Яков Канторович - Процессы о колдовстве в Европе и Российской империи
Теологов также крайне занимал вопрос — способны ли демоны к оплодотворению, то есть возможны ли плоды от половой связи женщины с дьяволом, и если возможны, то к какому разряду существ принадлежат явившиеся от такой связи дети и какой вид они имеют. Мнения на этот счет расходились, и этот вопрос был одним из самых спорных в теологии. Знаменитый демонолог Мартин Дельрио[39], особенно тщательно разработавший учение об инкубах и суккубах, в своем известном трактате «Disquisitionum magicarum» («Исследования магии») 1599 года принимает, что от союза с дьяволом могут рождаться дети, но это происходит не непосредственным, а косвенным путем. Именно: дьявол сначала в образе суккуба имеет связь с мужчиной и затем пользуется оплодотворяющим семенем своего сожителя при совокуплении с женщиной в образе инкуба. Дети, рожденные при посредстве инкуба, — чудовищного вида, отвратительной худобы, необыкновенно много едят. Де Ланкр, который в своей судебной практике имел достаточно случаев, удостоверяющих половую связь с дьяволом, и отправивший на костер немало женщин, сознавшихся в этом преступлении, в подтверждение своих взглядов на этот счет приводит еще из Дельрио в виде примера факт, что одна женщина разрешилась чертенком, который сейчас по выходе из чрева матери стал прыгать и скакать. Знаменитый юрист Карпцов также допускает, что дети от союза с дьяволом возможны, но только они существа особого рода, и посредством их дьявол главным образом причиняет порчу, так как доказано, что всякий, кто переступит то место, где такие дети находятся или погребены, должен заболеть и умереть.
В XVI столетия вера в колдовство всецело овладела воображением Запада и, как зараза, распространилась по всей Европе с силой настоящей эпидемии. К началу XVII столетия преследования ведьм так усилились, что во многих местах, где католицизм наиболее был силен, не было женщины, над которой не висело подозрение в колдовстве. Но и протестантские страны не были свободны от этого ужасного беспримерного в истории заблуждения. Протестантство не только не ослабило это заблуждение, но как будто еще суровее преследовало ведьм.
Сам Лютер был одним из глубоко верующих в силу дьявола. Он сообщает о своих разговорах с дьяволом, который по ночам бил у него оконные стекла и ворочал под его кроватью мешки с орехами. Дьявол являлся к нему, когда он писал свои сочинения, и он должен был вступать с ним в пререкания. Однажды, озлившись на своего оппонента, он пустил в него чернильницей с такой силой, что залил стену чернилами, и теперь еще показывают это чернильное пятно в Вартбургском замке. Лютер высказывается о дьяволе и его силе во многих местах своих сочинений, из которых видно, что он разделял все взгляды своего времени. В особенности он разделял учение об инкубах и суккубах, потому что, по его мнению, дьявол охотнее всего совращает человека в образе юноши или молодой женщины. Но чтобы от такого союза могли рождаться дети — это он ставил под сомнение. Но он верил, что сатана в состоянии подменить детей. Он был того мнения, что следует самым строгим образом преследовать ведьм и без снисхождения наказывать их смертью. «Я не имел бы никакого сострадания к этим ведьмам, — восклицает он, — я всех бы их сжег!»
С начала XVI столетия борьба с сатаною в лице ведьм становится делом первой важности, и преследование женщин, обвиняемых в колдовстве, входит в задачи религии и государства и принимает огромные, невероятные для нашего времени размеры. Право и религия, юриспруденция и инквизиция соединяются вместе и с тщательной подробностью устанавливают специальные следственные формы для процессов о ведьмах. Эти процессы наполняют собою почти четыре столетия, и число жертв этих процессов — женщин, сожженных на кострах, — доходит до невероятных цифр. В течение только XVI и XVII столетий в одной Германии было сожжено свыше ста тысяч ведьм, а во всей Европе за весь период XIV–XVII веков насчитывается свыше миллиона осужденных за колдовство.
Но в чем заключались преступления этих жертв? Об этом дают представление сохранившиеся акты и протоколы многочисленных процессов о ведьмах. Читая в настоящее время эти протоколы и знакомясь с подробностями этих процессов, трудно отдать себе отчет и не верится, чтобы это были действительные факты, а не вымыслы — до того в них все абсурдно, чудовищно, невероятно. Безграничная жестокость со стороны преследующих, удивительное мужество преследуемых, невероятное тупоумие судей, возвышенность страданий мучеников пытки, чудовищные верования, безумные признания жертв в вымышленных деяниях — все это так перемешано в этих удивительных по своему ужасу и по своей глупости процессах, что кажется, что все это происходит среди сумасшедших, и не знаешь, где кончается или где начинается смешное или ужасное…
Глава вторая. Предварительное следствие. Улики
Колдовство по «Молоту ведьм», Дельрио и другим авторитетам богословия и юриспруденции составляет преступление смешанного характера (crimen fori mixtum) — и принадлежит компетенции и духовного, и светского суда — первого, потому что оно, как ересь, затрагивает религию, второго — потому что действия ведьм связаны с нанесением ущерба людям и имуществу. Поэтому в процессе должны участвовать обе компетенции, именно: обвинение возбуждается и поддерживается духовным судом и затем исполнение приговора передается светскому суду.
