KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Социология » Сергей Шавель - Перспективы развития социума

Сергей Шавель - Перспективы развития социума

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Сергей Шавель, "Перспективы развития социума" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

А. И. Опарин справедливо отмечал, что если не признается возможность возникновения живого из неживой материи, то остаются такие концепции, как гилозоизм (одушевленность материи), креационизм (сотворение), панспермия (жизнь занесена извне) и пр., ненаучность которых доказана. Вместе с тем, выступая против «открытия» О. Лепешинской клетки из неклеточной материи, он констатировал: «Однажды появившись, жизнь уже никогда не возникнет на Земле» («живое от живого»). В дискуссии о природе вируса (живой он или не живой) Опарин писал: «Это новообразование возможно лишь при наличии организации, которая свойственна только жизни, и, следовательно, не вирус послужил началом жизни, а, наоборот, он сам мог возникнуть только как продукт биологической формы организации»[155].

Этот небольшой экскурс мы приводим по двум соображениям: а) чтобы хоть в малой степени включить материал, сравнительно мало используемый в синергетике и постмодернизме, б) чтобы на примере биологии показать, что неопределенность – не чисто когнитивная категория, не антропоморфизм, а объективный параметр самой природы, реального мира. Многие явления неопределенны сами по себе, например: сдвиги в литосфере – твердой оболочке Земли до 40 км толщиной; движение воздушных масс – циклонов и антициклонов; пол ребенка при зачатии; миграция саранчи; пандемии и многое другое. Все это делает невозможным однозначный прогноз, стопроцентное предсказание тех или иных событий, явлений, исходов и вместе с тем подталкивает к философскому агностицизму и индетерминизму. М. Борн рассказывает о пережитом в молодости периоде агностицизма (скептицизма), когда он, пытаясь удостовериться, что зеленый лист в его глазах является действительно (объективно) зеленым, прошел через мучительные поиски ответа. Позже он писал: «Детерминизм постулирует, что события в разные времена связаны некоторыми законами таким образом, что возможны предсказания еще неизвестных ситуаций (прошлых или будущих)»[156]. Если бы он добавил после слова «постулирует» вставку «как утверждал Лаплас», это было бы и справедливо по отношению к Лапласу, и корректно в философском смысле. А так – это тривиально, ибо общеизвестно, что однозначные предсказания и строгие расчеты дают лишь динамические законы, например закон всемирного тяготения. Этот закон позволил Циолковскому решить главную проблему космонавтики, а именно вычислить с точностью до метра, причем вручную, почти как гоголевский ярославский мужик, создавший топором и долотом знаменитую тройку – великий символ Руси («Русь-тройка»), первую космическую скорость, равную 8431 м/с, а позже Королеву – маршруты, грузоподъемность, запас горючего и тысячи деталей первых космических кораблей. И таких примеров множество: мосты и автомобили, дома и плотины, дороги и виадуки, электростанции и самолеты – все это покоится на точном расчете. Да и кто бы согласился жить в доме, если бы ему сказали, что вероятность его разрушения равна 0,1 или даже одна миллионная и катастрофа наступит в любое случайное время. Но поскольку в природе действуют не только динамические, но и статистические законы, человек задолго до теории вероятности пользовался такими предсказаниями – кристалликами опыта поколений в виде народных примет, традиций, ритуалов и пр. Сегодня вероятность точного краткосрочного прогноза погоды близка к 0,9, землетрясения – больше 0,5; даже пол ребенка предсказуем, исходя из того, что на 100 девочек рождается 108 мальчиков – такое статистическое распределение установила сама природа.

Фаталист, как отмечал М. Вебер, обречен или верить в мойру (рок), или надеяться на чудо, т. е. благоприятный для себя случай. Но ведь индетерминизм с его абсолютизацией случайностей как раз ведет к фатализму, мистике, суевериям, господству эзотерики, паранормальности, лженауки и пр. Детерминизм считался особым достоинством классической ньютоновской теории. Большинство естествоиспытателей сходятся на том, что современная неклассическая наука не отбросила достижения классики, а преемственно ассимилировала их. Есть, однако, и иные подходы. В одной из давних публикаций утверждалось: «Речь идет уже не о поправках, а об отмене предыдущей концепции, ибо, как сказал Фейнман, у нас нет двух миров – квантового и классического, – нам дан один-единственный мир, в котором мы живем, и этот мир квантовый»[157].

