Олег Ивановский - Первые ступени
— Ты знаешь, — заметил Евгений Анатольевич, — по-моему, в Сергее Павловиче удивительно сочетаются реальность и фантастика. Он так и сказал ребятам: «Давайте помечтаем, я люблю мечтать. Без этого, знаете ли, я не представляю своей работы!»
Когда летчики подошли к приборному отсеку, где стояли мы, между ними и рабочими сразу зашел деловой разговор. На лицах наших гостей нетрудно было прочесть неподдельное любопытство, даже восхищение: то ли тем, что они впервые увидели необычную космическую технику, то ли тем, что эта техника создавалась обычными рабочими руками.
Посмотрев приборный отсек, вернулись опять к спускаемому аппарату. Особый интерес вызвала, естественно, кабина. Они впервые видели и «щупали» ту конструкцию, которая в космическом полете сохранит им жизнь и создаст условия для работы. Установленные в кабине приборы снабдят космонавта кислородом для дыхания, питанием, нормальной температурой и водой для питья. Сама кабина совершенно герметичная, и человек будет дышать здесь чистым воздухом.
На всех участках полета будет поддерживаться температура от 10 до 20 градусов, причем сам космонавт эту температуру может регулировать «на свой вкус». Космонавты внимательно слушали рассказ о сложной системе терморегулирования.
— Вот смотрите, внизу, на конусе приборного отсека, под крылышками жалюзи, уложена спиральная труба. По ней насос прокачивает специальную жидкость. Эта жидкость проходит в шланге по кабель-мачте, соединяющей приборный отсек со спускаемым аппаратом, и подводится к радиатору. Вот он стоит в углу. По конструкции он напоминает автомобильный радиатор и так же, как в автомобиле, за ним стоит вентилятор. Жидкость остужает радиатор, а вентилятор прогоняет через него нагретый кабинный воздух. Вот так, в двух словах, система терморегулирования обеспечивает температуру в вашем космическом «доме».
— А почему эта трубка, выходя из кабины, идет к нижней полуоболочке приборного отсека?
— Проходя по этой полуоболочке, жидкость отдает ей тепло, которое излучается потом в окружающее пространство.
Предупреждая появление новых вопросов, Сергей Павлович сказал летчикам, что в одной беседе рассказать о всех системах корабля невозможно и что все это они будут изучать в ближайшие дни.
— А сейчас, я думаю, никто из вас не откажется посидеть в корабле. Вот только что нам привезли кресло. Давайте отойдем на минутку, а товарищи поставят кресло в кабину…
Через десять минут кресло было водружено на место, а к кораблю пододвинули специальную ажурную площадку, поднявшись на которую можно было залезть через люк в кресло.
Старший лейтенант Гагарин поднялся первым и, сняв ботинки, в носках, ловко подтянувшись на руках за кромку люка, опустился в кресло. Проделал он все это молча, сосредоточенно, серьезно. Думал ли он в тот день, что ему придется вот почти так же — только уже в скафандре и снимая не ботинки, а специальные чехлы с ботинок, — садиться в легендарный «Восток»? Кто знал об этом? Наверное, каждый из приехавших к нам летчиков думал о своем грядущем полете в тот день. Все они, аккуратно сняв ботинки и поднимаясь на руках, садились в кресло и через несколько минут, притихшие и серьезные, спускались с площадки.
Первой встрече создателей корабля с космонавтами подошел конец. Евгений Анатольевич уже несколько раз с беспокойством поглядывал на часы и напоминал нашим гостям, что их давно ждет автобус и предписанные твердым регламентом занятия.
* * *
Космической технике впервые надлежало принять на борт человека. Ответственность была огромной. Принципиально возможность полета человека на «Востоке» была обоснована, но теперь решение этой задачи зависело от надежности всех систем ракеты-носителя и космического корабля.
Примерно такие мысли были высказаны Сергеем Павловичем на одной из оперативок в его кабинете.
Все начальники отделов и ведущие конструкторы получили указание в недельный срок подготовить свои предложения, которые могли бы еще больше повысить надежность бортового оборудования как носителя, так и корабля.
