Анна Маркова - Святой праведный Иоанн Кронштадтский
Обличая деятельность Толстого, отец Иоанн в своем «Дневнике» (в начале XX века) писал: «Толстой в своих дерзких писаниях мечтает попалить христианство и христиан, свести к ничтожеству своим дерзким отрицанием и насмешками – содержимое вот уже почти двадцать веков Святою Вселенскою Церковью христианство, которое прославленно от Бога вечною неувядаемою славою, которое проявило величайшую жизненность, силу, благотворность. Но он сам себя бьет смертельно и своих последователей, ибо лишил и себя и их света и благодати Божией, примирения с Богом и благоволения Его и подвергает проклятию Божию и себя и их.
О Христе Боже, доколе Лев Толстой будет ругаться над Тобою и Церковью Твоею? Доколе будет соблазнять и Россию и Европу? Опять он пишет хулы на Церковь и служителей ее, опять клевещет на нас всему миру! Покажи, наконец, Владыко, всему миру адскую злобу его! Буди! Им увлечено в прелесть и пагубу полсвета. – О, предтече антихриста!
Желаете ли вы, православные, знать, что я думаю о Льве Толстом? А я вот что думаю и говорю: он объявил войну Церкви Православной, и всему христианству. И как денница и сатана отторгнул своим хребтом третью часть звезд небесных, то есть ангелов, и сделал их единомышленниками с собою, так наш Лев, сын противления, носящий в себе дух его, своим «рыканьем и хвостом» (см. Откр. 12: 4) отторг тоже едва ли не третью часть русской интеллигенции, особенно из юношества, вслед себя, вслед своего безбожного учения, своего безверия…
Он утверждает, что правда только у него, у Толстого, что у него – и только у него – истинный разум, у него только нужно учиться истине, что вся Библия, все Евангелие – ложь, что вся церковная история, все учение церковное, все Соборы, все вероопределения, все каноны Вселенских и Поместных Соборов и св. отцов – преднамеренный обман. Но ведь мы в здравом уме, в здравом смысле, вся наша прожитая жизнь, наше сердце уверяют нас, что мы знаем истину, что мы обрели веру и спасаемся ею, утешаемся ею и чаем жизни будущего века. Толстой – полный невежда в отношении религии, у него дьявольская, неисправная гордость, и он умрет с нею. Ими же веси судьбами Ты Сам, долготерпеливый Господи, спаси его, помраченного!..
Толстой, отрицая Личного Триипостасного Бога, всеблагого, безначального, присносущного, премудрого, праведного, святого, всесовершенного, всемогущего, допускает только таинственное, безличное начало, давшее жизнь человеку; странно, как безличное существо дало начало личному – это абсурд толстовский; тварь не иначе может существовать и благоденствовать, как соблюдая законы Творца…
Языческие писатели Цельс и Порфирий не ругались так над христианскою верою, как ругается Лев Толстой. Яснополянский граф находится в великой прелести самообольщения, думая серьезно, что он прав. О, как сатана ослепил его за гордость и надменность! И сколько людей чрез него впали в обольщение!»
Нам, воспринимающим Толстого в рамках школьной программы, часто трудно понять обличительный пафос святого. Но для своих современников Толстой был автором не только романов, в последнем из которых – «Воскресении» – достаточно антихристианских пассажей. Властителем дум того времени он стал благодаря публицистическим произведениям, среди которых, так называемое «Евангелие от Толстого».
Наконец, еще один самый небесспорный аспект проповеди и общественной деятельности отца Иоанна – поддержка Союза Русского Народа, иначе называемого «черной сотней». В данном случае, отец Иоанн не ограничился только одними проповедями в поддержку Союза Русского Народа, но и дал себя записать в эту крайне правую организацию, которая по многим причинам встречала резко отрицательное отношение самых различных кругов общества, не только радикальных, но и монархических. Но всё дело в том, что отец Иоанн Кронштадский всегда стремился сотрудничать с государственной властью и поддержать ее в деле созидания и охранения государства Российского, которое стремится пресечь всякую смуту, подрывающую сами устои России.
Искушения от недоброжелателей и почитателей
Всероссийское служение отца Иоанна никого не оставляло равнодушным, кто-то становился его горячим почитателем, кто-то, напротив, неприязненно относился к его личности и деятельности. И те, и другие стали своеобразным крестом Кронштадтского пастыря, причем неизвестно, от кого претерпел он большие страдания.