Первоначально процессы по делам о колдовстве велись исключительно духовными судами, но затем по мере ослабления духовной власти, в особенности в протестантских странах, эти процессы всецело перешли в ведение светских судов. Большей же частью, так как в процессах иногда возбуждались теологические вопросы и ввиду особенной трудности и сложности их, требовавшей нередко специального знания сущности колдовства, — суды были смешанные, наполовину из инквизиторов, наполовину из светских судей. Часто для этих процессов назначался особый трибунал со специальным составом судей, так называемых «комиссаров ведьм». Были также специальные комитеты ведьм, которые обязаны были повсюду выслеживать ведьм и доносить. Так как членам этих комитетов полагалась значительная доля из конфискованного имущества осужденных, то они, разумеется, старались повсюду находить ведьм.
По общему правилу судопроизводства преступления делились на обыкновенные и исключительные, crimina ordinaria и crimina excepta. К последним относились такие преступления, как оскорбление величества, измена, ересь и др.; для этих crimina excepta суд имел особые полномочия и не был связан обыкновенными формами судопроизводства; даже напротив, он должен был, смотря по надобности, переходить границы установленного законом порядка: in his ordo est, ordinem non servare[40].
Но колдовство считалось исключительным даже среди crimina excepta, потому что это — преступление особенное: оно совершается секретно, скрывается во тьме, покровительствуемое темными силами, и сам дьявол помогает ведьме, научая ее отрицать свою вину и лгать на суд, закаляя ее против мучений пытки, ослепляя судей, затемняя память свидетелей, утомляя палачей и т. д. Дьявол очень часто присутствует во время допроса ведьмы и видим ведьмой. Большею частью он сидит под столом, высовывает язык, делает гримасы, приказывает ведьме молчать и угрожает ей, если она хочет говорить. Он часто является в тюрьму к ведьме, где имеет с нею разговоры, или обещая ей помощь и запрещая сознаваться, или, напротив, издеваясь над нею. Поэтому судье в этих делах приходится встречать всякие трудности, каких нет в других процессах: ему приходится в течение всего процесса выдерживать постоянную непрерывную борьбу с дьяволом, и, чтобы его перехитрить и одолеть, нужно иметь особые средства и принимать исключительные меры.
Ввиду этого для процессов о ведьмах были выработаны специальные судопроизводственные формы, более строгие и во многих отношениях отличающиеся от обыкновенного порядка судопроизводства по уголовным делам.
По древнему немецкому праву, для возбуждения преследования по обвинению в каком-либо преступлении требовалось, чтобы обвинитель становился лицом к лицу с обвиняемым, доказывая свое обвинение, или чтобы несколько достойных доверия граждан под присягой подтвердили достоверность фактов, послуживших к обвинению. Признание подсудимого имело цену только тогда, когда оно было добровольное, и никоим образом не должно было применяться насилие для исторжения признания. Эти первоначальные ступени церковного судопроизводства были уже в XIII столетии радикально изменены по отношению к преступлениям ереси, а впоследствии еще более изменены по отношению к преступлениям колдовства — потому что папство понимало, что при соблюдении обыкновенных форм судопроизводства, при объективных доказательствах, при добровольном признании преследование еретиков и ведьм оказывается невозможным. Поэтому папство установило для этих процессов другие начала. Для возбуждения обвинения в колдовстве достаточно было одного подозрения, основанного на народной молве, на каких-либо слухах, на самых отдаленных догадках по внешнему виду ведьмы, по случайным ее поступкам и т. д. Объективных доказательств не требовалось. Достаточно было одного предположения о виновности. Упомянутый уже Карпцов говорит: «При обвинении в колдовстве, ввиду того, что эти преступления крайне важны и опасны, должны считать достаточным к применению пытки всякую примету и всякое подозрение, потому что эти преступления совершаются втайне и не всегда оставляют после себя следы. По этим вредным и отвратительным преступлениям, при которых нахождение доказательств очень трудно и которые совершаются таинственными путями, так что из тысячи преступников только один может быть судим и подвергнут каре, какую он заслуживает, — совершенно не нужно сообразовываться боязливо и добросовестно с установленными правилами судопроизводства. Достаточно для доказательства виновности, если имеется одно подозрение. На основании доноса и подозрения может быть сделано заключение о действительной виновности; более точных доказательств не требуется для уверенности судей»… Другой юрист, профессор в Инсбруке, Кристоф Фрёлих фон Фрёлихсбург[41], которого называют австрийским Карпцовым, говорит: «Так как преступление колдовства одно из самых ужасных деяний, даже среди crimina excepta, и такого рода, что трудно его доказать, то для возбуждения преследования против обвиняемых и для применения пыток должно считаться достаточным основанием «самое легчайшее указание» их виновности. В особенности вполне достаточным основанием может служить народная молва; другими указаниями виновности могут также служить: если данное лицо происходит от родителей, осужденных за колдовство, если кто-нибудь смотрит исподлобья и не может смотреть прямо в глаза, если имеет на теле какие-нибудь подозрительные знаки и т. д.».
