прот. Лев Лебедев - Москва патриаршая
Он родился в мае 1605 года в крестьянской семье в селе Вельдеманове Нижегородского края. Мирское имя - Никита Минин. Пережил очень трудное детство со злой мачехой, тиранившей его и даже пытавшейся убить. Рано проявил неудержимый интерес к духовным знаниям. Был послушником Желтоводского Макарьевского монастыря, где многому, в том числе архитектуре и строительству, учился. Затем по настоянию родни женился и стал священником. В этом сане около 9 лет провел в Москве. Трое его детей один за одним умерли. Тогда они с женой оба решили всецело посвятить себя Богу. Она стала монахиней Алексеевского монастыря в Москве, а он ушел на Белое море в Анзерский скит Соловецкого монастыря, где в 1636 году был пострижен в монашество под именем Никон. С 1639 года иеромонах Никон стал подвизаться в Кожеезерской обители на материке.
В 1643 году он - игумен этого монастыря. В 1646 году за сбором милостыни приехал в Москву и так полюбился 16 летнему царю своей духовностью, глубокой аскетичностью, обширными познаниями, живым, благородным нравом, что царь уже не отпустил его обратно, назначив архимандритом Ново-Спасского монастыря в Москве. В 1649 году Собором архиереев во главе с патриархом Иосифом Никон посвящен в митрополита Новгородского. С 25 июля 1652 года он патриарх Московский и Всея Руси.
Между царем и Никоном сложились не только добрые отношения, но отношения большой сердечной дружбы. Алексей Михайлович воспринимал его как отца, называл «собинным другом» и стал титуловать великим государем, как и себя, как некогда Михаил Феодорович титуловал своего родного отца - патриарха Филарета. Если тогда это определялось прежде всего кровным родством, то теперь - чисто духовным. А такое родство царя и патриарха - новая, высшая ступень отношений Церкви и государства, духовного и мирского начал русской жизни. Такие отношения Никон почитал единственно нормальными в православном государстве. Но при своем избрании на патриаршество он счел нужным получить от всех клятвенное обещание быть ему, патриарху, послушными во всех делах веры и духовной жизни. Царь, бояре, народ дали такую клятву. Кажется, Алексей Михайлович даже написал от себя особую грамоту, в которой обещал не вмешиваться, без согласия патриарха, в церковные дела33.
Объяснение столь необычной «присяги» заключается в том, что Никон очень глубоко видел и чувствовал серьезное внутреннее разделение в недрах русского общества, грозившее расколом. Это проявлялось в отступлении (апостасии) от веры и Церкви, наметившемся в самых разных слоях общества и в разных направлениях. Здесь - и увлечение земным благополучием за счет духовных ценностей определенной части народа, и пренебрежение к Церкви и ее установлениям среди части высших сословий, в том числе придворной знати, и увлечение в этих же кругах западной культурой и образом жизни и мысли, и податливость самого царя на некоторые антиканонические государственные мероприятия. Последнее особенно обнаружилось в знаменитом «Уложении» 1649 года, согласно которому учреждался Монастырский приказ как чисто светский орган управления церковными имениями и делами, которому по гражданским вопросам оказалось подсудным все духовенство, кроме патриарха.
Патриарх Никон, как показывает даже краткая его биография, был человеком глубочайшей православной церковности. И в этом смысле он являлся чрезвычайно ярким, типическим представителем русского православия.
Задача, которую сознательно он ставил для себя, состояла, таким образом, в том, чтобы удержать все русское общество в целом в послушании православной Церкви в такой обстановке, когда значительная часть общества (снизу доверху) стала заметно от нее отходить. Отсюда и необходимость клятвенного обещания всех безоговорочно слушаться Церкви в лице ее патриарха во всех делах чисто духовной и церковной жизни.
«Иерусалим Новый», стремление и движение к нему всех и вся - вот что самое главное в жизни и деятельности патриарха Никона. Это главное прежде всего выразилось в создании комплекса «подмосковной Палестины» с центром в Воскресенском монастыре, получившем и название - Новый Иерусалим.
Только с этой позиции представляется возможным понять и объяснить огромную и очень разностороннюю деятельность великого иерарха.
