Юрий Веремеев - Мины вчера, сегодня, завтра
Примечание автора
Как видим, недооценку значения минного оружия пытались компенсировать кровью пехоты.
Так, в ночь на 7 октября 1904 года ночную вылазку совершил отряд в 47 человек. Группа из этого отряда под командованием зауряд-прапорщика Марченко обнаружила одну японскую галерею и смогла уничтожить вход в нее с частью галереи. Эта вылазка помогла определить точное направление японских минных работ, после чего прокладка контрминной галереи была ускорена.
10 октября в контрминной галерее стали прослушиваться звуки работы японских минеров. Японцы тоже обнаружили русские работы. К 13 октября галереи сблизились до 12 метров. Вечером того же дня на совещании в форту № II (присутствовали комендант крепости генерал К. Н. Смирнов, генерал Р. И. Кондратенко, начальник инженеров крепости полковник А. А. Григоренко, командир 5-го стрелкового полка полковник Третьяков, начальник инженеров участка подполковник С. А. Рашевский, комендант форта капитан Рязанов, командир минной роты поручик Рейнбот и прапорщик Берг) было решено заложить и взорвать контрмину.
Начальник фугасной команды поручик Дебогорий-Мокриевич заложил взрывной заряд в 120 кг пороха. В качестве средств воспламенения были использованы один платиновый электрозапал и пять искровых запалов Дрейера. Для их инициирования использовались подрывная машинка фирмы Клаксон и магнитный индуктор.
В 11 часов утра 14 октября служба прослушивания сообщила, что японцы продолжают земляные работы. Это свидетельствовало о том, что решение о закладке контрмины было преждевременным. Следовало продолжить прокладку контрминной галереи с тем, чтобы отвести место взрыва контрмины как можно дальше от форта. Однако генерал Смирнов принял решение о немедленном взрыве. В 12.15 был произведен взрыв, обрушивший японскую галерею. При взрыве якобы погибли 28 японских саперов. Цифра эта взята с потолка, т. к. никто не производил там раскопок и не считал убитых японцев.
Однако русским взрыв этой контрмины вместо успеха принес только проблемы. Взрыв произошел в непосредственной близости от форта, чего никто из русских специалистов не предполагал. В результате грунт осел и обнажилась стенка одного из капониров форта. Это позволило японцам убедиться в том, что их расчеты верны. Они немедленно повели минную галерею под основание капонира. Русские по неясным причинам бездействовали.
Через несколько дней японские саперы подвели минную галерею под капонир и взорвали две мины. В результате в полу капонира образовалась пробоина диаметром более метра. Захватив капонир, японцы закрепились в непосредственной близости от форта.
Спустя неделю русские саперы обнаружили, что японцы ведут минную галерею в направлении контрэскарпной стенки. Тогда они начали прокладку второй контрминной галереи.
23 октября русские взорвали контрмину, разрушив часть японской галереи. Однако и в этом случае повторилась та же история: обнажилась часть бетонной стенки контрэскарпной галереи. Это вновь помогло японцам уточнить направление своих минных действий.
К 30 октября они довели свою мину до тыловой части стенки контрэскарпной галереи. В середине дня они взорвали в ней заряд динамита и получили доступ в подземные сооружения форта.
Ночью 31 октября японцы смогли проникнуть в ров форта и забросать ручными бомбами через амбразуры казематы №№ 3 и 4. Отчаянными контратаками и огнем малокалиберных пушек русским удалось приостановить продвижение японцев по сооружениям форта. Тогда японцы стали прокладывать минную галерею вдоль основания наружной стены форта с явным намерением взорвать ее.
Русские саперы повели контрминную галерею и 17 ноября взорвали контрмину. Вновь неудача! Взрыв разрушил часть углового каземата. Японцы сквозь пролом немедленно ворвались внутрь бетонной галереи напольного вала. В руках защитников форта осталась только галерея правого фланка форта. Большая часть форта была потеряна. В последующие дни японцы последовательно взрывали из галереи сооружения форта и выдавливали обороняющихся за его пределы.
15 декабря в результате попадания японского 275-мм снаряда в группу офицеров на форту II в момент награждения отличившихся защитников форта погибли генерал Кондратенко и инженер-подполковник Рашевский. Это событие окончательно подорвало у русских веру в возможность успешной контрминной борьбы. 18 декабря после того, как японцы взорвали очередную подземную мину и разрушили еще часть сооружений форта, генерал Фок приказал оставить форт.
