Яков Гилинский - Социальное насилие
Правда, не следует идеализировать доклассовые отношения в первобытном обществе. Наряду с межплеменными войнами насилие служило средством «разрешения» индивидуальных конфликтов (из – за женщины, по поводу статуса и др.). «Излишняя», с точки зрения коллектива, удача одного из сородичей вызывала недовольство других вплоть до требования убить «удачника» (читатель, Вам это ничего не напоминает?). Впрочем, можно было и откупиться, устроив праздник за счет «излишка» приобретенного («делиться надо»…). А мужские тайные союзы выступали как «весьма действенное средство насильственного утверждения в обществе мужского господства и подавления женской части населения»[47].
Насилие – лишь одна из форм онтологически нерасчлененной человеческой деятельности по удовлетворению потребностей. Специфика насилия – принуждение других к определенной деятельности (или бездействию) или силовое же сопротивление принуждению.
Американские исследования 186 обществ и культур, последствий вьетнамской войны, а также отечественные – афганской и чеченской войн, свидетельствуют о том, что интенсивность агрессивности в обществе прямо пропорциональна его участию в войнах. В обществе, не ведущем войны, уровень насилия в течение десяти лет падает[48].
Социальное насилие многолико: от семейного до межгосударственного, от индивидуального до массового (например, геноцид), от легального (от имени государства) до криминального, от инструментального до немотивированного и т. д. Соответственно существует множество типологизаций и классификаций социального насилия[49].
Переход от биологических закономерностей органического мира к социальным законам развития общества означал, в частности, что на смену биологическому наследованию (не отменив его, но существенно «потеснив»), пришло социальное наследование: механизм накопления, хранения и передачи от человека к человеку и от поколения к поколению социально значимой информации (а, следовательно, обеспечение развития негэнтропийных процессов).
Таким наиболее общим вне – (над)биологическим механизмом накопления, хранения и передачи информации выступает культура как специфически человеческий способ деятельности, обеспечивающий социальное наследование[50]. «Культура» не должна восприниматься оценочно, как нечто обязательно позитивное. Это – всеобщий способ деятельности, результатами которого являются как «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, так и современные граффити или надписи на заборах, как труды А. Эйнштейна, так и школьные шпаргалки, как возвышенная любовь, так и порнография, как подвиг, так и преступление (вспомним «Преступление и кара, подвиг и награда» П. Сорокина[51]).
Культура служит вне – (над)биологическим способом аккумуляции и трансляции человеческого опыта и, тем самым, – специфическим негэнтропийным адаптационным механизмом. Так, «нормы, а тем самым типы и частота агрессивных форм поведения задаются культурой»[52]. Переход с биологического уровня на социальный приводит к изменению механизма наследования, к «вытеснению» генетического наследования культурой, а также к переходу от отбора индивидов («сильнейших») к отбору форм организации и форм деятельности.
Культура вбирает подчас аксиологически противоположные, но адаптивные, функциональные способы (формы, образцы) деятельности, «отбираемые» в процессе эволюции. Это – чрезвычайно важное положение, объясняющее, почему многовековая «борьба» с некоторыми аксиологически неприемлемыми, порицаемыми явлениями (потребление алкоголя и наркотиков, корыстные и насильственные преступления, коррупция, проституция и т. п.) не приводит к их «уничтожению», «преодолению». Очевидно, что сохраняющиеся формы социальной «патологии» (негативные девиации) объективно функциональны, выполняют явные или латентные функции, и только поэтому не элиминированы в процессе эволюции общества («сбалансированный полиморфизм»)[53]. И в этом смысле – «все действительное разумно» (Гегель)!
Сказанное полностью относится и к различным проявлениям социального насилия (от революций до контрреволюций, от войн до насильственной преступности). «Эволюционная мясорубка работает социальными ножами с той же эффективностью, что и биологическими»[54].
Однако в целях лучшего понимания социальных причин насилия продолжим наш анализ.
