Манфред Лэеккерт - Железо
Раскол веттинцев на альбертинцев и эрнестинцев связан с разделом Саксонии после смерти курфюрста Фридриха Кроткого в 1464 году. Его сын Эрнст получил Саксен-Виттенберг, большую часть Тюрингии и Фогтляндию вместе с титулом курфюрста, а другой сын Альбрехт — Майсенскую марку, округ Лейпцига и северную Тюрингию с титулом герцога. И вот теперь альбертинец герцог Мориц Саксонский пытался отнять у эрнестинца курфюрста Фридриха его вотчину, умело используя все возможности для ослабления позиций своего двоюродного брата. Герцог Мориц стремился прибрать к рукам и горнорудные, и металлургические предприятия Рудных гор, хорошо понимая, что речь идет об экономической основе Саксонии. И вот однажды из Фрайбурга, где родился Мориц и где всю жизнь прожил в замке Фройденштайн его отец Генрих, к Андреасу Блау в Coca прибыл человек, представившийся розничным торговцем. Герцог Мориц Саксонский, сказал он, относится к Блау благосклонно и, если с божьей помощью станет курфюрстом, то подтвердит его привилегии и, кроме того, окажет всестороннее содействие Блау, если тот в нем будет нуждаться. Посланец прибыл, однако, не только для того, чтобы сообщить Блау сказанное. Герцогу в настоящее время требовалась денежная поддержка, а всем было известно, что Блау достаточно богат.
Инициатором этого предприятия был Ганс Ротман, для которого наступил час отмщения, ибо как бы Блау ни поступил, все равно он окажется в проигрыше. Если он даст деньги Морицу, то достаточно шепнуть об этом курфюрсту и от Блау здесь скоро не останется и воспоминаний, а если не даст, то неизвестно, как отреагирует Мориц, у которого здесь много друзей и который в борьбе за обладание титулом курфюрста Саксонии имеет шансы на победу. Большинство старых владельцев горнорудных и кузнечных предприятий Аннаберга, Шнееберга и Шварценберга были сторонниками герцога. Изменят ли они свое отношение к Блау, если тот даст Морицу деньги? Очевидно, они, как и сейчас, останутся его тайными врагами и будут ждать удобного случая, чтобы уничтожить его.
Таким образом, положение, в которое в 1540 году попал Андреас Блау, было довольно сложным. После долгих раздумий Блау, помня благосклонное отношение к нему курфюрста, решил отказать герцогу. Он передал, что рад был бы услужить, но все деньги находятся в деле. В этом была большая доля правды, однако Мориц почувствовал себя оскорбленным и через несколько лет отомстил своему обидчику. Андреасу Блау пришлось навсегда отказаться от честолюбивых планов.
Но все это случилось намного позднее, в 1546–1548 годах, после того как герцог Мориц победил в Шмалькальденской войне и Карл V ему отдал большую часть Саксонии и пожаловал титул курфюрста, сейчас же все шло относительно неплохо. Начала работать лудильная фабрика в Цвикау; этому успеху немало способствовал магистр и бургомистр Освальд Лазан. Руководить производством было поручено дальнему родственнику Блау, который был городским советником в Нюрнберге. Когда на новой фабрике были получены первые листы белой жести, все трое встретились в доме бургомистра. Перед этим они весь день провели на фабрике, наблюдая за процессом получения белой жести. Листы вначале поступали в травильное отделение, где их очищали от загрязнений. Это было сырое и душное помещение с низкими потолками, в котором сновали полураздетые рабочие. Сущий ад! Основой травильного раствора, имевшего коричневатый цвет, была забродившая смесь грубомолотой ржи и закваски. Травление вели в несколько ступеней, очень точно соблюдая инструкцию. Однако на этом предварительная обработка листов не заканчивалась.
Блау и его свита быстро покинули травильное отделение и перешли в более просторное помещение, где воздух был чище, но зато стоял невообразимый шум. Здесь на наждачных верстаках листы оттирали песком до блеска. В лудильном отделении размещались четыре обогреваемые снизу ванны. Длина, глубина и ширина ванн составляли около полуметра. В каждой было 500–600 килограммов расплавленного олова, покрытого слоем расплавленного воска. В одной из ванн стояло несколько сот черных листов; скрепляя листы захватами, лудильщики пачками по 20 штук извлекали их, охлаждали, а затем промывали в чанах с холодной водой. Промытые листы уже по одному снова погружали в ванну с оловом на короткое время и помещали в раму. Избыточное олово, скапливавшееся на нижней кромке листа, то есть на кромке стока, удаляли в промывочной оловянной ванне. После сброса, как лудильщики называли эту операцию, и сушки листы направляли в протирочный ящик, где их в смеси мела и отрубей полировали паклей до блеска. Эту работу выполняли молодые парни и подростки, младшему из которых было лет двенадцать, не больше. Наблюдали за работой два пожилых мастера, которые, показывая свое рвение, непрерывно ругали и понукали рабочих, раздавая иногда увесистые подзатыльники. Блау поинтересовался, достаточно ли бочек для упаковки готовых листов. Дело в том, что в те времена бочки использовали для доставки листов потребителю. В каждую бочку помещалось несколько сот листов, свернутых рулоном. Через несколько недель первые повозки с белой жестью должны были покинуть Цвикау. Сбыть жесть предполагалось в Нюрнберге. Блау имел разрешение на неограниченный ввоз белой жести, хотя по закону разрешалось ввозить лишь одну такую бочку.
