Галина Калинина - Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире
Итак, телевидение как средство получения информации. В этом есть доля истины, но, пожалуй, значение телевидения нельзя свести к информированию; мало того, этот пункт по-честному должен оказаться последним в списке функций телерадиовещания. Ибо какую информацию мы получаем из телевизора? Кто поручится за достоверность получаемых нами сведений? Вспомнить хотя бы знаменитый фильм «Плутовство», в котором довольно забавно раскручивается идея виртуальности (вымышленности, нереальности) тех новостей, о которых вещает нам телевизор. Очень похожую картинку рисует Виктор Пелевин в романе «Generation«П», где все политики — плод воображения компьютерной программы; то есть работает целая бригада людей над созданием блоков новостей, сочиняет этаких мультяшных персонажей, которые впоследствии дерутся в парламенте или «толкают речи» о будущем России.
Для нас важно не то, насколько правомерны эти беллетристические предположения, а то, насколько интересует человека, смотрящего новости, подлинность излагаемых в них фактов. В конце концов, мало кого из зрителей настолько волнует правдивость репортажей, чтобы он удосужился посмотреть новости по двум разным каналам, а потом прочитать еще несколько статей в газетах, дабы попытаться получить хотя бы мало-мальски объективную информацию.
Одним словом, вовсе не стремление узнать, что происходит в мире, притягивает нас к экрану.
Впрочем, даже если мы смотрим «Новости» ради новостей, все равно ничего хорошего в этом нет. На первый взгляд любопытство довольно безобидная черта характера; особенно снисходительно принято к ней относиться, если проявляется она не в форме бытового пристрастия к сплетням, а в форме так называемой любознательности, то есть стремления к обретению нового опыта и новых знаний. Но порок этот значительно серьезнее и опаснее, чем принято считать.
«Любопытство и теперь в мире шествует часто перед всеми другими душевными человеческими чувствами, не только добрыми, но и злыми. Оно идет часто даже перед милосердием и состраданием. Оно опережает страх и чувство самосохранения. «Происшествие» для человека есть нечто столь же необходимое в жизни, как хлеб. Извращенная природа человеческая созерцает мир не как отражение небесной гармонии, где каждая мелочь драгоценна своим непосредственным отношением к великому целому Божьего мира; падшая природа человека созерцает мир как скучную бессмысленность, где можно лишь отыскивать различные приятности и где непрестанно происходят различной (степени) любопытности события. Люди устремляются к «новостям»... «Новостями» закрыт в мире вход к Божественным Тайнам»[94].
Любопытство свойственно человеку от природы. Господь наделил Свое творение стремлением проникать в тайны мироздания. Колумб плыл через океан в пустоту открывать Америку, ученые спускались в недра океана и поднимались к звездам, чтобы получить лишнюю крупицу знаний... Но человек извратил это стремление, поставил его на службу своему сластолюбию. Постепенно любопытство из нормального влечения превратилось в своего рода пристрастие.
«Что нового? — извечный вопрос, он интересен и развивает кругозор, но если помимо него других вопросов не задавать, все превратится в нескончаемый показ мод и демонстрацию тривиальностей, сор завтрашнего дня»[95].
Поэтому иногда неплохо было бы задаваться вопросом «Что лучше?»
Пожалуй, по разрушительной мощи воздействия телевидения на наши души можно сравнить его только с наркотиками. В этом плане стоит прислушаться к словам признанного авторитета в области наркопсихологии Теренса Маккены. Вот как он характеризует силу телевизионного пристрастия: «Самой близкой аналогией силы пристрастия к телевидению и той трансформации ценностей, которая происходит в жизни тяжело пристрастившегося потребителя, будет, вероятно, героин... Иллюзия знания и контроля, какую дает героин, аналогична неосознанному допущению телевизионного потребителя, будто то, что он видит, где-то в мире является «реальным». По сути, видимое является косметическим, улучшенным видом продуктов. Телевидение хотя и не является химическим вторжением, тем не менее в такой же мере способствует пристрастию и точно так же вредно физиологически, как и любой другой наркотик[96]».