Мир, действительно, один. Но каков он или каким его следует считать, чтобы не впадать в неразумный солипсизм, логический позитивизм, воинствующий нигилизм и иные, уже пройденные «измы» и их новые ипостаси? В поисках ответа обратимся к философским размышлениям основного автора квантовой теории Макса Планка (1858–1947). В 1937 г. он прочитал доклад «Религия и естествознание» в Дерптском (Тартуском) университете, который был опубликован у нас только в 1990 г. Первое, что он подчеркивает, – это преемственность в историческом развитии науки: «Физические представления изменялись не беспорядочно, а лишь постоянно совершенствовались и уточнялись»[158]. Далее он говорит об универсальных константах, «образующих те неизменные кирпичики, из которых строится здание теоретической физики». Резко критикуя позитивизм, Планк показывает, что эти константы «являются наглядным доказательством наличия в природе реальности, не зависящей от любых человеческих измерений, и, что самое существенное, мы заранее точно знаем, что и все будущие измерения приведут к тем же константам»[159]. Планк имеет в виду прежде всего одну из удивительнейших констант, носящую его имя – постоянная Планка. Таких универсальных констант достаточно много – скорости света и звука, состав воздуха, коэффициент гравитации и др. Именно константы создают основу мироздания, олицетворяют, как пишет К. Гильзин, «внутренние связи между микромиром, макромиром и миром Большого космоса, или, как его иногда называют, Мегамиром»[160]. Важно и то, что устойчивость этих величин лежит в основе такого психологического феномена, как естественная установка восприятия мира. Об этом знаменитый афоризм И. Канта: «Две вещи наполняют мою душу восторгом: звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас». Планк подчеркивает, что такое глубочайшее благоговение, выраженное в приведенных словах Канта, человек обычно не испытывает перед тем, что «привнесено от себя, самим придумано». Позитивисту подобное благоговение чуждо. «Для него звезды – суть не что иное, как воспринимаемые нами комплексы ощущений. Все остальное, по его мнению, является полезным, но в принципе произвольным и необязательным». Обращаясь к основной теме доклада, Планк отмечает: «Религия и естествознание сталкиваются в вопросе о существовании и сущности Высшей Власти, господствующей над миром». Он убежден как религиозный человек, что «они вовсе не противоречат друг другу в утверждениях, что, во-первых, существует разумный миропорядок, независимый от человека, и, во-вторых, что сущность этого миропорядка нельзя непосредственно наблюдать, а можно лишь косвенно познать или предположить его наличие. Для этой цели Религия пользуется своеобразными символами, а точные науки – своими измерениями»[161]. В духе известного принципа дополнительности Н. Бора автор считает, что религия и естествознание не исключают друг друга, а дополняют и обусловливают. Пути нравственного отношения к миру, к жизни, с одной стороны, и рациональное познание – с другой, «не расходятся, а идут параллельно, встречаясь в бесконечности у одной и той же цели».

Как далеко это от суждений доцента математики, кандидата философских наук, действительного члена Американского научного общества В. Тростникова и физика Фейнмана о сугубо квантовом мире. На самом деле мир не только один, но и един, что требует преодоления междисциплинарных барьеров и методологических противоречий, начатых в XIX в. «номологическим расколом»[162], и принятия конструктивных шагов к единой науке. Не секрет, что растущий интерес на Западе к марксизму, многократное переиздание по требованию студентов первого тома «Капитала» в Германии и других странах побуждают вспомнить одно из пророчеств (или предсказаний) К. Маркса о судьбах науки. Он писал: «В дальнейшем естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука»[163].

Думается, что и противопоставление «жесткого» и вероятностного детерминизма неконструктивно, ведь согласно принципу дополнительности они должны дополнять друг друга, синтезируясь в неодетерминизме.

1.4. Социологический детерминизм в теории и эмпирических исследованиях

Вторая статья проф. М. А. Можейко[164], в которой наряду с другими размышлениями содержится весьма интересный анализ такого сложного явления, как трансгрессия, привлек особое внимание социологической общественности. Вместе с тем стало очевидным, что наш диалог требует выхода в более широкое поле социологического дискурса. Нельзя не признать, что именно публикации М. А. Можейко – не только названные статьи в журнале «Социология», но и многие другие работы – послужили реальным толчком к анализу места и роли детерминизма в социологической науке, за что хотелось бы выразить особую ей благодарность. Относительно высказанного ею замечания о приведенном определении понятия «линейность», можно сказать следующие соображения. Действительно, некоторые упрощения в духе «геометриз-ма» сделаны сознательно, для иллюстрации. Известно, что в математике линейность описывается уравнениями, причем существуют специальные приемы, позволяющие преобразовывать нелинейные уравнения в линейные. В этнографии для обозначения однолинейных родственных групп используется термин «линидж» (англ. Lineage)[165]. К тому же, материнская и отцовская линии в силу экзогамного запрета расходятся, «ветвятся», подключая в генеалогию одной семьи членов из других семей. Такие нюансы также хотелось бы иметь в виду.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*