Мирча Элиаде - Религии Австралии
Мы можем предположить, что Дьямар мог сохранять свою религиозную актуальность в силу магической мощи галагуру, которую можно считать его «мистическим телом». Посвящение состояло в передаче мифов о Дьямаре и раскрытии его тождества как с небесной галагуру, так и с первоначальной, покоящейся под скалой Нгамагун.
Наш второй пример взят у муринбата, племени, живущего на западе полуострова Арнемленд, которое тщательно и в подробностях изучил У.Е.X.Станнер. Религиозная модель муринбата строится на каркасе из серии событий, которые происходили во Времена Сновидений. Но имеются также представления о некотором количестве «чистых духов», чей религиозный авторитет не исходит от этого удивительного мифологического периода. Самый знаменитый среди них — Ногамаин, «небожитель, который жил (как говорят некоторые аборигены) „по собственному усмотрению (своей волей)“ или „на свой манер“ — один, не считая собаки, „без отца, без матери, без брата, без ребенка“; однако, согласно другим свидетельствам, у него были жена и сын, и символом сына было охотничье копье. Аборигены считают, что если охотник убивает кенгуру или валлаби одним броском копья, то это происходит благодаря помощи Ногамаина, посылаемой через его сына (копье)».[85] Согласно Станнеру, некоторые аборигены отождествляли Ногамаина с «человеком, живущем на луне». Другие не были в этом уверены; когда их спрашивали о его жилище, они воздевали руки к небу и говорили только: «В вышине». Гром и молния приписывались действиям «людей Ногамаина». Он также посылает духов-детей;[86] Станнер много раз слышал: «Ногамаин посылает вниз хороших детей». Но он получал аналогичную информацию и о других «чистых духах». Самым важным культовым актом была молитва о еде в случае бедствия; один из самых старых информаторов Станнера помнил, что, когда он был ребенком, он слышал, как старейшины «звали ночью Ногамаина, когда они лежали на стоянке и им не хватало еды» [On Aboriginal Religion, p. 264].
В Ногамаине мы видим ясный пример небесного бога, которого постепенно дополняют другие фигуры (Кунманггур и Кукпи также посылали духов-детей) и который стоит на пороге утраты своей религиозной актуальности (только один из самых старых информаторов помнил из своего детства молитвы старых людей). Несоответствия и противоречия в различных описаниях Ногамаина, как отмечает Станнер, указывают на постепенную потерю религиозной значимости. По сравнению с Великим Отцом западных аранда, Ногамаин все еще сохраняет некоторую религиозную актуальность: например, он заботится о людях. Но, в отличие от Дьямара — или, мы можем предположить, Атнату племени каитиш, — он не играет сколько-нибудь важной роли в церемонии инициации.
Два вида «первоначальности»
Очевидно, «безучастность», неопределенность образа или полное отсутствие небесных высших существ не изменяют сути панавстралийской религиозной модели. Как пишет Элькин, сказать, что этот обычай — Алтьира, «Сновидения», то же самое, что сказать об обычае — «Байаме так повелел». Элькин справедливо настаивает на хронологической первичности небесных существ в соотношении с культурными героями (или тотемическими предками). Как мы знаем, того же мнения придерживались Лэнг, Гребнер и Шмидт. Но при этом важно, что религиозная функция первоначального и первоначальности остается той же. Каким бы ни был контекст — сверхъестественные небесные божества, культурные герои, Вондьина или Унгуд (о них пойдет речь в следующей главе) — первоначальное мифологическое время обладало огромной важностью. Только то, что было осуществлено in illo tempore, действительно значимо, исключительно и обладает неистощимым творческим потенциалом. У западных аранда мы отметили переход от того, что можно было бы назвать «умозрительным» первоначалом — эпохой небесного, вечного Великого Отца, — к первоначальному времени, богатому экзистенциальными ценностями, мифической Эпохе Сновидений, когда тотемические предки (или культурные герои) сформировали мир, создали животных, завершили формирование и «цивилизацию» человека. «Первоначальность» Великого Отца не обладала непосредственной значимостью для существования аранда; когда связь с небом была прервана и на землю пришла смерть, не было особой пользы знать о бессмертии семьи Алтьира или тех, кто вознесся на небо. Единственным «бессмертием», доступным аранда и другим австралийским племенам, была реинкарнация, вечное возвращение к жизни первоначальных предков — эти представления мы рассмотрим в одной из следующих глав.
