Евгений Федосов - Полвека в авиации: записки академика
В судостроении таким центром был институт им. Крылова, в электромашиностроении — Всесоюзный энергетический институт, в атомной промышленности — научные центры Арзамас-16 и Челябинск-70, в ракетно-космической области — ЦНИИМАШ и Центр им. Келдыша и т. д.
Общим для всех этих научных центров было наличие очень энергоемкой, сложной, уникальной экспериментальной базы, предназначенной для отработки сложных технических систем, создаваемых в промышленности. Для «чисто» научных исследований она была явно избыточна. А ОКБ, как правило, не имели подобных уникальных установок. Эта экспериментальная научная база создавалась десятилетиями, на нее был потрачен не один десяток миллиардов рублей, и по существу это было общенациональное достояние. Но руководство страны об этом просто забыло. И центры были предоставлены сами себе, хотя никакая коммерческая деятельность не способна содержать такую сложную экспериментальную базу. Нужна помощь государства.
Пользуясь статусом академика и имея достаточные контакты с руководителями научных центров, я решил их собрать в ГосНИИАС. На мой призыв откликнулись начальник ЦАГИ академик Свищев, начальник ЦИАМ доктор технических наук Огородников, начальник ВИАМ член-корреспондент Шалин, директор НИИ экспериментальной физики (Арзамас-16) академик Негин, директор ЦНИИМАШ академик Уткин, директор института им. Крылова академик Пашин и другие.
Мы решили обратиться с коллективным письмом в правительство с просьбой об организации специального бюджетного фонда для поддержания уникальной экспериментальной базы. Премьер-министром первого правительства Российской Федерации был И. С. Силаев. Поскольку я был И. С. Силаеву достаточно хорошо известен, то меня и делегировали к нему. Иван Степанович сразу поддержал наше обращение, так как много лет сам работал в авиационной промышленности и отлично отдавал себе отчет о роли научных центров. Он поручил аппарату подготовить соответствующие распоряжения. Но буквально через месяц И. С. Силаев ушел со своего поста. Мы потеряли надежду, что его поручение будет выполнено. Но, к счастью, ошиблись. Новый вице-премьер в правительстве Гайдара и одновременно министр науки и технологии Б. Г. Салтыков неожиданно решил поддержать отраслевые научные центры. Он подготовил соответствующее постановление правительства о введении статуса Государственного научного центра (ГНЦ) для ряда отраслевых институтов. Это было мудрое решение, так как для ГНЦ, кроме прямой финансовой поддержки для проведения поисковых и прикладных исследований, вводилась и целая система преференций, включая освобождение от налогов за землю, за имущество, давалось поручение коммунальным властям ввести льготные тарифы за электроэнергию и тепло (это поручение не было выполнено). Государственные научные центры могли использовать средства, полученные от сдачи в аренду свободных площадей, на поддержание и развитие экспериментальной базы. Была создана довольно представительная комиссия, которая должна была выбрать и представить для утверждения в правительство список тех институтов, которые достойны статуса ГНЦ. Единственная слабина, которую допустил Б. Г. Салтыков, — это отсутствие четкого критерия, по которому надо было отбирать претендентов. А желающих получить статус ГНЦ было предостаточно. Я входил в эту комиссию и предложил в качестве критерия использовать понятие «системообразующий институт», т. е. институт, проводящий комплекс исследований, связанных с тем или иным техническим направлением общегосударственного значения и обязательным наличием научной школы. Салтыков настаивал на более широком подходе, который включал бы и решение узких научных проблем, а также учитывал географию распространения ГНЦ. Из первоначального списка в 200 наименований в результате были отобраны и утверждены 63 центра. Это было, конечно, много. Небольшие средства, которые выделялись в бюджете на ГНЦ, были размазаны тонким слоем. Но все же благодаря этому шагу правительства государственные научные центры выжили в труднейшей обстановке 90-х годов.
Наш институт также вошел в состав утвержденных центров и впоследствии каждые два года подтверждал этот статус. Мы как ГНЦ получали ежегодно около 24 миллионов рублей, что, конечно, было для нашего института не очень большой суммой, но благодаря этому мы платили нашим сотрудникам за научные степени, оплачивали заграничные научные командировки, имели возможность проводить поисковые и фундаментальные исследования, которые оплатить из других источников не было возможности.
