Яков Шпренгер - Молот ведьм. Руководство святой инквизиции
О некоторых случаях добровольного договора с чертом говорит и Вальтер, указывая, в частности, на то, что договорная грамота зашивалась колдунами под кожу, и пока она там находилась, им ничто не угрожало, наказание могло их постичь только после извлечения этого договора из-под кожи. Цезарий Гейстербахский нам рассказывает, как один священник узнал, благодаря некромантии, что под кожей у двух колдунов зашит договор с дьяволом. Узнав об этом, священник известил епископа, который извлек из-под кожи колдунов этот пакт и подверг преступников сожжению. Это было большим торжеством церкви, до того времени бессильной в отношении этих двух колдунов. Около 1270 г. известный немецкий проповедник Бертольд из Регенсбурга публично заявил, что договоры с дьяволом заключаются с целью нахождения скрытых в земле кладов. Такого же мнения был и Фома Аквинат, который различал два вида договоров: молчаливый и торжественно заключенный, так сказать, официальный.
Ввиду огромной роли, которую играл Фома Аквинат в течение ряда столетий, необходимо посвятить ему несколько строк.
Начиная со времени появления в середине XIII в. главных сочинений Фомы Аквината «Сумма теологии» и «Сумма философии», Фома и по сие время считается ортодоксальными католиками авторитетнейшим учителем. Он отец церкви, церковный учитель, князь (princeps) теологов, доктор-ангел (doctor angelicus). Папы и соборы неоднократно славословили его и ставили свои деяния под сень этого авторитета. Папа Лев XIII в самом начале своего понтификата (1879 г.) разослал всем патриархам, примасам, архиепископам и епископам католического мира специальную энциклику, где Фома Аквинат объявлялся учителем всей философии и богословия. Среди великих учителей схоластики далеко опережает всех прочих князь и магистр Фома Аквинат.
Можно сказать, что в соборах Лиона, Вьенны, Флоренции, Ватикана присутствовал святой Фома, который разбил с сокрушительной силой все ошибки греков, еретиков и рационалистов. Величайшая почесть, которая не выпадала на долю никого другого из учителей, была оказана Фоме отцами тридентского собора, когда они во время торжественного заседания возложили на алтарь вместе со священным писанием и папскими энцикликами книги святого Фомы, чтобы черпать из них советы, правила и доказательства.
Из этих книг явствует, что ошибочно, преступно считать веру во всемогущество дьявола иллюзией, что дьявол есть действительный глава целого демонского царства, что демоны с попущения божьего обладают силою портить погоду, приносить людям всякого рода зло и мешать находящимся в браке выполнять их супружеские обязанности. Мало того, когда от совокупления дьявола с женщиной рождаются дети, то они произошли не от семени дьявола или того образа мужчины, в который воплотился дьявол, а от того семени, которое приобрел дьявол от другого мужчины. Дьявол в образе женщины, совокупляющейся с мужчиной, может принять и образ мужчины и совокупляться с женщиной (Summa Fheol, часть I, вопр. 51, а. 3).
И эту мысль великий Фома всячески повторяет и в «Сумме против язычников», подробно останавливаясь на чародеяниях всяких колдуний и волхвов и оперируя такими понятиями, как incubus (лежащий на женщине мужчина-дьявол) и succubus (дьявол-женщина, лежащая под мужчиной). Богословски и философски обсудив эти положения, Фома допускает, впрочем, что есть дьяволы, которым благородство их натуры (ex nobilitate naturae) не позволяет прибегать к некоторым деяниям, они даже чувствуют к ним отвращение.
Вся эта философия находит одобрение не только в век особливо дьявольский, как называет XIII в. Густав Росков, но и в наши дни. В 1889 г., ровно через 100 лет после Великой французской революции, по распоряжению и на средства наместника бога на земле вновь были напечатаны бессмертные труды Фомы Аквината, конечно, с тем, чтобы верующее человечество твердо усвоило все изречения Фомы о сверху и снизу лежащих дьяволах (инкубах и суккубах). И по какой-то непонятной стыдливости немецкий переводчик Сумм, доминиканец Чеслав-Мария Шнейдер, опустил некоторые места, казавшиеся ему, по-видимому, чересчур циничными, хотя с чисто иезуитской честностью он в предисловии говорит о совершенно полном немецком переводе творений Фомы.
Почти одновременно с Фомой Аквинатом о деяниях дьявола, о заключении с ним добровольного договора и о близости к дьяволу колдунов заговорил и папа Григорий IX. Его выступление в защиту тезиса о существовании вредоносного дьявола было вызвано чрезвычайно серьезными мотивами.
