Карл Каутский - Происхождение христианства
Так как при таких условиях община не могла устраивать, как это делали ессеи, общие мастерские для покрытия собственных потребностей, так как она не могла вырваться из круга товарного хозяйства и индивидуального производства, то она, несмотря на все свои коммунисти ческие стремления, должна была примириться с частной собственностью на средства производства и товарные запасы.
Но из признания индивидуального производства с естественной необходимостью вытекало и признание связанного с ним индивидуального хозяйства, индивидуальной семьи и брака, несмотря на все общие трапезы.
Так мы снова встречаемся с общими трапезами, как практическим результатом коммунистических тенденций.
Но это не был единственный их результат. Пролетарии соединились, чтобы вместе бороться с нуждой. Если на пути полного осуществления их коммунистических стремлений им попадались непреодолимые препятствия, то тем более вынуждены были они организовать взаимопомощь, которая могла бы выручить каждого из них в случае неожиданной беды.
Христианские общины поддерживали друг с другом постоянные сношения. Если в какую-нибудь общину приезжал член другой общины, то ему старались найти работу, если он хотел остаться, или выдавали деньги на дорогу, если он хотел ехать дальше.
В случае болезни товарища о нем заботилась община. Если он умирал, она хоронила его на свой счет и заботилась о его вдове и детях; если он попадал в тюрьму, что случалось очень часто, то опять-таки заботилась о нем и приходила к нему на помощь все та же община.
Христианская пролетарская организация создала себе, таким образом, круг обязанностей, соответствующий до известной степени циклу пособий, обеспечиваемых своим членам современным профессиональным союзом. Согласно евангелиям, право на вечную жизнь создает только практика этого взаимного страхования. Когда придет мессия, он разделит людей на две категории: одни, овцы, будут участниками всего великолепия и всей славы будущего царства и вечной жизни, а другие, козлы, станут жертвой вечного осуждения. Первым, добрым овцам, царь скажет:
«Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25:34–36).
Тогда праведники скажут ему в ответ, что они ничего подобного не делали. «И Царь скажет им в ответ: истин но говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40). Во всяком случае, общая трапеза и система взаимопомощи представляли самую крепкую связь, которою христианская община наиболее прочным образом объединяла массы.
Но именно из забот о поддержании этой системы взаимопомощи возникла, между прочим, и та движущая сила, которая ослабила, а затем и совсем уничтожила первоначальный коммунизм.
Чем больше слабела и тускнела надежда, что мессия явится во всей славе своей в ближайшем будущем, тем более считала важным община добывать средства, которые дали бы возможность осуществить во всей их полноте учреждения взаимопомощи, тем больше нарушался пролетарский классовый характер пропаганды, тем больше усиливалось стремление привлечь в общину состоятельных и богатых членов, деньги которых могли бы пригодиться для указанной цели.
Но чем больше денег нужно было общине, тем ревностнее старались ее агитаторы убеждать богатых покровителей, что богатство мира сего, золото и серебро, суета есть, что все это ничто в сравнении с блаженством вечной жизни, которой богатый может достигнуть только в том случае, если он откажется от своего имущества. И проповедь эта не оставалась без успеха в то время всеобщего сплина и пресыщения, охвативших именно имущие классы. Как много было среди последних таких людей, которых, после бурно проведенной молодости, охватывало отвращение ко всякому наслаждению и всем €го средствам и орудиям. Испытав все сильные ощущения, которые можно купить на деньги, они могли теперь доставить себе новое сильное ощущение, вызываемое отсутствием денег.
Вплоть до средних веков, все снова встречаем мы, время от времени, богатых людей, которые раздают все свое имущество бедным и начинают затем вести нищенскую жизнь — в большинстве случаев после того, как они в изобилии вкусили все блага мира сего и пресытились ими.
