библиотека прп.Серафима Саровского http://sl.btv.ru/ - Классические книги о прп.Серафиме Саровском
“Вот это, батюшка, моя дочь”, — говорит одна. “А это — мой сын, — говорит другой. — Благословите ему взять ее, дочь-то за себя?”
— Нет, нет, — отвечает батюшка, — он должен взять за себя ту, что осталась там, а она выйдет за того, что возле вас тут живет.
И все это батюшка по названьям-то назвал: уж не запомню я местов-то. И как это он все знал, вперед и про всех, истинно — диво, да и только!”
А еще большее диво, когда он за целые десятки лет прозирал будущее: жизнь и смерть, бедность и богатство, брак или монашество, и прочее — без конца; заметим еще два случая — для семейных и монахов; оба поучительные.
“Одна вдова, имевшая троих маленьких детей, тяготясь воспитанием их, очень роптала на свою горькую долю. Наслышавшись же о милосердии о. Серафима, она решила обратиться к нему: испросить благословения и поведать свое горе. Благословив ее, старец сказал:
— Не ропщи на свою участь: скоро кончится твое горе; один будет твоим кормильцем.
Через неделю после этого двое из детей умерли. Мать поражена была неожиданною их смертью и опять пошла к о. Серафиму. Старец, увидев ее и предваряя речи ее, сказал:
— Молись Заступнице Пресвятой Богородице и всем святым: клятвою детей своих ты много оскорбила их. Покайся во всем духовному отцу твоему и вперед — укрощай гнев свой, чтобы не быть великою грешницею. В последний раз благословляю тебя: только ты прости их.
Пришла к нему в другой раз одна девица, чтобы попросить от святого старца наставление: как ей спасти свою душу? Но не успела она еще и уста открыть, как о. Серафим начал уже сам говорить ей:
— Много-то не смущайся: живи так, как живешь. А в большем Сам Бог тебя научит.
Потом, поклонившись ей до земли, сказал:
— Только об одном прошу тебя: пожалуйста, во все распоряжения входи сама и суди справедливо. Этим и спасешься.
Девушка никогда не думала о монашестве, не могла и понять, о каком распоряжении предсказывал ей старец, поклонившись до земли. А он, прозрев эти тайные мысли ее, прибавил:
— Когда придет это время, тогда вспомните меня. Собеседница спросила: не приведет ли Бог ей еще свидеться с батюшкой?
— Нет, — ответил он, — мы уже прощаемся навсегда, а потому прошу не забывать меня в своих святых молитвах.
Девушка в свою очередь попросила молиться за нее.
— Я буду молиться. А ты теперь гряди с миром: на тебя уже сильно ропщут.
Действительно, в монастырской гостинице спутницы встретили ее с сильным ропотом за замедление у батюшки. Впоследствии она приняла монашество с именем Каллисты и была игуменией в Свияжском монастыре Казанской губернии: ей-то и поклонился в ноги батюшка и, как уже игуменье, сказал на “вы”: “вспомните”; до этого же и после говорил с девушкой на “ты”.
Не менее многочисленны и чудеса исцеления больных. Первое такое, по свидетельству самого отца Серафима, благодатное врачевание проявилось на любимце и безотказном послушнике его “Мишеньке”, Михаиле Васильевиче Мантурове.
Будучи на военной службе в Лифляндии, он, видимо, простудился и потому вернулся к себе в Нижегородскую губернию, в село свое Нучу, в сорока верстах от Сарова, и стал лечиться у докторов. Но болезнь не только не проходила, но даже стала принимать угрожающие размеры: из ног стали уже выпадать кости. Наслышавшись о Саровском подвижнике, Мантуров решил отправиться к нему за помощью. С большим трудом крепостные люди ввели его в сени кельи старца. Батюшка вышел туда и милостиво спросил:
— Что пожаловал? Посмотреть на убогого Серафима?
Но Мантуров упал со слезами ему в ноги и стал просить исцелить его от неизлечимого недуга.
Тогда батюшка с живейшим участием и отеческою любовью трижды спросил его:
— Веруешь ли ты Богу?
И получив троекратный с силою ответ об искренней и безусловной вере в Бога, святой Серафим сказал:
— Радость моя, если ты так веруешь, то верь же и в то, что верующему все возможно от Бога; а я, убогий Серафим, помолюсь.
После этого батюшка посадил Мантурова близ гроба, стоявшего в сенях его, а сам удалился в келью.
Спустя немного времени он вышел с елеем в руках и приказал больному обнажить ноги.
— По данной мне от Господа благодати, я первого тебя врачую! — произнес он и помазал святым елеем больные ноги.
