Малколм Барбер - Процесс тамплиеров
Затем последовал длительный перерыв — никаких судебных слушаний на Кипре до мая 1310 г. не проводилось. Возможно, два папских представителя, Бартоломео, настоятель монастыря Але, и Томас, старший настоятель собора Сан-Джованни в Риети, прибыли туда лишь весной этого года. Совместно с епископами Лимасола и Фамагусты 1 мая они выслушали показания первых свидетелей; выступил всего 21 свидетель, слушания продолжались 5 дней. Никто из этих свидетелей тамплиером не был: 16 из них были рыцарями (включая Филиппа д'Ибелена, сенешаля королевства, и Рено де Суассона, маршала), двое — священниками и трое — горожанами104. Имея в виду чрезвычайную политическую активность тамплиеров в последние два десятилетия, вполне можно было ожидать, что, по крайней мере, иные из этих свидетелей накопили на орден достаточно обид, которые и выльются в злобные наветы, но этого не произошло. Кое-кто говорил о секретности, окружавшей прием в орден, — секретности, уже самой по себе достаточно подозрительной, — или же припомнил слухи насчет того, что тамплиеры клянутся приумножать богатства ордена любым подходящим для этого способом, однако никаких особенно враждебных нападок не последовало. Многие, напротив, выступали с весьма благоприятными для ордена показаниями. Рено де Суассон «видел их в церквах и во время церковных служб, и они проявляли истинную преданность вере». Эгю де Бессан, человек известный, крупный феодал, сторонник короля Генриха II105, сказал, что ничего не знает об этих обвинениях по адресу ордена, но клянется «спасением своей души, что ему известно (о тамплиерах) только хорошее». Жак де Плани, рыцарь, присутствовавший при падении Акра в 1291 г., показал, что видел тогда множество тамплиеров, проливавших кровь за христианскую веру, и самого Гий-ома Боже, тогдашнего великого магистра, который погиб, сражаясь с оружием в руках, в отличие от многих других рыцарей, бежавших с поля боя. Он заявил, что тамплиеры — «добропорядочные христиане, точно такие же, как и все прочие верующие, насколько он мог наблюдать и судить сам».
Двое рыцарей, Пьер Исаи и Раймон де Бенто, были среди тех, кто охранял тамплиеров в течение двух лет после того, как они сдались. Пьер Исан видел одного молодого тамплиера, который был тяжело болен и без конца брал в руки крест с изображением Христа и говорил: «Ты истинный Бог и Сын Божий, о, мой Спаситель и Создатель, на Тебя единого уповаю, помоги мне, спаси меня и других моих братьев в это трудное время». И говоря это, он «осенял себя Святым крестом». Раймон де Бенто видел, как тамплиеры сражались с сарацинами — не хуже или даже лучше других христиан — и как они почитали Святой крест в Сирии и на Кипре. Однако же, когда Амо-ри де Лузиньян послал его стеречь тамплиеров в замке Хирокития, он из-за того, что сообщалось в письмах папы, был весьма против них предубежден и не хотел даже вместе с ними ходить к мессе или заниматься чем-либо еще, но избегал их общества, как только мог. Однако там не было другого священника, который мог бы как следует отслужить мессу, и однажды он, Раймон де Бенто, присоединился к тамплиерам во время церковной службы, но когда священник совершал таинство у алтаря, ему (Рай-мону) явился Святой Дух, огромный и белый как снег. Он никому не об этом не сказал, но потом сходил к священнику и попросил показать ему те облатки, которыми тот пользовался во время таинства, и увидел, что все они меньше, чем турский грош. И тогда он понял: Господь явил ему чудо, чтобы развеять его предубеждения против тамплиеров, и с тех пор он стал вместе с ними ходить и к мессе, и к трапезе.
В период между 5 и 21 мая происходили допросы самих тамплиеров. Сохранилось 76 протоколов с показаниями, отражающими тот факт, что больше всего среди арестованных было именно воинов, чего на Кипре и следовало ожидать. По крайней мере 38 из них были рыцари, а всего лишь один священник и один кузнец — из 23, назвавшихся служителями ордена, — имели профессию вполне мирную106. Ничто в этих свидетельских показаниях не дает оснований предполагать, что орден здесь, на передовой линии защиты христианства, пополнялся за счет людей, мечтавших о сытой и спокойной жизни, что является признаком упадка любого монашеского ордена. Свидетели состояли в рядах тамплиеров от 3 до 43 лет, но ни один не пожелал признаться, что виновен в предъявленных ордену преступлениях. Эме д'Озелье настаивал, что орден «никогда не совершал никаких ошибок или преступлений». 1-4 июня выступила еще одна группа свидетелей — 35 человек, не являвшихся членами ордена, однако подтвердивших его невиновность107. Это были представители самых различных социальных групп — священники, каноники, клирики, монахи, рыцари и горожане, — однако ни один из них не поведал суду ничего, что можно было бы поставить тамплиерам в вину. Многие из них знали членов ордена много лет и ничего дурного не заметили: тамплиеры всегда отмечали все святые праздники и отправляли все святые таинства как полагается и жертвовали огромные суммы в виде милостыни как хлебом и мясом, так и деньгами; они также создавали и обслуживали госпитали, и многих из них обезглавили сарацины, ибо они не пожелали отречься от Христа. Пероциус, горожанин из Фамагусты, сказал, что не верит в десятую статью обвинений, т. е. в поношение тамплиерами распятия, потому что видел одного священника-тамплиера в Никозии, который с крестом в руке изгонял демонов из тела женщины, пришедшей к нему из Монтаро.
