Иван Забаев - Семья и деторождение в России. Категории родительского сознания
– Но вы, по-моему, это отдали…
Да, действительно отдал… А другую я не отдал, хотя мог. Но в дом тоже надо что-то нести. Ну вот смотрите 500 рублей и там тоже было 500 рублей. Это Господь не оставляет своих служителей. Это у нас бывает регулярно, а у батюшек… Я-то дьякон еще. А батюшки вообще не бедствуют. Главное – просто относиться к этому вопросу. Хотя я не могу сказать, что у нас сейчас прям достаточно денег, но они все время появляются. Хотя полгода назад было лучше – это факт (Алексей. Москва. 38 лет. Женат. Шестеро детей).
В вышеприведенной цитате для нас важно, что действующий имеет определенную перспективу – «жизнь из объемлющего», осуществляет на основании нее ряд вполне рациональных (в смысле обоснованности в соответствии с внутренними ценностями) действий (переход на менее оплачиваемую работу). Результаты этих действий (помощь близких, повышение зарплаты на новом месте и подаяния) не входят в противоречие с его перспективой и позволяют продолжать осуществлять действия в мире и коммуницировать с другими[29].
Если же рассмотреть, как понимают категорию «ответственность», и конкретно, как решается вопрос, кто отвечает за рождение ребенка, в православном сообществе, то очевидно – он решается в только что описанной логике «жизни из объемлющего» и подчинения собственного действия этому объемлющему:
– А вообще, сколько бы вы хотели иметь детей?
Сколько бы я хотела их иметь? Вообще никогда я об этом не думаю, то есть постановка вопроса мне кажется неправильной.
– А как бы вы спросили? Как это происходит?
Ты веришь или нет, что Бог дает детей? Если веришь, то… ну веришь, и все, а дальше этот вопрос отпадает. Что в его власти все. И судьба. Что ты вообще растишь их не для себя, не для своих там амбиций, а так, для Бога растишь… Ему соработников растишь (Анна. Москва. 30 лет. Замужем. Четверо детей).
На этом моменте стоит остановиться подробнее. Если вспомнить описания ситуации деторождения невоцерковленными, мирскими респондентами, то можно зафиксировать, что сами родители с трудом берут на себя ответственность – «у нас родилась Юля» – активность приписывается ребенку. Однако и ребенок тоже рождается не сам – «я родилась в 1970 г.» (описание деторождения всегда производится в пассивном залоге). Как будто нужен кто-то третий. В православном дискурсе эта проблема получает решение – детей дает Бог (дети происходят из «объемлющего», трансцендентного). Не соразмерная родительству ответственность в православном сообществе частично переносится на Бога. В неправославном дискурсе место этого «третьего» может занимать кто-то другой, – например, «расширенная семья» или «род», «страна» или «общество».
…Представить, как мы жили тогда, невозможно, это была совсем другая жизнь. Для семьи она была гораздо легче. Совершенно все было по-другому. То есть тогда было положено, будучи студенткой и девочкой из хорошей семьи, создать серьезные отношения с мужчиной – чтобы был муж, и обязательно иметь детей. Это было совершенно обязательно. Если у кого-то из девушек такого не было, то мы просто считали человека неудачником (Ирина. Новосибирск. 50 лет. Трое детей).
Проблема, по-видимому, возникает тогда, когда это место никто не занимает, когда не существует никакой трансценденции, обосновывающей необходимость деторождения. В этом случае решение вопроса о детях становится прерогативой человека (пары). Можно предположить, что в силу приносимых ребенком значительных трудностей разного рода, не компенсирующихся немедленно, а также в силу несоразмерности вопроса об инициации новой жизни индивидуальному человеческому решению, пары склонны будут отказываться от деторождения.
Ответственность и медицина
В приведенной в начале предыдущего раздела цитате делается отсылка к медицинскому дискурсу – «бросить пить», «сделать прививку от краснухи», а через него – к авторитету медицины. Это вполне возможный вариант аргументации потенциальных родителей, но могло бы быть и по-иному. Например, могла бы быть отсылка к богословскому дискурсу – «перед рождением мы долго молились и постились» или к эстетическому – «я хотела, чтобы моя девочка была красивой, у меня был бзик какой-то, и мы специально поехали во Францию – от Парижа по Луаре, потом Альпы… потом родилась Кристина». Тезис состоит в том, что медицина представляется человеку наших дней естественным решением проблем больных людей, но, кроме этого, она представляется естественным решением проблем потенциально больных людей, то есть всех людей. Поэтому при обсуждении не только проблемных, но просто неинституционализированных ситуаций и действий, связанных с деторождением в частности, медицинский аргумент выходит на первое место. Любая другая логика аргументации собственных решений, оказывается вторичной.
Очень не хватало человека, у которого можно что-то про ребенка спросить, получается, по любому вопросу – к врачу, а там вопросы, начиная от того, крестить ребенка или нет (не ко врачу же с этим), до всяких там: если грудь не берет, что делать, как брать его, как себя вести, то есть много вопросов, которые не ко врачу, но задать их больше не кому (Елена. Москва. 24 года. Один ребенок).
Иными словами, можно предположить (и это предположение потребует дополнительной расшифровки), что медицина (ее совершенствование и некоторые отрасли) в какой-то степени влияет на общую тенденцию снижения рождаемости, в силу того что именно этот институт монополизировал в обществе модерна решение вопросов деторождения[30].
В демографии, в частности, и в социальных науках в целом при анализе влияния медицины на прокреативное поведение человека главным образом поднимались три темы:
1. Контрацептивная медицина способствовала снижению рождаемости.
2. Медицина снизила смертность (в первую очередь младенческую, увеличила продолжительность жизни), и ответом на это стало снижение рождаемости.
3. Медицина способствует росту рождаемости за счет лечения различного рода осложненных беременностей, бесплодия, выхаживания недоношенных детей.
Если первое положение обсуждалось, уточнялось и опровергалось (в частности, например, в одной из авторитетных работ Р. Лестега и К. Уилсона было показано, что распространению контрацепции предшествовало распространение идей индивидуализации [Lesthaeghe, Wilson 1986:261–293][31], относительно второго положения существовали попытки выяснить, каковы механизмы наблюдаемого снижения рождаемости. Ф. Нотштейн, инициировавший обсуждение этого вопроса, писал, что те же процессы, которые привели к снижению смертности, привели и к снижению рождаемости [Notestein 1983: 345–360].
Третий тезис является сегодня неусомневаемой очевидностью. Однако в настоящее время не существует исследований, в которых было бы показано, какова доля осложненных беременностей, закончившихся не абортом, но рождением, каково соотношение положительных и отрицательных исходов. Более того, провести такое исследование сегодня не представляется возможным. Кроме того, сложно оценить, какова доля получивших «отвод» от беременности (рождения) по «медицинским причинам» в ситуациях неопределенности (речь не идет обязательно о некомпетентности врачей, хотя и такие случаи бывают).
…Возвращаясь к нашей медицине, к нашим специалистам. У нас в консультации была врачиха, а у меня резус отрицательный, и, когда я задала вопрос могу ли я второго рожать, она мне сказала «Вы что, хотите уродов рожать?» И поэтому получилось так, что я долгое время боялась, пока однажды не попала ко врачу, просто пошла делать аборт, она говорит, почему ты не рожаешь? Я говорю, да вот у меня резус отрицательный, мне сказали, что я… могу урода родить. Она и сказала – глупости. Просто надо каждый определенный срок сдавать анализы, чтобы не появились антитела. И все, проблем нету. Ну и после этого я родила Мишу, после этого родила Машу. То есть как бы встретился такой человек. Хотя я ко врачам отношусь очень с большим уважением, потому что врачи есть вполне нормальные, хорошие люди и хорошие специалисты (Мария. Москва. 49 лет. Замужем. Трое детей).
Кроме того, еще один контраргумент состоит в том, что сегодня не существует оценок, какое влияние оказывают на принятие решений о дополнительных рождениях, рождение первого ребенка проблемным – недоношенным, с той или иной патологиями. Мы при интервьюировании сталкивались с двумя противоположными явлениями: 1) рожают до первого здорового, 2) больше не рожают, так как все силы уходят на то, чтобы «поднять» первого.
Нам кажется, что можно обосновать гипотезу еще об одном направлении влияния медицины на рождаемость (она будет в известной степени подтверждать тезис Ф. Нотштейна). При рассмотрении ответственности в ситуации деторождения нами было отмечено, что проблема ответственности по отношению к маленькому ребенку и ситуации деторождения большей частью описываются в физиологических и здравоохранительных терминах: «не пить, чтобы он родился здоровым», «я боялся с ним оставаться, а вдруг… упадет, наестся чего-нибудь…».