Исторически развивающаяся способность человека производить больше, чем это необходимо для самовоспроизводства, роста населения, производительности труда, потребностей приводит к общественному разделению труда. Значение общественного разделения труда в истории человечества трудно переоценить. Благодаря разделению труда и основанной на нем специализации стали возможны достижения материального и духовного производства, составившие золотой фонд цивилизации и основу общественно – экономического и научно – технического прогресса.
Следует заметить, что, вообще одним из важнейших критериев прогрессивного развития системы, повышения уровня ее организованности (а, следовательно, уменьшения энтропии) служит дифференциация, усложнение структуры, разнообразие составляющих систему элементов. Закон необходимого разнообразия У. Р. Эшби действует и в социальном мире. Это хорошо понимают зарубежные исследователи, в частности активный сторонник повышения уровня социального многообразия О. Тоффлер[55]. Это особенно важно подчеркнуть сейчас, когда необходимо формирование нового мышления, освобождение его от догматических оков и завораживающих стереотипов казарменного равенства, всеобщего единомыслия и единодушия, десятилетиями культивируемого в СССР «синдрома единообразия».
Социальная дифференциация как следствие углубляющегося разделения труда была и остается объективно прогрессивным процессом. Вместе с тем, как все в этом мире, она влечет негативные последствия (которые, в свою очередь, служили стимулом прогрессивных изменений как результата «разрешения» противоречий). Так, неодинаковое положение классов и социальных групп в системе общественных (и прежде всего – производственных) отношений, в социальной структуре общества, обусловливает социальное неравенство, различия в реальных возможностях удовлетворять свои потребности.
Неизбежное социальное (статусное) и экономическое неравенство с неизбежностью обусловливают насилие как метод (способ) борьбы индивидов за повышение (сохранение) статуса и экономического положения.
Общественное разделение труда, как расщепление универсальной, тотальной деятельности, породило и иные, негативные последствия: односторонность, частичность развития работника; социальную дифференциацию и неравенство; отчуждение самой деятельности (процесса труда), его условий и результатов (продукта труда), общественной жизни и ее институтов (экономических, политических, идеологических); отчуждение всего социального мира, который становится чуждым человеку, выступает как внешняя принудительная и слепая сила. (К. Маркс не всегда неправ…).
Наконец, отчуждение человека от человека. Личные отношения между членами первобытного общества сменяются вещными (опосредованными вещами). Выражением «овеществленных» форм общения служат деньги. Все продается, и все покупается в мире вещей и денег. Не случайно Г. Зиммель отмечал, что природа денег и проституция аналогична, что в условиях товарно – денежных, вещных, отчужденных отношений проституция становится символом межличностных отношений. Деньги губят природу вещей одним своим прикосновением[56]. Обезличивание человеческих отношений, их овеществление приводит и к обесценению человека, его жизни, здоровья, достоинства.
У меня давно сложилось подозрение в принципиальной невозможности создать относительно благополучное общество, без массового насилия, без страшного неравенства (социального, экономического, расового, этнического и т. п.), без «войны всех против всех»[57].
Какие бывают «насилия»?
Одна из задач любой науки – классификация разновидностей ее объекта. Не представляет исключения и вайоленсология – наука о насилии. И, как всегда, имеется множество классификаций по разным (а также по одному и тому же) основаниям.
Можно различать проявления социального насилия по их содержанию. Так, мы можем говорить о насильственных преступлениях, включая «подвиды» – преступления против жизни, преступления против здоровья, сексуальное насилие, «преступления ненависти» и др.; о торговле людьми; терроризме; военном насилии; экономическом насилии и т. д.
Представляется теоретически и практически важным классифицировать насилие по сферам жизнедеятельности: в политике, экономике, семье, в быту, медицине, образовании, науке, искусстве, литературе. Сюда же, очевидно, относится насилие в сфере религиозных отношений[58].