Затем надел на них чулки из посконного холста, какие ему принесли в дар посетители — крестьяне, вынес из кельи множество сухарей, всыпал их в полы сюртука Михаила Васильевича, а затем приказал идти с ношею в гостиницу. Мантуров встал и пошел со страхом, но совершенно твердо и не ощущая уже никакой боли. Пораженный и обрадованный чудом, он повернулся обратно к батюшке и, снова бросившись ему в ноги, стал с восторгом целовать их, благодаря за исцеление. Но великий старец, подняв его с земли, строго сказал ему:
— Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить во ад и возводить (1Цар. 2, 6)? Что ты, батюшка! Это — дело единого Господа, Который творит волю боящихся его (Пс. 144, 16)! Господу всемогущему да Пречистой Его Матери даждь благодарение!
С этими словами старец отпустил исцеленного, и Мантуров с радостью возвратился в свое имение к супруге Анне Михайловне и сестре своей, молодой девушке, Елене Васильевне. Порадовались-порадовались все они вместе, а потом и забывать начали про болезнь и исцеление. Но вдруг Михаил Васильевич вспомнил повеление о. Серафима “благодарить Бога и Пречистую”… А он доселе даже и не подумал об этом в радости и забывчивости. Смущенный, он снова собрался к батюшке. Встретив его, о. Серафим сразу же и заговорил:
— Радость моя! А ведь мы обещались поблагодарить Господа, что Он возвратил нам жизнь-то!
— Я не знаю, батюшка: чем и как? — в изумлении от прозорливости ответил Мантуров. — Что вы прикажете?
Тогда Святой старец с особо проницательным взором поглядел на него, точно в одно мгновение прозирая все будущее, и весело сказал:
— Вот, радость моя: все, что ни имеешь, отдай Господу и возьми на себя добровольную нищету!
Не ожидал этого вопрошавший… И смутился… Вспомнил он и об евангельском богатом юноше (Мф.19,20–22)… Пришла ему на мысль и молодая жена, да еще и лютеранка. Необеспеченная сестра, думающая о богатом замужестве… Чем же жить?.. И в растерянном недоумении не знал Михаил Васильевич, что ответить своему благодетелю, а правильнее — Самому Богу?!.
Прозорливый старец прочитал все эти мысли его и прервал сам недоуменное молчание: — Оставь все и не пекись о том, о чем ты думаешь: Господь тебя не оставит ни в сей жизни, ни в будущей. Богат не будешь, хлеб же насущный все будешь иметь.
Горячий душою и сильный верою, решительный бывший воин, Мантуров вдруг изменился в душе и, возлюбив батюшку всем своим сердцем, сказал твердо:
— Согласен, батюшка! Что же благословите мне сделать?
Но мудрый старец, желая испытать пылкого послушника, ответил:
— А вот, радость моя, помолимся; и я укажу тебе, как вразумит меня Бог!
С этим они и расстались на сей раз. Но благодать Божия уже связала их на всю дальнейшую жизнь в деле строения женской Дивеевской обители. Скоро, по благословению батюшки, Мантуров отпустил своих крепостных, продал имение в Нуче, купил небольшой участок земли в 15 десятин в Дивееве и поселился поближе к своему старцу… Знакомые смеялись над ним, как над потерявшим разум; роптала долго жена, совсем не склонная, как лютеранка, к подвигам и недостаткам; но раз решившись, Михаил Васильевич с беспрекословным послушанием отдался в волю святого старца, а все прочее терпел безропотно, смиренно, молча и даже с благодушием.
Особенно трудно было с женою.
“Говорю я, бывало, — сама записала после Анна Михайловна, — ну, можно почитать старца, можно любить его и верить ему; да уж не до такой степени! А Михаил Васильевич все, бывало, слушает, вздыхает и молчит. Меня это еще более раздражало. Так вот раз, когда мы до того уже дошли зимою, что не было чем осветить комнат, — а вечера длинные, тоскливые, темные, — я раздосадовалась, разворчалась, расплакалась без удержу. Сперва вознегодовала на Михаила Васильевича, потом — на самого батюшку о. Серафима начала роптать и жаловаться на горькую судьбу мою. А Михаил Васильевич все молчит да вздыхает… Вдруг слышу какой-то треск. Смотрю: Господи! Страх и ужас напал на меня! Боюсь смотреть и глазам не верю: пустая, без масла лампада у образов вдруг осветилась белым огоньком и оказалась полною елея… Тогда я залилась слезами, рыдая и все повторяя: батюшка Серафим! угодник Божий! прости меня, Христа ради, окаянную, роптунью, недостойную; никогда более не буду!.. И теперь, — заканчивает она, — без страха не могу вспомнить этого. С тех пор я никогда не позволяла себе роптать: и как ни трудно бывало, а все терпела”.
После она приняла православие и жила в тайном постриге в Дивееве. А Михаил Васильевич окончательно предался батюшке и сделался вернейшим его послушником и любимейшим другом. Потому-то о. Серафим и называл его всегда ласковым именем “Мишенька”. Так закончилось первое чудо врачевания, оказавшееся столь благодетельным потом для Дивеева. Мантуров сделался беспрекословным исполнителем распоряжений батюшки. Все это знали и смотрели на него как на самого старца в делах обители. Все это произошло в 1822 году. При этом вспоминается и другой подобный же случай, и даже более дивный.
