А. П. Лебедев - Духовенство в Древней Вселенской Церкви
Более влиятельной была школа Антиохийская, основанная, как мы знаем, в III веке, преимущественно пресвитером Лукианом (ум. в 311 г.). Но о деятельности Лукиана[561], как учителя, мы почти ничего не знаем. Гарнак остроумно называет его «признанным святым, но непризнанным учителем». Это не то значит, что его ученики своими умствованиями скомпрометировали своего учителя: при жизни Лукиана ничего такого не было, — а значит то, что его учено-педагогическая деятельность, как таковая, не нашла себе одобрения в глазах церкви.[562] В общем, хотя сведения наши о Лукиане и не совсем скудны, но они весьма мало отвечают на вопрос: что он делал, чем занимался в своей школе, чему и как учил? Мы знаем достоверно только о том, кто у него учился. Эти лица развили широкую богословскую и педагогическую деятельность в IV веке.[563] Нельзя скрывать, что ученики его стяжали печальную известность; между ними оказались сам Арий, много ариан, каков, например, Евсевий Никомидийский и др. Но эти и подобные имена в настоящем случае важны для нас, как свидетельство, что у Лукиана была действительно школа; а это нам пока только и нужно доказать. Конечно, между его учениками были не одни ариане, а люди различного религиозного умонастроения. Ясно заметно одно: школа скрепляла связь между учениками (как показывает история арианских движений), значит, была доброй школой — товарищи не забывали друг друга и по выходе из школы. Они притом же высоко ставили имя своего учителя, хвалились тем, что они учились у этого мужа (существовал известный в истории кружок «солукианистов»).[564] Значит, было чем хвалиться, значит ученики любили своего учителя, и без сомнения — было за что. Преемники Лукиана по учительству в IV веке с большим успехом поддерживали славу той же школы. Так, Диодор, впоследствии епископ Тарский, был замечательнейшим учителем Антиохийской школы. Под его руководством воспитывался такой блестящий богословский талант, каким был Иоанн Златоуст. Своим редким по обширности и глубине богословским образованием Златоуст обязан Диод ору. С любовью слушал его уроки Златоуст и, как он сознается, всегда благодарил и другим внушал благодарить Бога, что Он даровал им такого мудрого отца и учителя.[565] Другой учитель Антиохийской школы, Феодор,[566]впоследствии епископ Мопсуестийский, славен был как экзегет, из-под руководства которого вышел глубокомысленный богослов своего времени — Феодорит, епископ Киррский. Достаточно знать, что Златоуст и Феодорит обязаны своим богословским развитием школе Антиохийской, чтобы понять, на какой высокой степени совершенства стояли антиохийские учителя. Но и этой школе, подобно Александрийской, как-то не посчастливилось: она поставляла современной церкви более пастырей еретических (несторианских), чем православных, и потому деятельность ее была кратковременна. В V веке она уже прекращает свое существование.
Родной сестрой школы Антиохийской по характеру ее деятельности была школа Эдесско-Нисибинская. Мы называем эту школу Эдесско-Нисибинской потому, что она попеременно существовала в этих двух городах, — то в Эдессе, то в Нисибине. Месопотамия издавна славилась образованностью; здесь издавна существовало два рода школ — низшие в селениях и высшие в городах. Все это благоприятствовало появлению здесь собственно христианских школ. Древнейшей христианской школой в Месопотамии была именно Нисибинская. Она процветала здесь уже в начале IV века под руководством Иакова, епископа этого города. Иаков имеет значение, как учитель св. Ефрема Сирина, родившегося в Нисибине и бывшего, в свою очередь, учителем этой школы после Иакова. Ефрем пользовался большим уважением в своей стране, и к нему прилагали самые возвышенные имена: называли его красноречивыми устами, языком церкви, арфой Св. Духа, учителем вселенной. Однако же, недолго Ефрему пришлось оставаться учителем в Нисибинской школе. Персы разрушили Нисибин (в IV веке), и школа уничтожилась.[567] Ефрем переходит в Эдессу, которая также славилась христианским просвещением, и открывает здесь христианскую школу. Впрочем, эта была не первая школа в Эдессе, и до Ефрема здесь существовала подобная же школа и притом довольно благоустроенная. В этой школе еще до прибытия Ефрема в Эдессу обучались не только христианские юноши, но и дети язычников. Она была в таком почете, что юноши с Востока и Запада спешили сюда для образования. Самые знаменитые лица и даже князья посылали детей своих в это убежище науки, для христианского образования. Ефрем Сирии своим прибытием придал еще новый блеск этой школе. В его школе преподавалось не только Священное Писание и догматы веры, но и общеобразовательные науки. Ученики Ефрема были многочисленны. Довольно долгое время школа оставалась представительницей идей христианских в чистой православной форме. Но так продолжалось до 431 года, когда после III Вселенского собора из Антиохии были изгнаны приверженные к несторианству учителя Антиохийской школы. Они нашли себе приют в Эдесской школе и старались дать ей несторианский отпечаток. Впоследствии, в конце V века, несторианские учителя, впрочем, были изгнаны и из Эдессы. Но изгнанные из Эдессы, несторианские учителя не растерялись, они перешли в Нисибин и основали здесь новую школу, которая процветала во весь период древней церкви и была рассадником, приготовлявшим клириков несторианского направления для соседних стран. Дух этой школы в Нисибине высказывается, например, в том, что учителя этой школы с любовью изучали сочинения Несториева учителя, Феодора Мопсуестийского. Извлекали из его сочинений герменевтические правила для толкования Писания. На некоторых соборах в Нисибине (596 и 605 г.) высказываема была анафема на монахов, отвергавших сочинения Феодора Мопсуестийского. Хотя Нисибинская школа и была несторианской, однако это не мешало ей быть очень славной. Слух о ее цветущем состоянии и достоинствах преподавания в ней достиг даже отдаленного Запада, как это можно видеть из того, что когда папа Агапит (536 г.) по мысли известного Кассиодора, министра, а потом аббата и церковного писателя, хотел завести христианскую школу в Риме, то при этом за образец брали школу Нисибинскую, учебный характер и программа которой были в большой славе.