Г. Альтшуллер - КАК СТАТЬ ГЕНИЕМ
Мой следователь… Самое неприятное, понимаете, когда твое дело ведет глупый человек… Ну не глупый, а очень ограниченный. Малышев, капитан Малышев. Полное представление о Малышеве можно получить, увидев дохлую рыбу с открытыми глазами… Я не давал показаний и более интересным следователям. Стоило ехать в Москву, чтобы признаваться во всех своих злодеяниях Малышеву. И я начал сопротивляться Малышеву. Малышев ответил… У них типовые приемы по своему ремеслу - то, что мы называем стандартами, - были сделаны давно, наверное, еще при святой инквизиции.
Он меня поставил на конвейер. Конвейер - это… Вот что такое конвейер: в десять часов ночи отбой, ложишься спать, в двадцать минут одиннадцатого вытаскивают на допрос. Допроса нет, ты сидишь в кабинете следователя, он занимается своими делами, конспектирует "Краткий курс истории партии". А ты сидишь и мерзнешь или не мерзнешь, но все равно сидишь без всякого дела. Иногда он спрашивает, как пишется то или иное слово… конспект надо творить самодеятельно. Пять часов - ведут обратно. В половине шестого ты ложишься. Приказывают раздеться, лечь… В шесть - подъем. Весь день в твоем распоряжении, в пределах камеры делай что хочешь. Вторая ночь. Спать днем не дают, я не сказал об этом, потому что это элементарно: спать днем нельзя, лежать днем нельзя. Ну вот и сидишь, ждешь вечера, а вечером все повторяется: в 10 часов отбой, пол-одиннадцатого - на допрос, и все - снова…
Первую ночь я выдержал легко. Вторую ночь было потруднее, но выдержал. А когда вернулся в камеру, то поделился сомнениями со своим сокамерником, что я вряд ли выдержу еще больше чем две ночи. Он сказал, что надо продержаться хотя бы четыре дня, потом будет выходной. Следователи берегут свое здоровье, в выходной допроса не будет. Тут я почувствовал, что не смогу продержаться. Возникла изобретательская ситуация. Надо спать и не спать. Я должен спать, потому что это мне нужно; я должен не спать, потому что это нужно охране. В одно и то же время я должен находиться в двух состояниях. Задача трудная, скорее, можно сказать, неразрешимая. Но что такое спать? Спать - это значит сидеть. Максимум, что мне разрешено, - это сидеть, сидеть с открытыми глазами. А спать - то, что мне нужно, - это сидеть с закрытыми глазами. Глаза должны быть закрыты и открыты одновременно. Простые решения типа "один глаз открыт - другой глаз закрыт" не проходят, я даже не экспериментировал. Но когда я сформулировал противоречие, дальше подействовала все-таки оставшаяся натренированность с дотюремных времен.
Задача нетрудная. Глаза должны быть открыты для дежурных, которые периодически смотрят в "волчок", целый день мотаются. Они должны видеть, что я сижу с открытыми глазами, широко открытыми глазами, чтобы сомнений не было. А мне надо широко закрыть глаза…
Раз вы учились в Ленинградском народном университете технического творчества, вы должны знать, что решение этой задачи чрезвычайно просто.
Мы оторвали от папирос "Норд"… Это уже был не "Норд", в это время боролись за приоритеты, боролись с космополитами, это были папиросы "Север". Мы от коробки оторвали два кусочка бумаги. Обгорелой спичкой нарисовали зрачок. Я сел поудобнее. Мой приятель в момент, когда охрана отошла к соседней камере, плюнул на одну картинку, плюнул на вторую, я зажмурился, и он мне налепил глаза, вот сюда, на веки. И я замер, ожидая.
Да, есть некоторое удобство в неудобных ситуациях. Если бы я изобрел какую-то вещь, мне пришлось бы потом годами доказывать, что она нужна. А тут внедрение сразу, пожалуйста, на себе испытание… И госприемка есть. Для тех, кто не был в Лефортовской тюрьме, надо сказать, что там обслуживание всестороннее, развитое. Там рядом какой-то стенд для испытаний чего-то. Одни говорили - это испытание двигателей, конструируют новые двигатели, ставят, включают на полную мощность - до разрушения. Другие утверждали, что это труба аэродинамическая. Короче говоря, эта стерва кричала так, что можно было песни петь громко и не слышно было ничего. Надо было очень громко говорить, чтобы можно было слышать. Три-четыре дня, пока она не сломается или не затихнет по какой-то другой причине, потом снова три-четыре дня. Перерыв - и снова…
Ну вот, я сел на нары, на кровать с деревянной доской, облокотился на свернутое одеяло, подушку. Приятель нацепил на меня глаза и стал ходить по камере. Мы все обдумали заранее. Пункт второй формулы изобретения: с целью большей достоверности со спящим человеком разговаривают. И он стал задавать мне вопросы, говорить. В общем, он имитировал увлеченную беседу, что не противоречило инструкциям: пожалуйста, беседуй хоть 25 лет…
Я прекрасно выспался. Я очень хотел спать и никто мне не мешал, я трубу эту не слышал проклятую. Выспался шикарно. А ночью меня снова потащили на допрос.