Освоение информационных технологий
Для того чтобы институт мог сохраниться в условиях рыночной экономики, необходимо было иметь объем собственных затрат не менее 300–400 миллионов рублей в год, а с учетом смежников и услуг этот объем достигал 500–600 миллионов рублей в год. Это были очень большие суммы, поэтому мы все время находились в поиске дополнительных источников финансирования. Помимо экспортных заказов, которые нам приносили основную долю средств, мы стали искать чисто коммерческие направления, не связанные с бюджетом.
Мой первый заместитель, доктор технических наук Борис Сергеевич Алешин, развернул работы в области информационных технологий. Борис Сергеевич был выпускником нашей базовой кафедры МФТИ, прошел достаточно хорошую школу в области бортовых вычислительных машин, занимая последовательно разные инженерные должности, затем в 80-е годы был назначен моим заместителем, курирующим компьютерные и информационные технологии. Поскольку переход к рыночной экономике в России начался с бурного развития торговли, мы, естественно, попытались найти там свое место. Обратили внимание на внедрение в процесс торговли компьютерной техники. Оно связано с введением так называемой кодообразующей документации. На расфасованный товар или на отдельные предметы, подлежащие продаже, наклеиваются бирки с нанесенным штриховым кодом, который несет информацию о товаре и его цене. При прохождении кассы специальные оптические датчики считывают код, и тем самым информация о товаре вводится в цифровой кассовый аппарат, который производит расчет с покупателем. Но это только часть работы «электронного кассира», которую видит покупатель. Кроме того, в памяти компьютера кассового аппарата накапливаются данные о выручке за смену, за неделю или за месяц — все зависит от типа аппарата. Многие из них снабжались печатающим устройством на формат стандартного машинописного листа, и в результате можно получить распечатку итогов торговли за определенный период. Обычно кассовые аппараты в крупных супермаркетах объединялись в единую информационную систему, позволяющую автоматизировать вообще весь бухгалтерский учет. Компьютеризация торгового процесса делала его достаточно «прозрачным» как для руководства торговой сети, так и для фискальных органов. Иногда такая компьютерная сеть охватывала несколько магазинов, принадлежащих одной торговой фирме.
Подобная технология, построенная на штриховых кодах, распространилась практически на все сферы, где происходила оплата либо товаров, либо услуг.
Чтобы лучше понять эти технологии, я, Б. С. Алешин и главный инженер С.И. Могилевчик по приглашению фирмы «Дассо Электроник» выехали во Францию. Это было дочернее предприятие знаменитой авиационной фирмы «Дассо». В свое время она была образована сыном Марселя Дассо — Сержем Дассо и специализировалась на авионике боевых самолетов. В порядке конверсии «Дассо Электроник» уже несколько лет занималась технологиями кодообразующей документации. Они выпускали электронные кассовые аппараты, принтеры для авиационных билетов с магнитной полосой, связное оборудование для компьютерных сетей. Мы вели с ними переговоры о возможной покупке лицензии на принтер для печати авиабилетов. Их магнитная полоса по сути выполняла ту же функцию, что и бирка со штрихкодом. Здесь кодировались сведения о каждом пассажире и его багаже. Пропуская билет через специальный считыватель, эти данные вводили в компьютерную систему аэропорта. Как и в случае со штриховым кодированием товара, это позволяло войти необходимой информации в единую базу данных, реализованную в компьютерной системе. В России в начале 90-х годов тоже стала создаваться новая компьютерная система управления перевозками на воздушном транспорте и бронирования билетов «Сирена-3».
Эта система была аналогом системы «Сейбр» — одной из крупнейших в мире информационных систем, созданной американской авиационной фирмой «Америкен Эрлайнз». С целью закупки необходимого оборудования для создания программного обеспечения и инсталляции системы «Сейбр» в системе «Сирена-3» был выделен американским Эксимбанком под гарантии Внешэкономбанка России кредит в 130 млн долларов. В этой системе и предполагалось использовать принтеры для печати авиационных билетов. Наш институт участвовал в программе создания системы «Сирена-3», а я, по просьбе министра транспорта Ефимова, был избран председателем Совета директоров международной акционерной технической компании с тем же названием — МТК «Сирена-3». Акционерами компании кроме основных российских авиаперевозчиков были американские фирмы IBM и «Америкен Эрлайнз». Итак, мы предполагали выпускать эти принтеры вместе с фирмой «Дассо Электроник». Вначале мы взяли на себя выпуск механических деталей принтера, а впоследствии должны были освоить также выпуск электронных плат и полную сборку.