Под вечер в доме Освальда Лазана началось пиршество в честь пуска лудильной фабрики в Цвикау. Собралось более двадцати человек, и каждый отдал должное умению хозяйки дома-хвалил превосходную кухню, домашнее пиво, изысканные вина. Все чаще звучали здравицы и в адрес бургомистра и Андреаса Блау, который давно уже не испытывал такого удовлетворения. Вино и пиво развязали языки, хотя это было рискованно: разговор касался высокой политики. Понятно, собравшиеся не были против своего курфюрста, но обещания герцога предоставить бюргерам больше свобод и привилегий падали на благодатную почву, поэтому многие с симпатией относились к Морицу. Блау знал, хотя прямо об этом никто не говорил, что многие богатые владельцы горнорудных предприятий Цвикау не одобряют его позиции по отношению к герцогу. Одолевали и другие тревожные мысли. Он стал серьезным и задумчивым. Многие заметили перемену в его настроении, и разговоров вокруг будущего их курфюрста стало еще больше. Если бы Блау знал, что в это время происходило в Амберге, то он, возможно, сумел бы предотвратить катастрофу.
В зульцбахском Блауштайне слуги пфальцграфа схватили кузнеца Людвига Коднита. Завербованный уполномоченным Блау он прибыл в Рудные горы на предложенных ему условиях. Освоившись на новом месте, кузнец вернулся за семьей и был арестован по чьему-то доносу. Дело в том, что пфальцграф назначил денежную премию за выдачу завербованных властям. Коднит предстал перед судьей в Амберге. Перед допросом ему показали орудия пытки. Понятно, что едва судья задал вопрос, кузнец тотчас на него ответил. Он не только страшился пытки, но и хотел уберечь семью — жену и детей, надеясь на снисхождение. Действительно, судья обещал Кодниту скорое освобождение, если он расскажет обо всем. Допрос продолжался несколько дней.
Признания Людвига Коднита позволили пфальцграфу арестовать почти всех вербовщиков Андреаса Блау. Те, кому удалось скрыться, больше не возвратились сюда. В лучшем случае наказанием за вербовку были клеймо вора, изгнание и конфискация всего движимого и недвижимого имущества, в худшем — вербовщикам отрезали уши или отрубали пальцы.
В результате не только была уничтожена дорогостоящая сеть вербовщиков, но и обнаружились многие секреты деловой практики Андреаса Блау. Так, пфальцграфу стало известно, куда сбывалась белая жесть, поэтому в дальнейшем он систематически разрушал торговые связи Блау.
И вот к 1547 году Блау оказался на грани катастрофы. Его мечта стать хозяином Рудных гор не осуществилась. Год спустя Карл V посадил на аугсбургский трон нового курфюрста Морица, передав ему во владение большую часть эрнестинских земель. Андреас Блау покинул свой дом в Coca и возвратился в Нюрнберг, но несмотря на крах, за ним сохранилась слава основателя производства белой жести в Рудных горах.
Саксонские курфюрсты получали доходы от этого производства даже в трудные времена разрухи, болезней и голода, наступившие после Тридцатилетней войны. Саксонская белая жесть славилась исключительно высоким качеством и пользовалась неослабевающим спросом в течение многих лет. И лишь в XVIII в., когда в Англии было организовано собственное производство белой жести, основанное на применении прокатных валков вместо гладильных молотов, торговля саксонской белой жестью пошла на убыль.
При всех различиях общественного развития наиболее передовых государств Европы XVIII столетия в одном отношении между феодализмом и набиравшим силу капитализмом усматривалось много общего. Даже в абсолютистских условиях, которые существовали во Франции в начале века, богатые промышленники начали постепенно прибирать к рукам экономическую власть в стране. В тесном переплетении с устремлениями буржуазии как класса находится и развитие науки и техники. Особенно большой вклад в технический прогресс внесли естественные науки, которые начали получать значительную материальную поддержку со стороны государства. Это был сложный процесс со многими нюансами. Современная наука проникла и в металлургию железа.