[568] О преподавании предметов науки в школе Эдесско-Нисибинской V и VI века известно следующее: чтение и истолкование Писания было главным ее делом. Курс изучения Священного Писания был трехгодичный. В первый изучались послания Апостола Павла и Пятикнижие; во второй — псалмы и пророки; в третий — остальной Новый Завет. Здесь преподавались также философия Аристотеля, грамматика, музыка. Преподавание вели официально поставленные лица, подобно тому, как это имело место в светских школах, и оно было систематическим. Иногда число учеников в школе простиралось до 800 человек.[569] Конечно, от этой школы немного было пользы собственно для церкви православной: школа имела цели сепаративные. Есть еще довольно глухое известие о существовании христианской школы в Константинополе. Златоуст, будучи в заточении, утешает письмами некоторых пресвитеров в Константинополе — Филиппа и Евфимия, за привязанность к Златоусту лишенных должности «учителей школы»,[570] но об этой школе мы ничего не знаем. Вот и все, что можно сказать о школах христианских, в которых могло получать образование духовенство Восточной церкви! Если присоединим сюда монастыри, из которых вышло немало пастырей того времени, то наша задача будет выполнена. Что сказать о том образовании, которое пастыри могли получать в греческих монастырях? Монастыри вообще были небесполезны в данном отношении, поскольку в них можно было приобретать христианско-практическое направление, религиозную опытность и знакомство со Священным Писанием. Но с другой стороны, в монастырях, как естественно, развивалась значительная ограниченность богословского кругозора, которая могла вредно отражаться на образовании пастыря.[571] И притом, вышедшие из монастырей пастыри почти всегда приносили с собой в деятельность житейскую непрактичность, происходившую от малого знакомства с современным обществом, через что должно было парализоваться их влияние на пасомых.[572] — Большинство же будущих пастырей получало свое образование частным образом у приходских священников, — образование, конечно, недостаточное и элементарное. В греческой церкви священники обыкновенно имели у себя школы для желающих учиться грамоте; из этих школ, конечно, и выходило большинство клириков. Иметь такие школы Трулльский собор положительно вменяет в обязанность священникам.[573]
Переходим к обозрению Западной церкви с целью изучения имевшихся здесь способов к образованию духовенства. Мало было на Востоке христианских учебных заведений для приготовления образованного духовенства; что же касается Запада, там и того не было. Была, правда, попытка устроить богословскую школу в Риме, но и эта попытка не осуществилась. Известный Кассиодор, сожалея о том, что на Западе нет школ, в которых бы происходило систематическое объяснение Священного Писания, убедил было римского епископа Агапита (VI век) устроить подобную школу в Риме, но бурные обстоятельства времени не дали осуществиться плану.[574]Впрочем, взамен правильно организованных богословских школ, на Западе развилась похвальная личная заботливость некоторых епископов о просвещении и нравственном воспитании клира. Здесь некоторые епископы заводили нечто подобное духовным школам, но только для взрослых. Евсевий, епископ Верчельский (принадлежавший к медиоланской митрополии), открыл в своем епископском городе, кроме монашеского общежития, еще общежитие для всех подведомых ему клириков.[575] Это было в середине IV века. Возможно думать, что в этом общежитии клириков последние хоть сколько-нибудь занимались и делом взаимного просвещения. Впрочем, это лишь вероятное предположение. Несколько более имеет значение в нашем вопросе общежитие для клира, созданное в Медиолане св. Амвросием. Амвросий, неожиданно для самого себя попавший на епископскую кафедру, не приготовившись к исполнению обязанностей этого сана, только усиленным трудом восполнил оказавшийся у него пробел в знании богословия; поэтому он и захотел помочь другим, т. е. таким, которые могли бы оказаться в испытанном им самим затруднительном положении, вследствие неподготовленности к духовному служению. Он нарочито собирал в свой клир молодых людей, которых впоследствии можно было бы возвести в священные должности, и делал попытки приготовить их к служению, их ожидавшему. Как велось это приготовление и в чем состояло оно, на это указывает сочинение его «О должностях» (De officiis ministrorum). Эта книга, по его словам, составилась из тех бесед, какие он в течение 16-и лет вел с молодыми людьми, поступавшими в его клир. В ней излагается христианское нравоучение, показывается отличие этого нравоучения от языческой этики. Вместе с тем епископ излагал правила житейского благоразумия и благоповедения, необходимые для служителей церкви. Можно вообще думать, что беседы Амвросия касались и вопросов богословского ведения.[576] Но во всяком случае нельзя смотреть на указываемый опыт Амвросия, как на какую-либо школу. На Востоке обычай просветительных собеседований епископов с окружающей их молодежью известен с давних пор; припомним, например, то, что говорил св. Ириней об уроках св. Поликарпа Смирнского;[577]но от этих уроков до учреждения школы еще далеко. Да и составлять понятие о наставнической деятельности Амвросия по его книге «О должностях» так же трудно, как и о школьной программе Александрийской школы по сочинению Климента Александрийского «Строматы», излагающей тоже школьные уроки, преподанные этим последним в указанной школе. Нужны в подобных случаях прямые указания их авторов, чтобы не допустить произвола и преувеличений.[578]
