Оскар Курганов - Тайна песчинки
Испытания показали, что кирпичи эти приобрели большую прочность, но не такую, чтобы можно было торжествовать победу. По-видимому, песчинки еще не до конца открыли свою тайну. Правда, директор завода сказал, что весь строительный мир радуется, если прочность силикатного кирпича повышается даже на десять процентов, а он, Хинт, добился чуть ли не ста процентов.
— Нет, — сказал Хинт, — это все крохи. Что-то я не додумал в дезинтеграторе.
Машина была демонтирована, промыта, каждая деталь изучена. Не было ни опыта, ни элементарных теоретических расчетов. Шли ощупью. Хинт предложил еще больше увеличить скорость вращения «беличьих колес» и уменьшить расстояние между пластинками-«пальцами».
Хинт и Рюютель почти все свое время проводили в дощатой будке, где монтировались и демонтировались, испытывались и проверялись все новые и новые конструктивные варианты машины. И только пятая модель Хинта принесла им серьезную победу. «Путь от первой до пятой модели был выложен формулами», — сказал как-то Хинт. Дело в том, что мощь, ударная сила, производительность дезинтегратора зависят от многих, очень многих обстоятельств. Толщина «пальцев» и расстояние между ними. Длина «пальцев» и их форма. Скорость вращения колеса. Величина колес. Металл, из которого они сделаны.
— Словом, тысяча и одна возможность, — сказал я Хинту.
— Нет, нет! — вскричал он. — Миллион и одна.
И среди этого миллиона возможностей надо было найти ту единственную, которая стала бы теоретической формулой дезинтегратора. Хинт и Рюютель просиживали над этими расчетами дни и ночи. Они конструировали новую модель дезинтегратора и только убеждались, что еще далеки от цели. Так продолжалось до создания пятой модели.
В лаборатории появились силикатные кирпичи, по крепости, стойкости, прочности конкурирующие не только с испытанным столетиями красным кирпичом, но и с фаворитом века — бетоном.
Глава семнадцатая
Весть об этой победе пронеслась по заводу. Изобретателя поздравляли, желали ему успехов. Но Хинт понимая, что они находятся в начале пути. Ведь дело было не в кирпиче, который, в сущности, уже отживал свой век, а в более крупных блоках и конструкциях. Стена на целый этаж, перегородка на комнату, лестницы, площадки, перекрытия. Все эти крупные детали и элементы жилого дома надо научиться формовать на заводе из нового камня — силикальцита. А потом собирать их, как это делается на конвейере, где идет сборка машины. Не рассыплются ли эти конструкции без цемента? Выдержат ли они тяжесть дома?
Началась пора новых экспериментов, исследований и поисков.
В конце сороковых годов нашего века на заводе создали первые крупные блоки, которые Хинт формовал из песка и извести, пропущенных через усовершенствованный дезинтегратор. Первые крупные блоки были прочными и могли идти в дело, как привыкли говорить строители.
В это время появилось это слово — силикальцит.
Может быть, оно не совсем точно определяет структуру нового камня, но Хинт считал, что дело в конце концов не в точности или неточности названия.
Теперь у него спрашивают: почему камень называется силикальцитом?
Впервые это слово применил профессор Некрасов, который много трудился над проблемой мелких песков. Правда, до разбивания их в дезинтеграторе он так и не дошел, но свои исследования он называл опытами по созданию силикальцита. Он умер, так и не завершив свой труд. Теперь Хинт использовал это название, как бы подхватив горящий факел, выпавший из рук талантливого советского ученого.
Конечно, первые силикальцитные блоки или камни еще не были такими прочными, чтобы из них можно было собирать дома, но Хинт надеялся, что и такие блоки будут созданы.
Теперь нужны были только увлеченные этим делом помощники. Дело это не мог осилить изобретатель-одиночка, какой бы большой энергией и каким бы упорством он ни обладал. И одним из них стал Лейгер Ванаселья.
Это человек с легендарной историей, и я о ней потом расскажу. Но интересна сама встреча с молодым инженером.
Лейгер приехал на завод для испытания сланцевой золы. Как известно, эстонская земля богата сланцами — они заменяют уголь. После сгорания сланца в топках остается зола, которую эстонские инженеры начали применять для формования золобетонных строительных блоков.
Лейгер Ванаселья был увлечен проблемой использования сланцевой золы и приехал на завод «Кварц», чтобы провести испытания новых камней.
