Алексей Рыков - Тесла против Эйнштейна
Тяжелое душевное состояние Фукса усугублялось еще и тем, что Советский Союз на официальном уровне отказался от него. 6 марта 1950 года ТАСС опубликовало заявление по поводу процесса над Клаусом Фуксом:
«...Выступивший на этом процессе в качестве обвинителя генеральный прокурор Великобритании Шоу- кросс заявил, что будто бы Фукс передавал атомные секреты «агентам Советского правительства». ТАСС уполномочен сообщить, что это заявление является грубым вымыслом, так как Фукс неизвестен Советскому правительству и никакие «агенты» Советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения».
Это не значит, что советская разведка бросала своих работавших за границей сотрудников и агентов — при малейшей опасности для их спасения делалось все возможное и невозможное. Но при одном условии — если они не признавались. В то время в советской разведке существовало жестокое правило: признавшийся разведчик — предатель. По этой причине многолетнему забвению было предано имя Рихарда Зорге. По этой же причине Советский Союз отказался и от Фукса. (Кстати, Фукс, признавая факт собственной работы на советскую разведку, практически никого не выдал. Он назвал только одно имя, да и то под давлением неоспоримых улик, представленных ФБР, — опознал своего американского связника Гарри Голда.)
Но для ГДР Клаус Фукс по-прежнему оставался немецким коммунистом. Как вспоминала его вдова Грета Кельсон-Фукс, «в ЦК сразу же стали думать, как помочь, по крайней мере как приободрить Клауса в тюрьме, дать ему понять, что в ГДР не забыли и ждут его. Я уже не говорю о том, что это был очень деликатный вопрос, решить который необходимо было, не затрагивая интересы советских товарищей...»
В английской тюрьме Фукс провел 9 лет. В июле 1959 года власти ГДР его обменяли, и он тут же вылетел в ГДР, обосновавшись в Дрездене.
КТО И КАК КОНТРОЛИРОВАЛ АМЕРИКАНСКИЙ ПРОЕКТ
Пост резидента легальной резидентуры внешней разведки в Сан-Франциско (США) с ноября 1941 года по ноябрь 1944 года занимал Григорий Маркович Хейфиц (оперативные псевдонимы «Харон» и «Гримериль»). Этот человек сыграл важную роль в разведывательном обеспечении советского атомного проекта135. Понятно, что речь идет о поиске новых источников информации и вербовке агентуры. Для этого он использовал связи своей любовницы Луиз Брэнстен, контакты высокопоставленных функционеров компартии США и агента групповода Айзека Фолкоффа (оперативный псевдоним «Дядя»].
«Дядя» начал сотрудничать с Москвой еще в двадцатые годы. Он был одним из основателей компартии США. Также известно, что Луиза Брэнстен в годы Второй мировой войны содержала светский салон, где происходили встречи между сотрудниками рези- дентуры советской разведки, их агентурой и людьми, интересовавшими Москву. Среди посетителей был и Роберт Оппенгеймер136.
В декабре 1941 года Григорий Хейфиц установил доверительный контакт с будущим руководителем американского атомного проекта Робертом Оппен- геймером. По данным ФБР, Айзек Фолкофф пытался организовать встречу между ученым и неким «Томом», возможно, советским разведчиком-нелегалом Наумом Эйтингоном137. В ближайшем окружении Роберта Оппенгеймера был как минимум один агент советской разведки — «Шахматист»138. Также нужно учитывать, что сам руководитель американского атомного проекта «в молодости вращался в среде, где было немало коммунистов и либералов... Женат он был на женщине, брат которой был коммунистом и которая сама была увлечена левыми идеями»139. Кэтрин, так звали супругу научного руководителя американского атомного проекта, регулярно встречалась с профессиональной разведчицей Елизаветой Зарубиной140.
По утверждению Эрвина Ставинского, автора книги «Зарубины. Семейная резидентура»:
«...именно через Кэтрин резидентуре удалось убедить руководителя атомного проекта воздержаться от открытого высказывания своих взглядов в поддержку коммунистов и левых кругов, а также поделиться информацией с учеными, бежавшими от преследования нацистов. Оппенгеймер согласился допустить к работе по атомному проекту ряд ученых, подтвердивших свои антифашистские взгляды»141.
Кроме этого, в начале 1944 года в разработке «Честера» (так в оперативной переписке советской разведки именовался Роберт Оппенгеймер) участвовало трое агентов: «Мап», «Джек» и «Лобус».
