Николай Варенцов - Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое
Софья Николаевна была красивой женщиной, я ее помню, когда она была уже немолода, и то производила своими чертами лица приятное впечатление. Говорили, что известная картина итальянского художника (к сожалению, фамилию забыл), изображающая красивую молодую брюнетку с чудным цветом лица, с розой в руке, была как будто бы срисована с Софьи Николаевны в ее молодости. Копия этой картины висела у нее в гостиной, и она бережно сохраняла ее до конца своей жизни как приятное воспоминание о былой своей красоте.
Моя матушка, рассказывая о Софье Николаевне, вспоминала о ее приездах в праздничные дни к своему отцу Николаю Марковичу. Она приезжала в роскошной зеркальной карете, запряженной цугом в несколько пар лошадей, с форейторами и со стоящими позади кареты двумя лакеями в ливреях. Один из лакеев шел за ней со скамеечкою для ног, любимой ею, хотя в гостиной у деда было много скамеечек, которыми она девицей пользовалась, но теперь они оказались недостаточно для нее удобными.
Матушка рассказывала о совместном путешествии пешком в Троице — Сергеевскую лавру с Софьей Николаевной Алексеевой, которую обслуживал целый штат прислуги, и экипаж следовал за нею, чтобы при малейшей надобности быть к ее услугам. Софья Николаевна по примеру богатых богомольцев наделяла милостынею всех нищих, встречающихся в пути и в Лавре, причем она заблаговременно заготовляла целый мешочек полушек и наделяла ими каждого нищего. Всех остальных ее компаньонок по путешествию удивляло, что она, обладательница больших средств, подавала так мало, когда все остальные, более бедные, подавали больше.
Безумная трата Ивана Петровича Алексеева и его других братьев, а также дела, оставленные без присмотра, на руках доверенных — некоторые из них сделались потом богатыми людьми, — привели фирму к несостоятельности.
Банкротство фирмы «Петр Алексеев с сыновьями» произвело большой переполох среди москвичей: сначала многие такому слуху не верили, он передавался от одного другому на ухо с просьбой никоим образом не говорить, что слышали от него, предполагая, что все это еще выдумка.
Иван Петрович Алексеев, узнавший о положении дела одним из первых, не придавал [этому] большого значения: жил вволю, кутил, посещал своих друзей; так, он поехал к своему другу Кузьме Терентьевичу Солдатенкову, жившему в своем красивом особнячке на Мясницкой улице, сохранившемся до сего времени1 . Въезжая на двор, он заметил стоящего у окна своего кабинета К. Т. Солдатенкова, а потому он, не спросив лакея, начал снимать пальто, но лакей ему сказал: «Хозяина дома нет». — «Как нет? Я его видел в окне». Тогда лакей ответил: «Не приказано принимать». Слова эти произвели ошеломляющее впечатление на растерявшегося Ивана Петровича, он, шатаясь, с трудом попал в дверь, и только дома, придя в себя, понял, что он без денежного агрегата сделался малостоящим человеком для окружавших его друзей и приятелей. Жена же его Софья Николаевна не растерялась, узнав о постигшем ее мужа несчастии, немедленно приступила к ликвидации своего имущества. Все ею было распродано: лошади, экипажи, вся дорогая обстановка дома, с бесчисленным количеством ценных вещей, бриллиантов, и, как уверяли, она выручила около 200 000 рублей и обеспечила этой суммой свое существование в дальнейшем. Купила землю близ церкви Иоакима и Анны за Москвой-рекой, выстроила деревянный дом2 . Мужа держала в «ежовых рукавицах», не позволяя вмешиваться в воспитание детей и в ее денежные дела, выдавая ему какие-то гроши на мелкие домашние расходы. Поселила его в отдаленнейшей комнате своего дома, где он прожил до конца своей жизни, стараясь меньше попадаться ей на глаза *.
*Рассказывая некоторые события, [происшедшие] с моей тетушкой, мне известные, я не мог умолчать о необычайном сне, бывшем со студентом — репетитором ее сына, каковой и расскажу здесь, хотя сон не относится лично к ней.
Софья Николаевна имела четырех детей, старший сын, Николай, учащийся в гимназии, отличался леностью и малоспособностью, в помощь ему она пригласила студента университета Константина Алексеевича Андреева.
Константин Алексеевич был крайне добросовестный человек, он значительную часть своего времени отдавал своему ученику, между тем ему самому приходилось готовиться к экзаменам, а потому не мог успеть по своему предмету прочесть все сполна и решил пойти на экзамен, как говорится, «на авось», быть может, вытащит по счастью счастливый билет. Константин Алексеевич, придя в университет, засел в какой-то угол и начал читать лекции, но, утомленный бессонной ночью, он крепко заснул. Во сне видит: к нему приблизился св. Георгий Победоносец, которого он узнал по изображению его на иконе церкви, сказавший ему: «Проснись! прочти такой-то билет». Константин Алексеевич проснулся и немедленно прочел указанный ему билет; как только он успел это сде лать, к нему подошел его товарищ и сказал: «Иди в аудиторию, следующая алфавитная очередь твоя».
