Майкл Мюррей - Введение в философию религии
Но и этот ответ можно счесть неубедительным. В конце концов, мы можем, по крайней мере, представить себе булыжник, который невозможно поднять не потому, что его масса превосходит способность Бога поднимать тяжести, но потому, что он обладает свойством быть «сущностно неподъемным», или «по самой своей природе неподвижным». Если же в понятии булыжника с таким свойством нет противоречия, то Бог мог бы его сотворить, но не смог бы поднять. Но даже если это верно, следует отметить: способность, которой, по нашему предположению, Бог лишен, есть способность сама по себе невозможная. Ведь если булыжник обладает свойством быть сущностно неподвижным, то иметь способность его поднять будет для Бога столь же невозможным, сколь невозможно для Него иметь способность создать треугольник с 4 сторонами. А коль скоро ни то, ни другое не является логически возможным, то понятие способности совершать эти действия внутренне противоречиво и не доказывает ограниченности божественного могущества.
Наконец, некоторые утверждали, что в основе этого парадокса лежит двусмысленность. Чтобы убедиться в этом, нам следует по отдельности рассмотреть две способности Бога — творить и поднимать сотворенное. Может ли Бог создать булыжник настолько большой, что не сумеет его поднять? Для отрицательного ответа могут быть два основания. Во–первых, Бог обладает неограниченной способностью поднимать тяжести, но его способность творить ограничена, т.е. Бог не может создать такой булыжник прежде всего потому, что не может создавать очень большие булыжники вообще. При таком ответе неспособность Бога и в самом деле означает недостаток могущества.
Но в оправдание отрицательного ответа мы могли бы указать и на то, что если способность Бога поднимать тяжести беспредельна и если Его способность творить булыжники также неограничена, то ни один из камней, которые Он в силах создать, не превзойдет Его способность поднимать тяжести. Это вовсе не свидетельствует о каком–либо недостатке могущества у Бога, поскольку, при таком ответе, обе Его способности — и творить, и поднимать — мыслятся совершенно неограниченными. В результате, если мы дадим отрицательный ответ и истолкуем его подобным образом, то в понятии всемогущества не останется ничего парадоксального.
1.4.2. Определение всемогущества
Анализируя парадокс камня, мы, однако, как это легко заметить, избегали любых дефиниций или характеристик всемогущества. Дать такую дефиницию — задача более трудная, чем это может кому–то показаться на первый взгляд. Конечно, мы могли бы сказать, что всемогущество — это просто способность «делать все, что угодно», «совершать любые вещи». Но подобное утверждение слишком неопределенно, а потому не имеет особой ценности. Критики этой простой характеристики тут же заметят, что если оставить ее в неизменном виде, то обнаружится целый ряд «вещей», которые Бог сделать не способен. Например, в предыдущем разделе мы сочли не требующим доказательств, что Бог не способен приводить в движение вещи, неподвижные по самой своей природе, или создавать женатых холостяков и круглые квадраты, или же лишать существования вещи, существующие с необходимостью. Такие вещи нельзя сделать потому, что они невозможны логически. Выражаясь с большей точностью, эти вещи невозможно сделать по той причине, что описание задачи, явным образом невыполнимой, не способно служить описанием какой–либо задачи вообще. Вести речь о создании холостяка — значит говорить о создании того, кто, помимо всего прочего, является неженатым. Создать же холостяка женатого означало бы создать неженатого человека, который женат, а это явным образом нелепо.
Некоторые философы и богословы отвергали мнение о том, что Бог не способен совершать логически невозможное. Кажется, в их лагерь попадает и философ XVII века Рене Декарт, а потому это воззрение часто называют картезианским понятием о всемогуществе. Одним из важнейших его мотивов, особенно в массовом сознании, является благочестивое убеждение в том, что Бог ничем не ограничен — даже законами логики. Но большинство современных философов и богословов отвергает картезианский взгляд; в оправдание же своего неприятия они в частности указывают на то, что в действительности вовсе не законы логики служат здесь подлинными ограничениями. Сотворение женатого холостяка не является задачей, которую Бог не способен выполнить из–за каких–то логических препятствий. Скорее, это такая задача, которую невозможно выполнить вообще. А поскольку в данном вопросе мы склоняемся к (почти) единодушному мнению современников, то в остальной части настоящего раздела оставим картезианскую позицию без внимания.
