Михаил Диченко - Современная демократия и альтернатива Троцкого: от кризиса к гармонии
«Немцы, – сказал он, – народ, который без размышлений подпишет сегодня договор, нарушит его завтра и подпишет другой договор на следующий день».[294]
Российский народ в той войне потерял больше, чем все другие вместе взятые. Великая победа 1945 года для СССР оказалась пирровой. Советские люди, выезжавшие за рубеж, это чувствовали, когда говорили, что побежденные немцы живут лучше победителей-русских. Через 40 лет страна развалилась сама, без военной агрессии извне, придя к геополитическому поражению. Явно не этого хотел Сталин для своего народа. Он не мог оправиться от шока больше недели, когда нацисты напали на его страну. Он долго не мог пережить осознание своих глобальных ошибок, приведших одновременно к дискредитации марксизма и трагедии русского народа, осознание своей полной несостоятельности не только как революционера-марксиста, но и как лидера нации.
Разница между желаниями, искренними порывами прекрасных людей и следствиями их поступков часто встречалась в истории. Будда не хотел падения современных ему демократий, где он проповедовал долгие годы. Аристотель восемь лет учил демократии и мирному сосуществованию народов мальчика, который потом стал знаменитым завоевателем и построил огромную империю. Лютер выступил за возврат к «истинной» раннехристианской этике, и после этого в Европе были сожжены тысячи женщин, обвиненных в колдовстве. Белогвардейцы искренно любили Россию, исполняя роль наемников иностранных держав. Элита США решила вступить в гражданскую войну во Вьетнаме с гуманными целями «антикоммунизма», в результате чего несколько лет применяла химическое оружие массового поражения против женщин, детей и стариков. Но иногда эта разница между желаниями и результатами работала и в другую сторону. Большевики трансформировали Россию в интересах мировой революции, защищая ее от иностранной интервенции и собирая под новым флагом осколки бывшей империи в новое-старое единое государство.
А марксист-революционер Троцкий, ставящий приоритет отдельной нации ниже интересов мирового коммунистического движения, в тех конкретных обстоятельствах обеспечил бы постепенный путь к устойчивому процветанию России, о которой он меньше всего думал. Его политика коммунистической дипломатии не позволила бы Гитлеру прийти к власти и захватить всю Европу. Тогда неизбежность второй мировой войны оказалась бы под вопросом. Процветающая на основе рынка и грамотного макрорегулирования экономики, не сломленная репрессиями Россия усиливала бы мировое коммунистическое движение, которое вполне могло поставить заслон глобальной войне. Конечно, не было бы такой резкой индустриализации, но и не было бы необходимости в ней ввиду отсутствия военной угрозы. В итоге к XXI веку развитые страны Европы и Америки пришли бы к тому же, что и сейчас, к реальному коммунизму. Только открыто под его знаменами. Для них бы ничего не изменилось. Ход глобальной истории мог оказаться примерно таким же. Но для конкретных народов и его конкретных путей история может быть разной. Советская Россия XXI века была бы в числе самых развитых и процветающих стран американо-европейского типа. Существо власти и экономики были бы одинаковы с американо-европейскими странами. Но советская Россия в глазах всех была бы геополитической победительницей. Выглядело бы так, что именно ее методы взяли на вооружение Америка и Европа.
К сожалению, сегодня это выглядит далеко не так. И, к сожалению, Россия сегодня не является процветающей.
3.3.1. Политическая альтернатива Троцкого как утерянная гарантия от утверждения нацизма в Германии и трагедии Второй мировой войны
Лев Троцкий. Теоретик и пропагандист коммунизма. Лидер Октябрьской революции в России в 1917 году, а позже народный комиссар иностранных дел и народный комиссар по военным и морским делам (1917–1924). В борьбе за власть после смерти В. И. Ленина, Троцкий проиграл Иосифу Сталину и был отстранен от всех государственных должностей и от власти. Позже был сослан (1929). Он оставался лидером антисталинской оппозиции за рубежом, вплоть до его убийства сталинским агентом[295].
Сжатые выводы всех исследований всех ученых мира можно прочитать в энциклопедиях. Уважаемая энциклопедия Британника, к сожалению, распространяет миф о борьбе за власть, в которую якобы вступил Троцкий со Сталиным. Почти полностью отсутствует описание разных концепций этих лидеров, по умолчанию это считается менее важным. По крайней мере, для статьи о Троцком это является некорректным. Каковы же распространенные идеологические характеристики троцкистской оппозиции? Весьма часто характеризуют ее как «левое» направление в большевизме. Это целиком совпадает с самооценкой Троцкого и его соратников 1920-х годов. Но противоречит оценкам тогдашних лидеров большинства партии – оппонентов Троцкого. Итоги первой дискуссии с троцкистами были подведены ХIII партконференцией в январе 1924 г., которая охарактеризовала оппозицию по существу как правый уклон.[296] В дискуссии по вопросам истории октябрьской революции 1917 г, прошедшей в 1924 г., Троцкий был также обвинен в выражении правых взглядов.[297] Результаты третьего прилива споров были определены на ХV партконференции осенью 1926 г. Резолюция этой конференции характеризует идейную сущность оппозиции как «социал-демократический уклон», то есть, по сути, снова – правое направление.[298] Через год ХV съезд исключил из партии лидеров оппозиции, заклеймив их взгляды снова как «социал-демократические»[299].
Кем же на самом деле были троцкисты по сравнению с лидерами большинства партии? Левыми или правыми? Если под этими понятиями понимать революцию и эволюцию, то взгляды Троцкого-оппозиционера скорее эволюционистские. Даже в европейской политике троцкисты выступали за такие умеренные шаги, как союз с социал-демократами – «тактика единого фронта». Именно в это время с каждым годом росло влияние нацистов, а сталинское руководство Коминтерна принимает установку для европейских коммунистов бороться одновременно и с нацистами, и с социал-демократами. Даже более того: приравнивает крупнейшие социал-демократические партии к нацистским. Троцкий и его соратники напрасно убеждали оппонентов в губительности этой стратегии и страстно, но безуспешно призывали к «тактике единого фронта» с социал-демократами против нацистов. Троцкий считал, что «в борьбе с фашизмом коммунисты должны быть готовы заключить практическое соглашение» хоть «с чортом и его бабушкой», а тем более с социал-демократами:
«Когда мы указывали, около трех лет тому назад, что исходным моментом ближайшего политического кризиса в Австрии и в Германии явится, по всей вероятности, несовместимость социал-демократии и фашизма; когда мы отвергали на этом основании теорию социал-фашизма, которая не вскрывала, а затушевывала надвигающийся конфликт; когда мы предупреждали, что социал-демократия, в том числе и значительная часть ее аппарата, может, ходом вещей, оказаться втянута в борьбу с фашизмом и что это создаст для коммунистической партии благоприятную исходную позицию для дальнейшего наступления, – очень многие коммунисты, – не только наемные чиновники, но и вполне искренние революционеры, – обвиняли нас в… «идеализации» социал-демократии. Оставалось только разводить руками»[300].
Через пять месяцев после этих слов Гитлер пришел к власти.
И в значительной мере это событие было обусловлено подобными ошибками, совершаемыми год за годом сталинской кликой, захватившей власть не только в русской партии большевиков, но затем и в Коминтерне.
Вот результаты голосования немецкого народа в ноябре 1932 г. в Германии, которые позволили пробиться Гитлеру к власти:
Социал-демократическая партия Германии – 20,44 %
Коммунистическая партия Германии – 16, 86 %
Национал-социалистическая рабочая партия Германии – 33,09 %
Даже простая сумма социал-демократов и коммунистов дает больший вес марксистам по сравнению с нацистами. А в реальном союзе во время избирательной кампании объединенные партии получили бы еще больший прирост голосов, так как они не снижали бы влияние друг друга, а увеличивали бы его. Весьма вероятным был бы результат в 40–50 % голосов, который бы стал мощным заслоном от Гитлера.
И не только я один считаю, что эта альтернатива была вполне реальна. Так считал и непосредственный участник международной политики тех лет Уинстон Черчилль:
«До 1933 или даже до 1935 года Германию можно было уберечь от той страшной судьбы, которая ее постигла, и мы были бы избавлены от тех несчастий, которые Гитлер обрушил на человечество. Никогда еще в истории не было войны, которую было бы легче предотвратить своевременными действиями, чем та, которая только что разорила огромные области земного шара»[301].