Таким образом, складывается впечатление, что модель австралийских религий предполагает замену одним «первоначальным», которое непосредственно связано с современным состоянием человека, другого «первоначального», которое предшествовало этому состоянию. Такая последовательность известна и в других религиях; мы можем сослаться, например, на «первоначальность» Тиамат и переход к эпохе созидания, представленный победой Мардука, космогонией, антропогонией и основанием новой божественной иерархии. Или мы можем сравнить первоначальность Урана с эпохой господства Зевса — или указать на переход от почти забытого Дьяуса к Варуне и, позднее, к последующему преобладанию Индры, Шивы и Вишну.[87]
В этой смене «созерцательной» первоначальности на «экзистенциальную» важно то, что данный процесс представляет более радикальное воплощение божественной жизни в человеческом существовании. У нас будет возможность проиллюстрировать этот процесс, когда мы приступим к анализу представлений о возникновении тотемических предков аранда и мифов об австралийских культурных героях. Богатство «эмбриологических» образов обладает глубоким религиозным смыслом. Словно бы вся грандиозная космогоническая драма была составлена из таких явлений и событий, как зачатие, беременность, эмбриональное состояние и родовспоможение. Но ни одно из этих мифических событий не является «человеческим» или «мирским» по своей природе. Они первоначальны, созидательны, исключительны, и следовательно, это религиозные акты. В конечном итоге они представляют тайны, понять которые будут способны только полностью посвященные люди.
Глава 2. КУЛЬТУРНЫЕ ГЕРОИ И МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
Для австралийцев, так же как и для других «примитивных» обществ, мир всегда «их собственный мир», т. е. мир, в котором они живут и мифологическую историю которого знают. За пределами этого знакомого космоса лежат бесформенные, незнакомые, опасные земли, населенные таинственными и враждебными призраками и колдунами. Аборигены страшатся заходить, даже не в одиночку, на незнакомые территории.[88] Эти чужие земли не принадлежат к их «миру» и, следовательно, все еще пребывают в состоянии, предшествующем эпохе «творения».
В то же время даже самый бесплодный и однообразный ландшафт может стать «домом» для племени, когда есть вера в то, что он был «создан» или, точнее, трансформирован сверхъестественными существами. Придавая земле форму, сверхъестественные существа одновременно делают ее «священной». Нынешний ландшафт — результат их работы, а сами они принадлежат к царству бытия, отличного от бытия человека. Более того, эти первобытные существа не только сформировали ландшафт; они также оставили в некоторых (особо отмеченных) местах духов-детей и духов различных животных, которых они извлекли из собственных тел.
Эпоха, когда сверхъестественные существа появились и начали трансформировать мир, странствуя по бескрайним просторам и создавая растения и животных, делая человека таким, каков он сегодня, давая ему его нынешние институты церемонии, — эта эпоха была Временем Сновидений (Dream Time), или, как называют его некоторые авторы, «Вечным Временем Сновидений», или просто «Сновидением». Это мифологическое время «сакрально», потому что оно было освящено присутствием и деятельностью сверхъестественных существ. Но, как и все остальные «проявления» сакральности, оно хотя и удалено в некоторую неопределенность, все же не недоступно. Его можно реактуализировать через ритуал. Более того, оно составляет «своего рода порядок вещей, который еще воспроизводится, своего рода Логос, или трансцендентный принцип, определяющий все сколько-нибудь значимое в мире аборигенов.[89] Или, как сказали Рональд и Кэтрин Берндт, «мифологическая эра» рассматривается как время создания всех канонов человеческого поведения раз и навсегда. Это был период, когда устанавливались модели жизни и устанавливались законы, которым должен был следовать человек».[90]
Все, что действительно существует — гора, водоем, социальный институт, обычай, — признается реальным, ценным и значимым, потому что оно появилось в начале и «пришло» оттуда. В первой главе мы обсуждали работу «созидания», проведенную небесными божествами юго-восточных австралийских племен; мы также указали на следы подобного небесного божественного существа в верованиях аборигенов других частей континента. В юго-восточной Австралии начало характеризуется созидательной деятельностью небесных божеств (Отцов Всех). Теперь мы более подробно рассмотрим другие австралийские представления о начале, чтобы выяснить, какого типа сверхъестественные существа действуют в эти мифические созидательные времена.
