущей мощной ракете потребуются десятки ракетных двигателей, включая 51 двигатель на первой ступени. Этот целый отряд двигателей и увеличивал базу ракеты и придавал ей характерную пирамидальную остроконечную форму.
Когда Соединенные Штаты всерьез вступили в космическую гонку, инженеры таких компаний, как «Рокетдайн» (Rocketdyne) «Аэроджет» (Aerojet), создали свои чудеса техники; их блестящие разработки двигателей значительно превосходили консервативные расчеты фон Брауна. Двухместная капсула «Джемини» была запущена на борту ракеты «Титан-11», имеющей только два двигателя «Аэроджет-LR87» на своей первой ступени. Совершенное по своему уровню создание «Рокетдайн» — двигатель F-1 развивал поразительную тягу в 680 т. Даже огромная, словно башня, лунная ракета «Сатурн-5» имела только пять таких сверхмощных двигателей, а не 51. Не нуждаясь больше в многочисленных двигателях, американские ракеты приобрели более простую, не пирамидальную форму. Поэтому большинство американских ракет имели форму прямого цилиндра — силуэт колонны — тем самым демонстрируя преимущество сверхмощных двигателей.
Советский Союз не имел в своем распоряжении американских сверхмощных двигателей самого современного уровня и поэтому в основном был вынужден использовать для создания необходимой тяги своих ракет большее количество двигателей. Ракета Р-7, которая вывела на орбиту первый советский спутник, имела пять двигателей на первой ступени и четыре дополнительных ускорителя, «пристегнутых» к ней, которые снаружи расширяли опору. Чтобы развить необходимую тягу, первой ступени лунной ракеты Н-1 потребовалось не менее 30 двигателей НК-15. Такая масса двигателей увеличивала диаметр основания Н-1, придавая советской ракете форму колокола, которую фон Браун рисовал в своей книге еще в 1952 году. Согласование действия всех этих двигателей было само по себе сложной задачей — из четырех испытательных запусков ни один не был успешным.
Пилотируемые полеты или управляемые? Американские и советские методы управления космическим кораблем также непосредственно отражали основные различия между двумя национальными культурами. Американских пилотов готовили и относились к ним как воплощению американского идеала индивидуализма, и первые астронавты заслужили репутацию вольнолюбивых и независимых. Астронавты «Меркурия-7» резко возражали против того, чтобы лежать в своих космических капсулах в качестве пассивных пассажиров, и хотели играть более важную роль, чем шимпанзе, которых ранее запускало в космос НАСА. Американский космический корабль отражал философию индивидуализма и находился под контролем пилота.
Советские космонавты также представлялись государством как идеальные образцы национального характера. Советские космические корабли, как и советское государство, находились под контролем партии, когда пилот обычно брал на себя управление только в случае непредвиденных обстоятельств. Когда Юрий Гагарин отправился в свой первый полет, система ручного управления «Востока» была отключена полностью.
Приводнение или приземление? Приводнение космического корабля имеет преимущество перед приземлением, так как является более мягким. Поэтому инженеры и космонавты одинаково предпочитают опускаться на воду, но большинство морей мира являются по закону «международными водами». Первые космические корабли не могли возвращаться точно в предназначенное для этого место, поэтому, особенно в годы холодной войны, страна должна была мобилизовывать значительные морские силы, чтобы обеспечить возвращение космического корабля в свою страну и не дать какой-нибудь другой стране вытащить его из воды и присвоить себе. Имея в виду огромные затраты, необходимые для возвращения космического корабля водным путем, были серьезно изучены методы возвращения корабля на сушу, например с помощью парашюта-параплана и лыжного шасси для капсулы «Джемини». Однако в конце концов Соединенные Штаты согласились на расходы, необходимые для возвращения космического корабля путем приводнения и подбирали своих астронавтов в море после полета к Луне.