Но все-таки появление таких людей оставалось счастливой случайностью, повторявшейся далеко не так часто, как этого желала бы община. Чем сильнее распространялась и разрасталась нужда в пределах империи, чем больше становилось в общине число люмпен-пролетариев, которые не могли или не хотели зарабатывать себе хлеб трудом, тем интенсивнее становилась также потребность привлечь богатых людей для покрытия нужд общины. Но если сравнительно трудно было добиться, чтобы богатый человек отдал все свое имущество еще при жизни, то гораздо легче было достичь, чтобы он оставил его общине после смерти на цели взаимопомощи. Бездетность представляла тогда широко распространенное явление, а связи между родственниками сильно ослабели. Потребность оставить наследство далеким родным была очень слаба. А с другой стороны, интерес к собственной личности, индивидуализм, достиг очень высокой степени, и потребность в продолжении жизни после смерти и особенно блаженства была очень развита.
Этой потребности шло навстречу христианское учение, и тем богачам, которые хотели получить вечную блаженную жизнь, не теряя ни одного из благ этой жизни, открывался для этого очень удобный путь, если он отдавал общине свое имущество только тогда, когда он в нем уже не нуждался, т. е. после смерти. При помощи своего наследства, с которым он все равно ничего не мог сделать, он получал, таким образом, возможность купить себе вечное блаженство.
И если христианские агитаторы у молодых богачей находили точку опоры для своей агитации в их отвращении к жизни, которую те вели прежде, то старых, уставших от жизни богачей гнал к этим агитаторам страх перед смертью, и муками в аду, которые им предстояли.
Но в течение первых столетий существование христианской общины, приток богатых наследств был еще очень незначителен, тем более что община, как тайное общество, не имела прав юридической личности, следовательно, не могла являться прямым наследником.
Поэтому приходилось стараться, чтобы богатые уже при жизни своей оказывали финансовую помощь общине, если их нельзя было уговорить строго следовать завету Иисуса и раздавать бедным все свое имущество. Мы видели уже, что в то время, когда накопление капитала не играло большой роли, Щедрость встречалась среди богачей очень часто. Эта добродетель должна была пойти впрок общине и доставить ей постоянные источники дохода, если ей удавалось привлечь интерес и симпатии богачей к себе. Чем больше община переставала быть активной организацией, чем больше на первый план в ней выдвигалась система взаимопомощи, тем сильнее развивалась в ее среде тенденция смягчить первоначальную пролетарскую ненависть к богатым и сделать для последних, даже когда они оставались богатыми, когда они продолжали держаться за свое богатство, пребывание в общине по возможности привлекательным.
Вероучение общины в его главных элементах — монотеизм, вера в воскресение, ожидание Спасителя — все это, как мы видели, вполне соответствовало всеобщей потребности того времени и привлекало к христианскому учению симпатии даже высших кругов тогдашнего общества.
Ввиду растущей бедности богатые люди, как это показывают возникающие тогда благотворительные учреждения, и без того искали средства помочь этой нужде, грозившей опасностью всему обществу. Это обстоятельство также должно было увеличивать их симпатии к христианским организациям, как только последние отказывались от классовой ненависти к богатым.
Наконец, известную роль могла играть при поддержке христианских общин погоня за популярностью во всех тех местностях, где они приобрели влияние на значительную часть населения.
Таким образом, христианская община приобрела притягательную силу и для таких богачей, которые не дошли еще до бегства из мира и отчаяния, у которых боязнь смерти и страх мук в аду не могли бы вызвать обещание отказаться от имущества в пользу общины.
Но чтобы богатые чувствовали себя в общине хорошо, должен был измениться самым коренным образом ее характер, должна была быть оставлена классовая ненависть к богатым.
Какое горестное негодование это стремление привлечь богачей и делать им уступки вызывало в пролетарских боевых натурах, показывает уже упомянутое нами Послание Иакова к двенадцати коленам диаспоры, относящееся ко второму столетию. Он увещевает своих товарищей:
