Иосиф Крывелев - История религий. Том 2
Требуя верить в Аллаха, Коран не может не говорить о свойствах и характере этого наивысшего существа. Прежде всего возникает вопрос о его имени. Одного старомекканского Аллаха оказывается мало, богу приписывается большое количество разных имен, но те из них, которые приводятся в Коране, являются лишь эпитетами, характеризующими те или иные его свойства: «…милостивый, милосердный… царь, святой, мирный, верный, охранитель, великий, могучий, превознесенный… творец, создатель, образователь», а в общем «у Него самые прекрасные имена» (59, 22–24).
Аллаху приписываются те же свойства, которыми наделяют своих богов иудейство, христианство и зороастризм: всеведение, всемогущество, высочайшая творческая активность, абсолютная праведность и т. д. И столь же наивными и антропоморфными выглядят эти коранические характеристики бога. Так, желая подчеркнуть его могущество, Коран сообщает, что после сотворения им Вселенной его не коснулась усталость (50, 37), да и вообще «не овладевает Им ни дремота, ни сон…» (2, 256).
Араб VII в. наделяет своего бога теми характеристиками, которые присущи ему самому. Аллах мстителен, повторяется во многих местах Корана, он — «обладатель мщения» (3, 3). Неприглядные нравственные качества, приписываемые Ветхим заветом Яхве, в не меньшей мере присущи и Аллаху. Его действия по существу не могут быть разумно мотивированы. Он, например, желает, чтобы люди воевали друг с другом: «…если бы Аллах захотел, то не сражались бы… но Аллах делает то, что пожелает» (2, 254). Он мог бы сделать так, чтобы все люди исповедовали истинную веру, но в его намерения входит, чтобы некоторые совращались в неверие: «Если они отвратятся, то знай, что Аллах хочет поразить их за некоторые их грехи» (5, 54). Одних людей он направляет по праведному пути, других — по ложному: «Аллах сводит с пути, кого пожелает, и ведет, кого желает» (14, 4). Трудно представить себе тот принцип, которым руководится всевышний, выделяя людей, получающих от него вместо откровения ложные ориентиры. Это — отверженные, созданные специально для ада: «Мы сотворили для геенны много джиннов и людей…» (7, 178). Бог сводит с истинного пути плохих людей, а хорошим дает свое откровение. Но плохими люди становятся в силу того, что были введены в заблуждение богом, праведными же делаются именно в результате того, что получили откровение. Этот порочный круг в более широком плане фигурирует в учении ислама, связанном с предопределением.
Аллах тщеславен и славолюбив, он создал людей и джиннов только для того, чтобы они ему поклонялись (51, 56). Он хитер: «…Аллах — лучший из хитрецов» (3, 47); «…у Аллаха— вся хитрость» (13, 42). В чем, однако, бог стоит неизмеримо выше всех остальных живых существ, будь то люди или джинны, что обеспечивает ему исключительное положение — это то, что он первотворец, он создал Вселенную. В сравнении с Ветхим заветом здесь сравнительно мало нового: в частности, фигурирует тот же шестидневный «производственный цикл». Подчеркивается, правда, что небеса созданы без каких бы то ни было опор, которые были бы видны людям, сообщается, что он «распростер землю и устроил на ней прочно стоящие (горы) и реки и из всяких плодов устроил там пары по двое» (13, 3). На построение неба и земли богу понадобилось по два дня; с небом дело оказалось довольно сложным, ибо его пришлось делить на семь небес, а ближайшее к земле — разукрасить «светильниками и для охраны» (41, 11).
Аллах не только сотворил мир, но непрестанно управляет им.
Так же как иудаизм и христианство, ислам стоит на той позиции, что все происходящее в мире предопределено волей бога и, как уже говорилось, все направление деятельности людей предумышлено им. Невозможно даже допустить, чтобы предопределение божие было исправлено в лучшую сторону. Но в Коране же можно найти и такие тексты, согласно которым от Аллаха исходят только добрые дела, а злые — от людей. Иногда противоположные решения вопроса о предопределении и свободе воли даны чуть ли не в одном стихе Корана. Вот, например: «…если постигнет их (людей. — И. К.) хорошее, они говорят: «Это — от Аллаха», а когда постигнет их дурное, они говорят: «Это — от тебя». Скажи: «Все — от Аллаха». Почему же эти люди никак не могут понять рассказа? Что постигло тебя из хорошего, то — от Аллаха, а что постигло из дурного, то — от самого себя» (4, 80–81).
Французский исламовед А. Массэ пишет, что вопрос о свободе воли очень неопределенно и противоречиво изложен в Коране. В данной связи он ссылается на И. Гольдциера, который считал, что нет вопроса, который был бы в Коране изложен более противоречиво 46. Это верно, но вряд ли из такой констатации можно извлечь основания к тому, чтобы, как это делает Гольдциер, находить в раннем исламе тонкое сочетание фатализма с учением о свободе воли. С его точки зрения, те стихи Корана, в которых прокламируется предопределенность заблуждений грешника, на самом деле имеют в виду предоставление богом человеку свободы заблуждаться или идти истинным путем 47. Если это было бы даже так, то все равно требовало бы объяснения, почему Аллах одних людей обеспечивает своим руководством, а других оставляет на произвол. Но в данном случае дело обстоит проще: в Коране нет той стройной системы взглядов по рассматриваемому вопросу, которую пытаются найти в нем Гольдциер или апологеты ислама. Противоречия в Коране по вопросу о свободе воли и предопределении имеют своей основой влияние различных периодов формирования исламского вероучения. В мекканский период преобладало учение о свободе, соответствовавшее тактике Мухаммеда в его борьбе за распространение ислама; в то время такая установка могла быть более действенной для вербовки верующих, чем фаталистическая. В дальнейшем историческая обстановка более содействовала учению об абсолютном предопределении.
С этим, правда, плохо согласуется тот факт, что в мире существует колоссальное количество зла и греха, творимых людьми. Чем в самом деле можно объяснить, что бог специально предопределил такую массу людей к тому, чтобы творить зло? Ответ на это — в традиционноалогичном религиозном духе — дает учение о дьяволе (шайтане, иблисе), много раз в одних и тех выражениях сформулированное в Коране.
Оно заключается в том, что, когда Аллах сотворил человека, он велел всем ангелам поклониться ему. Все согласились, кроме Иблиса, который отказался, мотивируя этот отказ тем, что человек сотворен из такой презренной материи, как глина (17, 63 и др.). Иблис пригрозил богу, что если он прогонит его, то он, Иблис, «погубит его (Адама) потомство, кроме немногих» (17, 64). Бог разрешил ему это: «Соблазняй, кого ты можешь из них» (17, 66). После этого Иблис занялся делом совращения людей с праведного пути, притом явно с полным успехом. Расплата же наступит на страшном суде.
Эсхатологическое учение занимает в исламе не меньшее место, чем в остальных мировых религиях. С буйной восточной фантастичностью расписывается в Коране, Сунне и в мусульманской богословской литературе картина грядущего конца света и ожидающего людей Страшного суда.
Сроки наступления этих последних событий мировой истории не связываются в исламе с приходом мессии, — когда и по какому поводу они наступят, никому неизвестно. Но это будет более чем страшно. Западный автор так суммирует учение Корана о механике страшного суда: «Перед Страшным судом произойдет ужасное землетрясение. Мать забудет своего младенца, а зверь забросит своих детенышей. Люди будут шататься как пьяные… Небо будет как расплавленная медь, горы будут подобны шерсти, носимой ветром… После первого звука трубы все, что есть на небе и на земле, за исключением немногих избранников божиих, падет замертво. После второго звука все мертвые, ожидающие своей судьбы, воскреснут. И земля засияет от света ее Господа, и раскроется книга, и приведут пророков и мучеников, и тогда будет произнесен над всеми справедливый приговор» 48. Воскресшие отправятся бесконечными толпами к месту суда, т. е. в район четырех гор — Халим, Ливан, Синай и Арарат. По дороге они должны будут проходить через мост (сират), тонкий, как лезвие меча или даже как паутина. Отягченные грехами бывшие покойники будут срываться с этого моста и падать в адскую бездну, остальные будут благополучно переходить и следовать на суд. Здесь не обходится, правда, без непонятного: если заранее известно, кто грешен и кто свободен от грехов, если к тому же приговор выносится и приводится в исполнение, так сказать, автоматически, то какой смысл имеет дальнейшее судопроизводство?!
Обстановка, в которой должен будет происходить страшный суд, изображается исламскими источниками в грандиознейших масштабах 49. Явившиеся на суд будут состоять из 120 отрядов, численность которых такова, что каждый такой отряд займет в длину расстояние 40 тысяч лет пешего пути. Над «залом заседаний» суда будет реять знамя, древко которого составит в длину 1000 лет пути. Самый этот зал составит территорию, во много раз большую, чем площадь всей нашей Земли. И в то же время он уместится в одном лишь Иерусалиме, а, по другим данным, в пространстве указанных выше четырех гор. Творить суд будет сам Аллах, для чего он спустится на облаках с неба на землю. Каждому из подсудимых будет вручена книга, где детально описаны все деяния, совершенные им при жизни. Процедура вручения этой книги сама по себе даст знать получившему ее, чего ему следует ждать от суда: если книгу вложат в правую руку, он предназначен к оправданию и райскому блаженству, если в левую — к осуждению со всеми вытекающими последствиями.