Жители округа Штединга (в Ольденбурге), крепкие и зажиточные крестьяне, происходившие из Фрисландии, имели частые столкновения с бременским архиепископом на почве нежелания крестьян платить десятину и другие повинности. Так как упорство штедингских жителей наносило ущерб материальным интересам бременской епархии, то архиепископ испросил в 1198 г. разрешения папы предпринять крестовый поход против еретиков, не повинующихся требованию церкви. Папа считал, что отказ от установленной церковью десятины – достаточный повод для объявления крестового похода, и Штедингу была, казалось, приуготовлена тяжелая судьба.
Однако фризско-штедингские крестьяне оказались упрямыми и храбрыми вояками, и спор затянулся: крестоносные отряды терпели одну неудачу за другой, а бременская церковь оставалась без десятины. При таких обстоятельствах решено было прибегнуть к очень серьезным мерам. В Риме заговорили о необходимости создания многотысячной крестовой армии, об устрашающем наказании штедингцев и об искоренении ереси, подрывающей материальные ресурсы церкви.
И папа Григорий IX, полный ужаса и возмущения по поводу тех страшных преступлений, которые совершаются насильниками и безбожниками, называющими себя штедингцами, опубликовал в 1233 г. буллу, в которой подробно излагались неслыханные и невиданные по своей гнусности дела жителей округа Штединга. Когда в эту школу отверженных вступает новый человек, писал глава христианского мира, ему является видение в образе лягушки, которую иные называют жабой. Некоторые гнуснейшим образом целуют ее в зад, другие – в рот и тянут ее язык и слюну, вкладывая их в свой собственный рот. Иногда жаба бывает натуральной величины, иногда она разрастается до размеров гуся или утки, а временами она величиной в кухонную печь. Далее новичку является удивительной бледности мужчина с поразительно черными глазами, худой и истощенный, без всякого мяса, из одних лишь костей. Новичок целует этого кощея и после поцелуя теряет всякое воспоминание о католической религии, и из его груди совершенно уже вырвана мысль о вере. Затем садятся за трапезный стол, а по окончании трапезы из стоящей возле стола статуи вылезает черный кот, ростом с собаку, он плетется задом с опущенным хвостом. Кота целуют все наиболее достойные, те, которые не имеют права его целовать, получают, однако, прощение от старейшего учителя, который обращается к коту с просьбой о прощении, сопровождающейся заверениями других о готовности слушаться и покоряться всем приказам черного кота. После этого тушатся огни и начинаются отвратительнейшие оргии, невзирая ни на какое родство и т. д. Если мужчин оказывается больше, нежели женщин, то мужчины живут половой жизнью с мужчинами же, и отвратительные оргии принимают чрезвычайно противоестественное течение. Точно так же поступают и женщины, если их больше, нежели мужчин. Удовлетворив временно свою похоть, они снова зажигают огни, из темного утла появляется человек, верхняя половина которого сияет солнечным светом, а нижняя половина темна, как уже знакомый нам черный кот, но комната освещается лучами верхней части этого человека. Старейший учитель отрывает кусок одежды новичка и передает его сияющему со словами: «Господин, я это получил, а теперь передаю тебе». Сияющий в ответ: «Ты хорошо мне служил и еще лучше и вернее будешь мне служить, твоему попечению передаю то, что я от тебя получил». Сияющий мгновенно исчезает.
И булла Григория IX, передавая с ужасом все подробности этих событий, точно боясь пропустить какую-либо деталь и стремясь в точности передать то, что действительно творится в пределах бременских епархий, в заключение восклицает: «Кто может не разъяриться гневом от всех этих гнусностей?! Кто устоит в своей ярости против этих подлецов (Filii nequitiae)?! Где рвение Моисея, который в один день истребил 20 тысяч язычников? Где усердие первосвященника Финееса, который одним копьем пронзил и иудеев, и моавитян? Где усердие Ильи, который мечом уничтожил 450 служителей Валаама? Где рвение Матфия, истреблявшего иудеев? Воистину, если бы земля, звезды и все сущее поднялись против подобных людей и, невзирая ни на возраст, ни на пол, их целиком истребили, то и это не было бы для них достойной карой! Если они не образумятся и не вернутся покорными, то необходимы самые суровые меры, ибо там, где лечение не помогает, необходимо действовать мечом и огнем, гнилое мясо должно быть вырвано».