При обороне форта № III русские успешно использовали морские гальваноударные мины, скатывая их по желобам на атакующих японцев. В ответ осаждающие повели минные галереи под форт № III и 28 декабря взорвали заряд массой 6100 кг. Взорвали не вполне удачно: камни и земля, поднятые взрывом накрыли японский штурмовой отряд, приготовившийся воспользоваться результатом взрыва. Однако сооружения форта были сильно разрушены. Удержать его уже не представлялось возможным, и русская пехота оставила форт № III.
Одновременно с работами у форта № III японцы вели подземные мины под укрепление № 3. Русские саперы, понимая, что падение укрепления № 3 лишит устойчивости всю оборону восточного фланга, начали активные контрминные работы. 20 декабря они взорвали контрмину, разрушив несколько неоконченных японских минных галерей.
Однако и здесь русских ожидала неудача. Взрыв контрмины обнажил бетонную стенку укрепления. Это позволило японцам продолжить работы; вскоре они взорвали очередную мину массой 2,2 тонны динамита, разрушив часть укрепления. В сочетании с огнем тяжелых осадных орудий (калибра 275 мм) это позволило японцам захватить укрепление № 3.
Линия фортов была прорвана, защитникам крепости пришлось отойти к главной ограде крепости — Китайской стенке. Удержаться там они не смогли и 2 января 1905 года крепость капитулировала.
Таким образом, успешная для японцев подземноминная война во многом предопределила падение оборонительной линии русских и всей крепости. Можно полагать, что если бы контрминные действия русские вели надлежащим образом, то осада крепости затянулась бы еще на 5–6 месяцев и Порт-Артур устоял, поскольку Япония к тому времени уже в значительной мере исчерпала свои финансово-экономические возможности к ведению войны.
Полковник А. И. Иволгин утверждал в своей книге, изданной в 1956 году, что Порт-Артур к началу осады был окружен несколькими линиями минных заграждений. Наружную линию якобы составляли автоматические мины, а за ними на удалении 200 метров располагалась линия фугасов, управляемых по проводам. Однако, если учесть, что упоминаемая им специальная «фугасная команда» состояла всего лишь из 140 человек, а фронт обороны крепости протянулся более чем на 22 километра, такое утверждение вызывает большое недоверие. К тому же, в то время не существовало ни отработанных конструкций мин, ни их промышленного производства. А изготовление нескольких десятков тысяч мин силами крепостных саперов было делом нереальным.
Как уже сказано, в период боев за господствующие сопки Длинная, Высокая и Угловая русские применяли морские гальваноударные мины, скатывая их по деревянным желобам на позиции японцев. В ряде случаев это давало неплохой результат. Можно сказать, что тем самым они предвосхитили еще один вид сухопутных мин — подвижные мины. Однако это направление минного оружия не получило особого развития. Только немцы во время Второй мировой войны создали подвижные гусеничные мины «Голиаф», управляемые по проводам, которые пытались применять для уничтожения танков и ДОТов противника.
В ряде случаев русские минеры применяли в Порт-Артуре камнеметные фугасы, взрываемые электричеством, и самовзрывные фугасы нажимного действия.
По свидетельствам британских офицеров, прикомандированных к японской армии в качестве инструкторов, они обнаружили в период осады Порт-Артура большое разнообразие типов мин, применявшихся русскими, включая управляемые по проводам пироксилиновые фугасы и мины со взрывателями нажимного и вибрационного действия.
Один из таких образцов представлял собой деревянный ящик размером 30 × 20 см, под крышкой которого висел на проволоке бамбуковый цилиндр с медным дном и крышкой. Внутри проходил медный же поясок. На дне цилиндра в выемке лежал стальной свободно катающийся шарик, который при наклоне ящика или прогибании крышки (что тоже приводило к наклону цилиндра) под весом наступившего на него солдата, замыкал между собой дно и поясок, которые являлись контактами электрической цепи. Провода от этого ящика уходили с одной стороны к русским позициям, а с другой — к лежащему рядом с ним в земле ящику с пироксилиновым зарядом.
Фактически, речь идет о фугасной противопехотной неизвлекаемой управляемой мине нажимного действия. С пульта управления мину можно было привести в боевое или в безопасное положение. Это обеспечивало, с одной стороны, свободу действий русской пехоты, с другой — исключало возможность снятия мины японцами (такие мины находились под постоянным наблюдением с русских позиций и при угрозе захвата мины ее можно было взорвать).