Недоброжелателей отца Иоанна условно можно разделить на иделогических и личных. Известно, что часть русской интеллигенции не принимала отца Иоанна по идеологическим причинам. Они считали его фанатиком, поддерживающим преступную, по их мнению, власть, нападающим на нигилистов и отвергающим нравственный авторитет Толстого. Можно сказать, что в святом Иоанне они ненавидели собственно русское Православие, которое они готовы были похоронить, но которое в лице Кронштадтского пастыря свидетельствовало о своей жизнеспособности. Эта часть общества, отойдя от Церкви, критиковала все русское духовенство, невзирая на лица. Никакая личная праведность в их глазах не свидетельствовала об истине, но воспринималась, как комедия, ломаемая с целью обогащения и привлечения внимания. Поэтому все их выходки против отца Иоанна имели кощунственный антицерковный характер. Об одном из таких случаев рассказывал сам святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Однажды, когда я служил обедню в Андреевском соборе и вышел из царских врат с чашей, то увидел студента, который закуривал папиросу от лампады перед иконой Спасителя. Я сказал ему: «Что ты делаешь?» Студент, не отвечая, ударил меня по щеке, да так сильно, что Дары расплескались на каменный помост. Я перекрестился, подставил ему другую щеку и сказал: «Ударь еще раз». Но народ схватил студента. Камни с помоста были потом вынуты и брошены в море».
К этим недоброжелателям уместно применить евангельское слово: Если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16: 31). Сам отец Иоанн воспринимал идеологических недоброжелателей именно в этом духе.
Личные недоброжелатели также доставили отцу Иоанну немало скорбей. Но он старался относиться к своим личным врагам по Евангельской заповеди – молитвой он побеждал неприязнь и при случае делал им добро.
Как ни странно, но отец Иоанн нажил себе неприятелей в кронштадтском чиновничестве. Многие из них не понимали его помощи нищим, создания Дома Трудолюбия, раздражались на многих паломников, наводнивших Кронштадт. По их мнению, бурная деятельность отца Иоанна создавала определенный непорядок в их службе. Особенно в этом плане выделялся кронштадтский полицмейстер. Вот как вспоминают современники о взаимоотношениях отца Иоанна с полицейским чиновником: «Кронштадтский полицмейстер П. относился крайне неприязненно к отцу Иоанну и причинял ему многие огорчения. Впоследствии этот П. был предан суду за лихоимство и взяточничество и вот отца Иоанна вызывают в суд, в качестве свидетеля против П. Начался допрос и – присутствующие ушам своим не верят: отец Иоанн стал говорить только о добрых поступках полицмейстера известных ему. Вне себя от изумления и разочарования, прокурор напомнил отцу Иоанну:
«Свидетель, вы должны на суде говорить всю правду, не скрывая».
«Я говорю по священству!», – взглянув на прокурора, ответил отец Иоанн.
Больше по этому делу отцу Иоанну не было задано никаких вопросов».
И если, несмотря на подлинно христианское отношение к ближним отца Иоанна, неприязнь кронштадтских официальных лиц еще можно как-то объяснить светским и чиновничьим духом, то тем более удивительна недоброжелательность людей церковных. Подчас открытую неприязнь к Кронштадтскому пастырю испытывали его собратья по служению – священно– и церковнослужители. Во время его поездок по России некоторых сталкивавшихся с ним священников возмущала публичность отца Иоанна, им казалось, что таким образом он нарочно возбуждает суеверие в народе.
Непонимание провинциального духовенства не идет ни в какое сравнение с тем раздражением, которое отец Иоанн подчас вызывал у священнослужителей родной Санкт-Петербургской епархии. Воистину: Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем (Мф. 13: 57). Часто дело доходило до открытых скандалов: «Когда отца Иоанна приглашали служить в разные столичные храмы, то это раздражало местное духовенство. Так, когда сенновское купечество пригласило отца Иоанна служить в церкви Спаса на Сенной площади, то настоятель церкви встретил его у входа в церковь и в резких выражениях предложил отцу Иоанну удалиться. Отец Иоанн кротко попросил присутствовавшего диакона помирить его с протоиереем настоятелем. Однако настоятель не унимался и настаивал на том, чтобы отец Иоанн удалился. Увидев безнадежность дальнейших разговоров, отец Иоанн уехал». Иногда в таких случаях на отца Иоанна подавали жалобу за служение в чужих храмах. В конце концов, произошел случай, после которого отец Иоанн получил благословение правящего Архиерея на служение во всех храмах епархии: «Группа лиц подала Митрополиту Исидору письменную жалобу на отца Иоанна, обвиняя его за то, что он служил в чужих приходах. Митрополит Исидор прочитал жалобу, запер ее в свой письменный стол и вызвал к назначенному им времени отца Иоанна и жалобщиков. Когда отец Иоанн и жалобщики явились, то Митрополит вынул жалобу из стола и, к великому изумлению своему, увидел, что на том листе бумаги ничего не написано, то же увидели и жалобщики. Тогда Митрополит в недоумении спросил отца Иоанна, что бы это значило. Отец Иоанн помолился Господу Богу и, по молитве его, текст жалобы снова появился на листе. Пораженный этим чудом Божиим, Митрополит Исидор понял, что Сам Бог защищает угодника Своего чудесным образом, разорвал жалобу, выгнал жалобщиков, а отцу Иоанну сказал: «Служи, батюшка, где хочешь».