Я вошел свежий как огурчик. Надо было видеть моего следователя, когда он увидел, что я вошел бодрый. Я даже сделал попытку напевать что-то или бурчать. Вошел, сказал ему "при-ветик" или что-то в этом роде. Он обалдел. Он снял телефонную трубку и спросил у начальника охраны этажа, как вел себя человек из камеры номер такой-то, я уже не помню, какой номер. Тот, видимо, ответил, что согласно вашим руководящим указаниям не спал. И он успокоился, этот Малышев, он был недалекий человек. С ним пришлось бы минимум три курса заниматься, чтоб научить его ТРИЗ. Ну вот мы вместе провели ночь. Он то пытался задавать мне вопросы, то молча смотрел. Что-то такое произошло, чего он не мог понять. И это было для него нехорошо.
Ну, а потом, как обычно, меня отпустили, и я пошел спать. Я спал весь второй день благополучно. Изобретение было не только внедрено, но и внедрено в достаточно широких масштабах. Еще день, третий день я спал. А потом… Ну, что потом - неважно… Если первая часть этого злоключения иллюстрирует мощь методики изобретательства, то окончание довольно грустное: на методику полагайся - но и сам не плошай. Примерно такой вывод…
Мы потеряли бдительность. Приятелю надоело ходить по камере и говорить целые сутки со спящим человеком. Он время от времени перекладывал мне то руку, то ногу, поворачивал голову: уж больно спокойно и безмятежно я спал. Ну и "вертухай"
– это охранник, который охраняет снаружи камеру, - заметил что-то подозрительное. Что-то он заподозрил, хотя что именно
– не понял, но что это - что-то неположенное, он усек. И вдруг раздается топот сапог- он побежал вызывать корпусного, то есть этажного начальника. Сам он не имел права один войти в камеру, у него даже ключей не было. А тот тоже не имел такого права, хотя у него ключи были.
Охранник побежал вызывать своего корпусного, а пока он бегал, пока они вернулись назад, пока они открыли дверь, мой приятель быстро заставил меня встать… Ну дал мне по шее, я и вскочил. Сорвал у меня с глаз эти "глаза" нарисованные… Интеллигент… Нормальный человек скомкал бы и выбросил эту бумагу… Он взял и съел. Для конспирации…
Он успел подготовиться к встрече, а я еще - хоть й с открытыми глазами, - по-настоящему я еще спал. Вбежали двое. "Вот он", - сказал вертухай. "Что он - спал?" - спросил корпусной. "Нет, он спал и не спал". Корпусной нехорошо на него посмотрел: диалектическое мышление на иерархию уже не распространялось. 'Так спал или не спал?" "Конечно, не спал, - уверенно сказал мой товарищ, - как можно с открытыми глазами спать? Просто сидел, задумался". Но интуиция этих кадров была тоже немаленькая. Корпусной почуял, что здесь что-то нечисто. И они применили типовой прием номер два или двести два - я не знаю, сколько их было у них в копилке, - видно, много.
Сменили мне вертухая. Пришла женщина.ей дали одну только нашу камеру. Мой вам совет, если вы попадетесь… и в отношении вас будут нарушать социалистическую законность или что-то аналогичное, то старайтесь избежать, чтобы за вами следила женщина. Женщину не обманешь, это безнадежное положение. Она открывала "волчок" так аккуратно, счет на микроны, наверное, шел, но она видела… Чуть-чуть приоткрывает, щель тонкая образуется, она смотрит и видит все… Мужики-охранники ходили в сапогах. Услышишь топот сапог - секунды две в твоем распоряжении, пока он появится. Можно что-то спрятать и так далее. А она ходила в тапочках, рост маленький - до оконца не дотягивалась, скамеечку ставила. Товарищ сказал мне: "Ну поспал - и хватит, теперь спать уже больше нельзя". А я привык спать, мне понравилось спать.
Возникла новая задача. Потом задач было много. Но если говорить по-честному, то, пожалуй, вот эта история впервые очень ярко показала мне, что знание ТРИЗ - это сила. Потом были другие задачи, другие… чуть не сказал - вертухаи. Все было нормально. Все было путем. Обычным. Но сам я твердо убедился в неисчерпаемости сил, потенции, резервов методики изобретательства вот на этом примере. Это было в пятидесятом году.
Так что от чего вести отсчет начала создания ТРИЗ - от 46-го года, от 48-го года, от 50-го года или от последующих лет - я так и не пришел к окончательному заключению. Подумал - расскажу, как оно есть, а вы уже сами определите, когда возникло… когда впервые было сказано "а". Вот такая история…