Почти ничем не отличаясь от наркотиков или алкоголя, «телепереживание позволяет своему участнику вычеркнуть мир реальный и войти в приятное и пассивное состояние. Тревоги и заботы с помощью поглощенности телепрограммой куда-то вдруг исчезают, так же как и при выходе в «путешествие», вызванное наркотиками или алкоголем. И точно так же, как алкоголики лишь смутно сознают свое пристрастие, чувствуя, будто контролируют свое состояние больше, чем на самом деле, телезритель подобным же образом переоценивает свой контроль, свое владение ситуацией во время просмотра телепередачи. В конечном счете именно это вредное влияние телевидения на жизнь огромного числа людей определяет его как фактор серьезного пристрастия. Привычка к телевизору нарушает чувство времени. Она делает другие восприятия смутными и странно нереальными, принимая какую-то более «значительную реальность» за реальность. Эта привычка ослабляет отношения, сокращая, а иногда и устраняя нормальные возможности поговорить, пообщаться»[97].
Повседневная психотерапевтическая практика показывает, что немалую часть населения уже сегодня составляют своеобразные видеоманы. В эту группу входят в основном две возрастные категории: дети до 16 лет и пожилые люди — пенсионеры. У последних проблема «свободного времени» в связи с этим нередко стоит так остро, что им бывает некогда сходить за хлебом в соседний магазин.
Характеризуя наркотическое свойство телепередач, американский психолог искусства Рудольф Арнхейм писал: «Совершенно неважно, что показывается. Это может быть программа на иностранном языке или еще что-нибудь, не представляющее никакого интереса. И раздражитель, на который вы практически не реагируете, усыпляет вас. Это напоминает убаюкивание (...) оно не раздражает вас, не вынуждает реагировать, а просто освобождает от необходимости проявлять хоть какую-нибудь умственную активность. Ваш мозг работает в ни к чему не обязывающем направлении. Ваши чувства, которые в противном случае заставляли бы васпредпринимать какие-либо активные действия, полностью отвлечены».
Таким образом, телевидение выступает в качестве новейшего и эффективнейшего средства формирования гипнотической пассивности зрителя, которая способствует прочному закреплению создаваемых психологических установок. Именно поэтому телевизионная реклама считается наиболее действенным способом программирования покупателей и потребителей услуг. Информационное «семя» ни уличной, ни печатной рекламной продукции не попадает на такую благодатную психологическую почву, какую собой представляет погруженное в поверхностный гипноз сознание телезрителя. В этом случае программирование субъекта осуществляется по типу известного специалистам постгипнотического внушения, то есть когда данная установка осуществляется в назначенный срок после выхода из транса.
Уже в начале 70-х гг. XX века психологи и наркологи обратили внимание на телевидение как на мощное оружие и политический инструмент.
«Самое тревожное во всем этом то, что основная суть телевидения не видение, а сфабрикованный поток данных, которые можно так или иначе обрабатывать, чтобы защитить или навязать культурные ценности. Таким образом, мы столкнулись со способствующим пристрастию, всепроникающим средством, которое поставляет переживания, послания которых соответствуют желаниям тех, кто производит этот наркотик.
Что может обеспечить более благодатную почву для поощрения фашизма или тоталитаризма? (...) Ни один наркотик в истории не изолировал так быстро и так совершенно своих потребителей от контакта с реальностью. И ни один наркотик в истории так не преуспел в перестройке по своему образу и подобию ценностей зарожденной им культуры»[98].
Культура, о которой идет речь, — это наша массовая культура, направленная на воспитание послушных и всеядных потребителей, которые мало задумываются о чем-либо, кроме удовлетворения самых примитивных страстей: похоти очей и гордости житейской.