Следовательно, более точная дефиниция всемогущества должна быть, очевидно, такой: всемогущество есть способность совершать все то, то логически возможно совершить. Но даже это, более осторожное, определение может устроить не всех. В 1912 году «Титаник» столкнулся с айсбергом и затонул в ледяных водах Северной Атлантики. Хотя это событие действительно произошло, оно могло и не произойти. Если бы айсберг оказался в другом месте, если бы капитан избрал другой курс, если бы корпус был чуть покрепче, то корабль избежал бы своей трагической судьбы. А значит, ситуация «Титаник не затонул» логически возможна. Может ли Бог создать такое положение вещей? Конечно, Бог мог бы сделать это в прошлом, но произвести это теперь Он больше не способен. Слишком поздно: корабль уже отправился в плавание и затонул. Следовательно, мы могли бы заключить: даже из того, что само по себе логически возможно, Бог способен совершить не всё. (С другой стороны, можно усомниться, действительно ли речь здесь идет о логически возможном положении вещей. Ибо, скажут нам, задача, строго говоря, не в том, чтобы сделать так, чтобы «Титаник» не затонул, а скорее в том, чтобы — хотя фактически «Титаник» уже затонул — сделать так, чтобы одновременно истинным было и то, что «Титаник» не затонул. Но подобная формулировка задачи, по–видимому, демонстрирует ее внутреннюю противоречивость. Впрочем, детальный анализ этого возражения увел бы нас слишком далеко в сторону.)
Есть и другие логически возможные вещи, сделать которые Бог, судя по всему, не в силах. К примеру, Бог не может совершать то, что делают другие существа, Богом не являющиеся. Рассмотрим такой логически возможный случай:
(Т) Тони Блэр пробегает милю за шесть минут.
Хотя Бог и мог бы (воплотившись, конечно) пробежать милю за шесть минут, Бог не может сделать Т, поскольку Т описывает то, что делает не Бог, а Тони Блэр. А Бог не может делать то, чего Бог не делает.
Но, пожалуй, это похоже на словесный трюк. Ведь мы способны представить себе, как на это предполагаемое ограничение Божьего могущества кто–нибудь возразит: хотя Бог, возможно, и не в состоянии совершить Т, зато Он способен стать причиной Т, сотворив такой мир, где Тони Блэр пробегает милю за шесть минут. А это ведет нас к переосмыслению понятия божественного могущества — уже не в терминах того, что Бог может совершить, но в терминах того, что Бог может вызвать, причинить или сделать действительным:
(Всемог) В является всемогущим, если и только если В способен сделать действительным любое логически возможное положение вещей.
Такая дефиниция всемогущества избавляет нас от затруднений, связанных с неспособностью Бога «совершать» действия, выполняемые не Богом.
К несчастью, и это определение нельзя признать удовлетворительным. Если существуют создания, обладающие подлинной свободой выбора, т.е. способностью выбирать между несколькими линиями поведения, то обнаружится немало логически возможных! состояний, которые Бог не в силах сделать действительными, и нетрудно понять, почему. Сегодня утром в кафе Сэлли оказалась перед выбором — пить кофе или не пить и решила не пить. В момент выбора перед ней, скажем так, лежали два возможных мира: мир с кофе и мир без кофе. Эти два разных мира оставались для нее тождественными вплоть до момента выбора, но в это мгновение разошлись. Полное описание мира, каким он был до момента выбора, мы назовем М. А теперь рассмотрим две возможности:
(Ml) М действителен, и тогда Сэлли свободно решает выпить кофе.
(М2) М действителен, и тогда Сэлли свободно решает кофе не пить.
Если Сэлли была по–настоящему свободна, то каждое из этих высказываний могло быть истинным. Но, разумеется, лишь одно из них было истинным в действительности. Предположим, что, как это и случилось, истинным было (2). А теперь рассмотрим такой вопрос: что, если бы Бог пожелал сделать действительным М, но так, чтобы Сэлли выбрала кофе? В таком случае, очевидно, Ему бы не повезло. В ситуации М Сэлли не сделала свободного выбора в пользу кофе, и заставить ее поступить по–другому Бог мог бы только одним–единственным способом — поправ ее свободу.