Первая ступень «Сатурна-5» в сборочном цехе на мысе Кеннеди
Советский Союз, с другой стороны, выбрал вариант приземления, чтобы русские космонавты садились на советскую территорию. Так как капсулы русских кораблей не могли защитить первых космонавтов от удара о землю, они должны были катапультироваться на определенной высоте и возвращаться на Землю на своих личных парашютах. Международная регистрация полетов, выполняемая Международной федерацией астронавтики (FAI), требует, чтобы пилоты во время всего полета находились у своего летательного аппарата, чтобы их достижение было официально зарегистрировано. Космическая гонка шла с целью установления рекордов, и советское решение проблематичного «парашютного пробела» было просто выдуманным, чтобы скрыть истину.
Большинство различий между советским и американским оборудованием и действиями представляет собой следствие разного подхода к решению одной и той же задачи — чаще всего с одинаковым результатом. Однако различные методики приводили иногда и к весьма различным результатам. Американские сверхмощные двигатели помогли отправить космонавтов на Луну, но высокая стоимость этой методики была причиной быстрого и полного прекращения программы «Аполлон-Сатурн». Русские старались достичь Луны, не вкладываясь в создание сверхмощных двигателей для Н-1, — и потерпели неудачу. Но их экономические решения имели свои преимущества: Америка отказалась от космических кораблей системы «Аполлон» как от очень дорогих, вслед за этим прекратив работу над дорогостоящим орбитальным летательным аппаратом системы «Шаттл», и теперь берется за дорогостоящую реконструкцию лунной ракеты и корабля с экипажем на борту. При всем этом, подобно неустаревающему «Фольксвагену», главный космический корабль русских «Союз» остается в производстве.
На фото: старт первого в Соединенных Штатах пилотируемого космического летательного аппарата с мыса Канаверал (пилот: Алан Шепард, май 1962 года)
5. Ворота в космос
«По вечерам мы все выходили на улицу, прочь от источников света, и ждали появления быстро движущейся бледной звездочки, которую мы забросили в небо», — рассказывал Святослав Лавров, инженер, который сотрудничал с Сергеем Королёвым при разработке советских спутников первого поколения. В 50-х годах Лавров принадлежал к избранному кругу русских, которые обладали доступом к советской космической программе, поэтому он испытывал глубокое чувство гордости за советскую космическую победу. Для Лаврова, как и для огромного числа людей на Земле в октябре 1957 года, «бледная звездочка» в ночном небе в самом деле возвестила наступление новой космической эры.
Земляне смотрели на «Спутник-1» как на неожиданное и вызывающее изумление достижение техники. И все-таки земное происхождение его оставалось окутанным тайной, даже для большинства русских. Еще во время полета Гагарина в апреле 1961 года Москва почти ничего не делала, чтобы рассеять эту таинственность, только неясно намекала на безымянный «космодром» как на место своих космических представлений. Гагарин скрывал место запуска ракет даже от своих близких, и его мать узнала о его историческом полете только из сообщения по радио. Однако со временем мир узнал, что русские запускают свои космические аппараты и пилотируемые космические корабли с отдаленного места, расположенного в Казахстане, которое позднее назовут Байконуром. Именно отсюда был «заброшен в небо», по выражению Лаврова, первый советский спутник.
Застройка Байконура, если сравнить ее с комплексом НАСА на мысе Канаверал, по своей конструкции напоминала сооружения новой космической эры, как это представляли в конце 50-х годов. Обе площадки воплощали как эстетически, так и по назначению концепцию более смелую и честолюбивую, чем просто космический испытательный полигон. И Байконур и мыс Канаверал и тогда и теперь легче всего представить как «космопорты», комплексы, построенные для завоевания космоса. Являясь средоточием соперничества, они требовали значительных капиталовложений и многочисленных рабочих рук. Каждый комплекс занимал огромную площадь и имел многочисленные взлетные площадки, громадные здания, где собирались ракеты, центры управления полетами, топливные установки и оборудование, хранилища горючего, тренировочные комплексы и жилые помещения. Каждый космический центр, в свою очередь, для поддержания своей программы космических исследований нуждался в смежных учреждениях — конструкторских бюро, исследовательских центрах, производственных предприятиях, глобальной сети слежения и постов связи. Именно Байконур и мыс Канаверал, а не «Спутник-1», стали долговременными символами новой космической эры.