Вопреки утверждениям отдельных авторов Роберт Оппенгеймер никогда не был агентом советской разведки. Более того, после окончания Второй мировой войны Москва планировала скомпрометировать его и «объявить» своим агентом. Этот план так и не был реализован.
Родина высоко оценила вклад Григория Марковича Хейфица в советскую атомную программу — наградила орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». После окончания Великой Отечественной войны он продолжал заниматься атомным шпионажем. Только теперь в качестве сотрудника аналитического подразделения, которое обрабатывало поступившую из-за рубежа информацию. С мая 1946 года он занимал должность начальника отделения Отдела «С» НКГБ-НКВД СССР. В апреле 1947 года был уволен из органов госбезопасности142.
Также на сбор информации об американском атомном проекте был ориентирован резидент нью- йоркской резидентуры Василий Зарубин. Так, в оперативном письме № 2 от 27 марта 1942 года сообщался перечень задач в области научно-технической разведки. Пункт N° 7 списка гласил:
«Обстановка настоящего времени настоятельно требует всех имеющихся у нас возможностей для развертывания разведывательной работы в разрезе данных в п. № 4 (1941 г.) и других указаний, и особенно по химическим ОВ (отравляющие вещества. — Прим. авт.), защите от ОВ, вопросам бактериологии и проблеме урана-235... »
Далее давался подробный список потенциальных источников информации по «урану-235», которых «нужно привлечь к нашей работе». Этот документ свидетельствует о том, что в Центре не только знали источники информации по американской ядерной программе, но и также, возможно, разработали сценарии вербовки этих людей или ввод агентуры в их ближайшее окружение.
Пришло время назвать имена высокопоставленных «тайных информаторов Кремля». Оговоримся сразу — список неполный. Многие советские агенты так и не были раскрыты ФБР, поэтому мы не будем называть их подлинные имена и оперативные псевдонимы.
Бруно Понтекорво («Мэр»). Он родился в Италии в богатой еврейской семье. В 1929 году поступил на инженерный факультет Университета в Пизе, а в 1931 году в возрасте 18 лет был принят на курс физики, читаемый Энрико Ферми в Римском университете Ьа Sapienza, и вскоре стал одним из самых близких (и самым молодым) ассистентом Ферми. В 1933 году окончил Римский университет.
В 1934 году он участвовал в знаменитом эксперименте Ферми, продемонстрировавшем свойства медленных нейтронов, что являлось путем к открытиям в области ядерного распада.
После введения расовых законов в Италии Понтекорво направляется во Францию, где он работал в лаборатории Ирен и Фредерика Жолио-Кюри (добившихся для него стипендии на стажировку в лаборатории), исследуя процессы замедления и захвата нейтронов ядрами. В 1938 году Понтекорво женился на Марианне Нордблом, через год у них родился сын.
После начала Второй мировой и оккупации Вермахтом Парижа Понтекорво с семьей бежал сначала в Испанию, а затем переехал в США, где работал в нефтяной компании в Оклахоме. Там он разработал геофизический метод исследования нефтяных скважин с помощью источника нейтронов, так называемый нейтронный каротаж.
В 1943 году Понтекорво пригласили в Канаду, в лабораторию Чалк-Ривер. Там он участвовал в создании и запуске большого исследовательского реактора на «тяжелой воде» в Чалк-Ривере.
В 1946 году Понтекорво предложил метод детектирования нейтрино с помощью реакции превращения ядер хлора в ядра радиоактивного аргона. В 1948 году, после получения британского гражданства, Понтекорво был приглашен участвовать в британском атомном проекте в AERE в Харуэлле, где он работал в отделе ядерной физики. Так звучит его официальная биография. В ней нет одного важного факта. Этот человек был ценным агентом советской разведки. Он передал в Москву множество совершенно секретных документов по атомной тематике. В 1950 году, в связи с арестом другого советского агента ученого-физика Клауса Фукса, Центр разработал план эвакуации «Мэра» в Советский Союз. В том же году он вместе с семьей перебрался на новую родину. Работал в лаборатории Института ядерных проблем АН СССР. В 1953 году стал лауреатом Сталинской премии. В 1958 году избран членом- корреспондентом Академии наук СССР и награжден орденом Трудового Красного Знамени. Вторую награду он получил в 1962 году. В 1963 году — лауреат Ленинской премии. Затем его научные достижения были отмечены еще тремя наградами: орденом Ленина (1973 год), орденом Трудового Красного Знамени (1979 год] и орденом Октябрьской Революции (1983 год). Умер в городе Дубна (Московская область) 24 сентября 1993 года143.