С самого начала своего патриаршества светлейший Никон установил строгую чинность в богослужении. Единогласие и «наречное» пение при нем стали практической нормой. Он сам служил неспешно, благоговейно, стремясь к тому, чтобы церковные службы были как можно более учительными, любил говорить проповеди и, что важно, - умел их говорить! В те времена в Русской церкви ему не было равных в слове. Много заботился о церковном благолепии. В вещественных образах Церковь должна являть людям невещественную красоту горнего мира, Царства Небесного - таково было его глубокое убеждение. Строгий постник и подвижник в личной жизни, носивший в быту самые простые одежды, а под ними - железные вериги, патриарх Никон употреблял за богослужением такие богатые облачения, каких не имел никто из русских патриархов. Им всячески поощрялось церковное строительство, сам он был одним из лучших зодчих своего времени. Всю жизнь он не переставал тянуться к знаниям и чему-то учиться. Собрал богатейшую библиотеку, где были книги Священного Писания, богослужебная литература, святоотеческие сочинения, книги по истории, философии на греческом и на латыни, в том числе сочинения Аристотеля, Плутарха, Геродота, Страбона, Демосфена. Никон занимался греческим, изучал медицину, писал иконы, освоил мастерство изготовления изразцов... При нем создавались школы и начального и высшего уровня как в Москве, так и в его монастырях.
Но главным основанием земной Церкви патриарх Никон считал высоту личной жизни духовенства и монашества. Очень щедро поощряя достойных и сурово наказывая распущенных и нерадивых, он добился весьма значительного повышения нравственного уровня священнослужителей и монахов и в связи с этим - повышения их авторитета и значения в обществе.
Он являл собой пример милосердия к бедным, несправедливо притесняемым и нелицеприятия в обличении пороков сильных мира сего, чем нажил немало врагов в числе боярства. Под влиянием патриарха в России упорядочивалась система попечения о нищих, убогих, нуждающихся людях, велась активная борьба против несправедливости и коррупции в судебных органах34. По настоянию патриарха царь принимал действенные меры к пресечению пьянства и нравственной распущенности35.
Продолжалась борьба за утверждение православия и хранение его от всех чуждых влияний, проводимая, как мы видели, всеми предыдущими патриархами. По свидетельству Павла Алеппского, при патриархе Никоне все мусульманские мечети, армянские церкви и храмы западных исповеданий были вынесены за черту Москвы. Иностранцам, как и прежде, строго запрещалось входить в православные храмы, тем паче во время службы. Контакты русских с ними ограничивались только сферой официальных деловых отношений; личного общения не допускалось. Пресекалось всякое проникновение западных влияний в церковную жизнь. Знаменитое публичное уничтожение икон «франкского письма» в Успенском соборе Кремля в 1654 году - яркое тому свидетельство.
«Церковь - не стены каменные, но каноны и пастыри духовные», - говорил патриарх Никон. Иными словами, по его мнению, пока нерушимо стоит каноническая ограда Церкви и пастыри ее бодрствуют на страже «словесных овец» стада Христова, враждебные силы не могут проникнуть в него. До времени святейший вполне разделял убеждение русских в том, что католиков и униатов при их переходе в православие следует вторично крестить. И только под влиянием веских аргументов антиохийского патриарха Макария, после долгих прений и споров, после дважды созванных по этому вопросу церковных Соборов он в 1656 году должен был признать, что такое убеждение канонически ошибочно, что католиков и униатов не должно крестить вторично. В этой связи и были сказаны им известные слова: «Я русский, сын русского, но моя вера - греческая» (то есть если Восточная кафолическая церковь искони учила иначе, чем теперь мы, русские, думаем, то нам нужно отказаться от своих мнений и принять общее мнение Восточной церкви).
Далеко не всеми разделялось тогда такое мнение. Многие «ревнители благовести» думали иначе. Поначалу друзья - «ревнители» поставили свои подписи под грамотой об избрании Никона на первосветительский престол. Но, оказывается, потому, что надеялись, по их собственным словам, что Никон будет «иметь совет с протопопом Стефаном (Вонифатьевым) и его любимыми советниками» и «будет строить мир Церкви, внимая прилежно отца Иоанна (Неронова) глаголам» (выделено мной. - Авт.)36, как это, по их мнению, делал бы о. Стефан Вонифатьев, если бы стал патриархом. Таким образом, протоиереи Иоанн Неронов, Аввакум, Логгин, Лазарь, Даниил, игумен Феоктист, диакон Феодор и некоторые другие надеялись видеть в патриархе Всея России послушное орудие для проведения в жизнь таких решений, какие ими бы принимались... Антиканоничность и духовная неправильность подобного отношения священников к своему патриарху очевидна. Твердый сторонник канонической и духовной правды во всем, Никон не мог согласиться с таким положением вещей. Поэтому, став патриархом, он сразу перестал Допускать к себе без особой нужды указанных лиц и советоваться с ними и тем самым возбудил их против себя, так что отныне любое его распоряжение должно было встречаться и встречалось ими в штыки. Так не что иное, как уязвленная гордыня человеческая, стала начальным импульсом будущего церковного раскола.