Когда К. А. Андреев вошел в аудиторию, он услыхал свою фамилию, и вытащенный им билет оказался как раз тот, который был указан ему во сне св. Георгием Победоносцем.
После экзамена отправился прежде всего в церковь и отслужил молебен св. Георгию Победоносцу и приобрел образ этого святого, висевший у него всегда в его кабинете.
К. А. Андреев был хорошим и правдивым человеком, и нельзя было даже помыслить, что он мог бы сказать ложь. По окончании он был оставлен при университете и сделался известным профессором, а под старость был директором Александровского Коммерческого училища, заняв эту должность после скончавшегося директора профессора Алексея Васильевича Летникова.
Софья Николаевна родилась либо в 1828 или 1829 году, вышла замуж шестнадцати лет, следовательно, все мои воспоминания о ней относятся к 1844 или 1845 годам и по год ее смерти (она скончалась приблизительно в 1894–1896 году).
Вторая сестра моего отца, Елизавета Николаевна, вышла замуж за помещика Луку Лукича Кознова, владельца большого, в несколько тысяч десятин, лесного имения и трех домов в Москве, находящихся на Садовой-Самотечной улице: в одном из них он жил сам, другой сдавал, а в третьем помещались бани и во втором этаже ресторан «Малый Эрмитаж»3 .
Елизавету Николаевну мне не пришлось видеть: она скончалась раньше, чем я родился.
Фамилия Козновых, как передавал Лука Лукич, происходила от двух братьев, его предков, живших в своем имении, когда были захвачены бандой Пугачева, приведены к нему, и он потребовал, чтобы они присягнули и поцеловали руку у него; старший отказался и немедленно был повешен здесь же; младший брат, видя таковую расправу с братом, по малодушию присягнул ему. Когда Пугачев был захвачен, то меньшой брат был предан суду и приговорен был к повешению. После чего оставшихся! их детей начали называть «козненных», а потом на все время за ними утвердилась фамилия Козновы.
Третья сестра отца, Любовь Николаевна, вышла замуж за крупного чиновника, имеющего св. Владимира на шее4 . Я ее тоже не помню, так как она тоже скончалась до моего рождения.
Четвертая сестра, Мария Николаевна, вышла замуж за инженера Самойленко. Под старость она сделалась душевнобольной и скончалась в Варшаве в больнице св. Иисуса.
Пятая сестра, Александра Николаевна, вышла замуж за доктора Дмитрия Михайловича Рахманова, большую часть жизни, во время ее замужества, прожила в городе Гомеле, а последние года в Москве.
Из чего видно, что дед мой Николай Маркович предпочитал выдавать своих дочерей за дворян. Думаю, что это делалось им потому, что он любил людей образованных, а не таких грубых и распущенных, как были в то время сыновья богатых купцов, видя пример от своего первого зятя Ивана Петровича Алексеева.
ГЛАВА 58
Младший из детей моего деда был Николай Николаевич, родившийся в 1838 году. Учился он в Практической академии коммерческих наук1 , которую кончил блестяще, получив золотую медаль; после чего поступил в Московский университет на юридический факультет, который кончил отлично.
Николай Николаевич был красивый, высокого роста брюнет, хорошо сложенный, говорят, у него были красивые глаза, но он носил синие очки, не дававшие возможности рассмотреть его глаза; он был хорошо образован, свободно говорил по-французски, сын богатого человека — все ему, казалось, в жизни улыбалось, и думалось, что из него выйдет большой человек.
По окончании университета, приблизительно в 1858–1859 годах, когда суд еще был дореформенный, где процветало лихоимство и взяточничество, Николаю Николаевичу было предложено занять какое-то высокое положение, причем дали понять, что он это место может занять, если им будет уплачено 5 тысяч рублей лицу, от которого зависит назначение. Он обратился к отцу с просьбой дать ему 5 тысяч рублей. Николай Маркович наотрез ему в этом отказал, сказав: «Ты получил хорошее образование, начинай с маленькой должности и своим трудом добивайся высшего положения, а не взятками. Хорошо будет государство, где должности могут приобретаться взятками!» Этот отказ отца повлиял на Николая Николаевича скверно, он не поступил на место и жил, ничего не делая, развлекаясь среди своих знакомых и друзей. Влюбился в одну вдову с детьми, решил на ней жениться, обратился к отцу за разрешением на этот брак. Отец ему не дал согласия, сказав: «Прежде чем жениться на вдове, да еще с детьми, нужно тебе обеспечить себя местом, чтобы иметь возможность содержать их, а не жить на средства отца!»