Хинт с недоверием посмотрел на худенького инженера. Маленький, щупленький, с певучим голоском, с недействующей левой рукой — по-видимому, последствия болезни или ранения. Весь облик Лейгера Ванаселья как-то резко контрастировал с массивными блоками, которыми манипулировал инженер.
— А чем вы здесь заняты? — спросил Ванаселья без особого интереса.
Хинт кратко, не вдаваясь в детали, рассказал о первых силикальцитных блоках.
Ванаселья попросил показать ему все расчеты. Он присел на край табуретки, склонился над ними. Потом, вспомнив о чем-то, подбежал к телефону и кому-то сказал:
— Я здесь задержусь.
Потом снова вернулся к столику Хинта, молчаливо продолжал изучать пухлые тетради, заполненные химическими формулами, расчетами, опытами. Хинт наблюдал за ним — Ванаселья читал с жадным интересом, как будто перед ним разворачивалась увлекательная история далеких миров.
К концу дня Хинт спросил у молодого инженера:
— Все это вас не могло бы увлечь?
— Конечно, могло бы, — ответил Ванаселья.
— Это очень трудное дело, — предупредил Хинт.
— Да, я понимаю, — ответил Ванаселья.
— Я даже думаю, — продолжал Хинт, — что нас будут встречать не только сладкими пирогами и не только розами.
— Вы говорите «нас»… Кого вы имеете в виду — меня?
— А вы бы не возражали?
Ванаселья промолчал, бросил беглый взгляд на крохотную комнату лаборатории и ответил:
— Вы же слышали — я сказал, что здесь задержусь.
С этого часа он стал помощником Хинта. Самым ближайшим помощником. Самым верным помощником. Теперь уже трудно представить себе силикальцит с его поистине всемирной славой без Лейгера Ванаселья. Он задержался не на час или два, как он кому-то сказал по телефону, а на десятилетие, на протяжении которого силикальцит прошел путь от первых кустарных блоков до сотен тысяч кубометров строительных конструкций.
Глава восемнадцатая
Никогда Хинт не задавал Лейгеру Ванаселья никаких вопросов, связанных с его жизнью. Только в первые дни Хинт спросил:
— Рука — это после войны?
— Нет, после болезни, — кратко ответил Ванаселья.
И больше они к этому не возвращались.
Хинт был поражен необычайной работоспособностью своего нового помощника. Он всегда приходил в лабораторию раньше Хинта и уходил позже его. А если учесть, что Хинт покидал завод в десятом часу вечера, то можно себе представить, как много трудился Ванаселья. Хинт пытался умерить трудовой пыл молодого инженера, но Ванаселья, как всегда, сдержанно и просто отвечал:
— Видите ли, Иоханнес Александрович, я ведь присоединился к вам не ради забавы, а для серьезного дела. В будущем, когда все нас признают, я буду уходить с завода на час раньше.
Больше они и к этой теме не возвращались. Да и не было времени у них для каких бы то ни было отвлеченных разговоров.
День за днем проходили опыты. Создавались новые конструкции дезинтегратора. Правда, основа была все та же — «беличье колесо», но менялись детали. А главное — шли непрестанные поиски наиболее точных и экономичных составов песка и извести.
— Поиски? — переспросил я. — Надо полагать, что были не только поиски, но и находки?
— Конечно, — согласился Хинт. — Разве я вам об этом не рассказывал? Все-таки я совершенно невозможный человек. Ну, что ж… Придется нам еще раз заглянуть в историю.
Хинт вынул чистый лист бумаги и начал чертить какие-то кубы и треугольники, хоть фигуры эти не имели никакого отношения к его рассказу. Но это была привычка Хинта — без карандаша и бумаги он ничего не мог рассказать.
— Так вот, — сказал Хинт, — немного истории и немного химии. Дело в том, что тот камень, который дошел до нас из самой далекой древности, состоит из пяти частей песка и одной части извести. Грубо говоря, без химических формул и точных цифр, дело обстоит именно так. Пять частей песка и одна часть извести. Еще мы знаем, что нужны годы, а может быть, и десятилетия, чтобы камни из такой смеси приобрели нужную прочность. Люди тысячи лет искали пути ускорения этого процесса. И только полтора столетия назад научились делать такой камень, когда изобрели портланд-цемент. Что такое цемент? Самый обычный клей, который скрепляет зерна песка и гравия или щебня. С помощью этого клея бетонный камень действительно становится крепким, прочным, долговечным. Но не так-то просто и легко изготовить этот самый клей. Нужны дорогой завод, сложные технологические процессы, поистине могучая индустрия. И все это только для того, чтобы получить мелкий сероватый порошок — цемент.