Однако судебное расследование было драматическим образом прервано вечером 5 июня, в пятницу, когда обнаружили изуродованное тело Амори де Лузиньяна. Его задушили и бросили под лестницу собственного дома в Никозии. Нет четких доказательств, что за это могли быть ответственны агенты короля Генриха II, но, так или иначе, именно это событие проложило путь к реставрации его власти в августе 1310 г.108. Новый режим вряд ли мог оказаться благоприятным для тамплиеров, однако нет явной связи между возвращением на престол Генриха II и папскими письмами, разосланными в августе 1311 г., в которых Климент V требовал начать новое следствие по делу тамплиеров с применением пыток109. Климент был явно недоволен результатами расследования, проведенного в мае-июне 1310 г., и велел Пьеру де ла Плен-Кассань, епископу Ро-деза и папскому легату на Востоке, действовать рука об руку с инквизицией110. Ничего не известно об этих новых расследованиях, однако хронист Франческо Амади примерно в 1316 г. записал, что Эме д'Озелье, маршал, и многие другие тамплиеры, умерли в донжоне замка Кериния111. Маршала, возможно, бросили туда по подозрению в причастности к заговору против короля в июне 1311 г.112, однако присутствие там же других тамплиеров заставляет предположить, что новое расследование было вообще направлено против рыцарей-тамплиеров, вне зависимости от участия их в заговоре против Генриха II.
Процесс тамплиеров за пределами Франции ясно указывает на ограниченность возможностей как французского двора, так и папы и подчеркивает значительные сдвиги в Европе времен развитого средневековья. Христианский мир распадался на группу совершенно отдельных политических единиц, и даже самые могущественные из этих единиц сталкивались с существенными трудностями в распространении своего влияния на то, что лежало вне сферы их власти. В более узком смысле процесс тамплиеров явственно продемонстрировал слабость доказательств и зависимость от применения пытки в стремлении добиться окончательного приговора ордену, и именно это должно составлять важную часть любой дискуссии о справедливости обвинений, которые были выдвинуты против тамплиеров французским королем.
9
РАЗГРОМ ОРДЕНА
Климент V открыл первую сессию Экуменического собора клятвой, которую принес во Вьенском соборе в субботу 16 октября 1311 г. Собравшиеся представители духовенства должны были рассмотреть три основных вопроса: об ордене тамплиеров, о помощи Святой Земле и о реформе церкви1. Приглашения на Собор были разосланы по меньшей мере 161 прелату, не говоря уж о представителях папской курии и викарных епископах. Церковники должны были съехаться отовсюду — из Италии, Франции, Священной Римской империи, с Иберийского полуострова, с Британских островов, из Скандинавии и Восточной Европы; должны были прибыть и четыре великих патриарха. Собор носил поистине вселенский характер, ибо приглашены были как представители самых западных, ирландских епархий, так и архиепископства Рижского, находившегося на самом востоке католического мира2. Были приглашены также великие правители государств: германский император, короли Франции, Англии и иберийских государств, а также Сицилии, Венгрии, Кипра и Скандинавии3. Однако не успело завершиться официальное открытие Собора, не успел папа благословить высокое собрание, как стало ясно, что все пошло вкривь и вкось. Более трети прелатов лично на Соборе не присутствовали — один из хронистов называет число 1144. Не явился ни один король, за исключением Филиппа Красивого, да и тот прибыл лишь весной следующего года и отнюдь не для того, чтобы обсуждать церковные реформы, а всего лишь чтобы оказать давление на папу по вполне определенному вопросу — вынесению приговора ордену тамплиеров. Он задержался ровно настолько, сколько понадобилось ему для достижения своей цели. Кое-кто из священнослужителей, даже получивших специальное приглашение, не только не приехал, но и не смог прислать достойного извинения, так что на следующий год Климент вынужден был временно отлучить таких прелатов от исполняемой должности за неповиновение5. Парижский хронист, каноник Жан Сен-Викторский, комментирует: «Многие говорили, что Собор был созван для выкачивания денег»6. Выбранный для проведения Собора город тоже мало кому пришелся по вкусу. 9 ноября Рамон, епископ Валенсии, писал королю Хайме II Арагонскому: «Здесь очень скучно, и земля слишком холодная, что совсем для моего возраста не годится. Городок маленький, людей чересчур много, гостиницы переполнены, и в результате многие лишены даже обычных удобств, однако необходимо все это переносить терпеливо». Папой была назначена специальная комиссия из нескольких человек, чтобы окончательно разобраться с делом тамплиеров, однако епископ Рамон не питал особых иллюзий насчет быстрого решения этого вопроса — дело было чрезвычайно запутанным7. Вряд ли так мог говорить воинствующий церковник, окруженный прелатами, рвущимися участвовать в деле реформирования церкви и ее духовного возрождения. Цинизм, как среди мирян, так и среди духовенства, в XIII в. расцветший махровым цветом, был свойствен всему периоду правления Климента V, и цинизм этот, конечно же, лишь подчеркивался проведением Собора во Вьене, где французское влияние на церковь было слишком очевидным8. Да и сам характер Вьенского собора вполне оправдывал отношение к нему тех, кто и к процессу тамплиеров относился с более чем сдержанным энтузиазмом.