О том, что необходимо принять исключительные меры, предупреждала неудача при запуске третьего космического корабля 1 декабря 1960 года. Собранный по такой же схеме, так же тщательно испытанный и проверенный, как и его предшественник, доставивший на Землю в целости и сохранности 20 августа из космического пространства Стрелку и Белку, этот третий корабль с Пчелкой и Мушкой на борту был нормально выведен на орбиту и в течение суток продолжал успешный полет. 2 декабря программа исследования была закончена, все данные получены. В расчетное время были поданы и прошли все необходимые команды, но спуск по расчетной траектории не произошел: корабль и его пассажиры прекратили свое существование при входе в плотные слои атмосферы.
Это была, конечно, очень большая неудача. Можно понять, как нелегко пришлось прежде всего Сергею Павловичу. Однако в тяжелых обстоятельствах особенно ярко проявлялся его железный характер. За многие годы мне ни разу не приходилось видеть Сергея Павловича в растерянном или удрученном состоянии. Только неистребимое упорство и стальная воля, помноженные на знания и логику, казалось, руководили им. Но давалось это, вероятно, нелегко, ох как нелегко! И наверное, оставаясь один на один с собой в маленьком домике на космодроме или в рабочем кабинете конструкторского бюро, он бывал и другим. Только люди этого не видали. Другим он для нас быть не мог!..
По предложению Сергея Павловича все разработанные меры были объединены в общий документ — «Положение». Суть его состояла прежде всего в том, что каждый предназначенный для пилотируемого корабля и его носителя прибор, каждая система должна проходить, помимо обычной проверки и испытаний, еще дополнительный цикл. Ставилось требование более жесткого отбора всех элементов, входящих в ту или иную систему. Каждая операция при изготовлении приборов должна была обязательно подвергаться самому тщательному контролю.
Отработка, проверка, испытания и еще раз испытания — таким основным законом руководствовались при изготовлении «Востоков». Мы, естественно, стремились максимально использовать большой опыт летчиков-испытателей при создании новых самолетов. Но их закон — «Испытано в небе!» — в нашем случае не очень подходил.
Условия не позволяли перенести испытания в космос. Обнаружив какую-либо неисправность при выходе на орбиту, не посадишь же на космодром только что взлетевшую со стартовой площадки ракету с кораблем; не развернешься и не скользнешь «на крыло», не катапультируешься в момент, когда обнаружена неустранимая неисправность!
Космические корабли создавались не для испытаний и доводки их в космическом полете, а для гарантированного успешного полета первого в мире человека в космическом пространстве. Так требовало дело. Такую задачу ставили перед конструкторами Центральный Комитет и правительство. Техника должна была принять в «свои руки» человека, а не человек — технику.
Собрался совет «главных», Сергей Павлович прочитал проект «Положения», после обсуждения оно было принято и подписано всеми участниками совещания. С этого дня порядок, определенный «Положением», стал железным законом при создании и испытании всех космических приборов и систем.
После окончания монтажа, установки всех механизмов и приборов и их «автономных» испытаний все готовятся к завершающему этапу — комплексным испытаниям.
Комплексные испытания — это своего рода экзамен на зрелость. Сначала корабль «обрастает» разнокалиберными и разноцветными электрическими кабелями, соединяющими приборы корабля с контрольно-измерительной аппаратурой и пультами управления. Испытатели проверяют работоспособность каждого отдельного прибора или механизма. Результаты тщательно регистрируются специальными телеизмерительными системами — записываются на фотопленку или на бумажную ленту. Подолгу, не разгибая спин, инженеры внимательно изучают «биение пульса» созданных ими приборов и механизмов.
После того как каждый прибор подтвердит свою работоспособность и это будет запротоколировано, начинаются комплексные испытания. Во время их проведения только двигатель не включается и корабль покоится на прочной подставке, а не мчится в космосе. Во всем остальном программа полета выполняется полностью, работа всех приборов и механизмов ведется строго «по летному» графику.
Маги и волшебники — испытатели-комплексники, — как дирижеры оркестра, глядя в партитуру — альбомы инструкций, то жестом, то по телефону дают указания тем или иным «службам» вступить в общий ансамбль. И звучит космическая симфония — идут комплексные испытания.
Бесстрастный голос хронометриста отсчитывает секунды.
