Сергей Алмазов - Праздники православной церкви
Со временем главным персонажем христианской троицы фактически стал бог-сын, а бог-отец занял второстепенное место. Если в других религиях все основные праздники и изображения посвящены основному богу, то в христианской церкви богу-отцу не посвящено ни одного праздника, ни одной иконы.
Иногда отцы церкви уверяют рядовых верующих, что богу-отцу посвящается праздник троицы. Но, как уже видно из всего сказанного, в этом общем празднике бог-отец фактически занимает второстепенное место. И если верующие внимательно продумают содержание и историю праздника троицы, то убедятся в полной несостоятельности церковной, богословской трактовки этого праздника.
Троица, пятидесятница, семик, духов день (май-июнь)
Прочитав этот заголовок, можно подумать, что речь будет идти о четырех самостоятельных праздниках. Но, оказывается, это комплекс православных весенне-летних празднеств, называемых в народе «зелеными святками».
Весь этот комплекс в церковном календаре именуется пятидесятницей, или троицей, и относится к числу двунадесятых (Двунадесятые праздники — двенадцать важнейших после пасхи христианских праздников, семь из которых установлены в честь Иисуса Христа, четыре — в честь богородицы и один — в честь троицы.), то есть главных, праздников. Отмечается он православной церковью на пятидесятый день после пасхи. Приходится троица обычно на конец мая, начало июня.
Этот праздник посвящается всем трем лицам святой троицы, согласно церковной легенде, принявшим участие в одном из событий, связанных с последними днями пребывания Иисуса на земле.
В новозаветной книге Деяния апостолов рассказывается, что Христос перед своим вознесением на небо повелел апостолам всем вместе собраться в Иерусалиме и ждать ниспослания на них святого духа, обещанного богом-отцом. Спустя пятьдесят дней все апостолы собрались вместе. «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все духа святаго и начали говорить на иных языках, как дух давал им провещавать» (гл. 2, ст. 2—4).
Так апостолы якобы оказались чудесно вооружены для проповеди евангельского учения в мире не только духовно, но и знанием различных языков.
Образец такой проповеди тут же якобы дал апостол Петр, выступивший перед собравшейся на шум толпой и сумевший сразу обратить в христианство «около трех тысяч душ».
Трудно, конечно, человеку здравомыслящему поверить этому фантастическому рассказу. Тем более если сравнить его с изложением этих же «событий» у других новозаветных авторов.
Так, автор Евангелия от Матфея рассказывает, что после воскресения Христа 11 учеников его пошли в Галилею, на гору, как повелел их учитель. На горе они увидели Христа, и он якобы сказал им: «Идите, научите все народы, крестя их во имя отца и сына и святаго духа, уча их соблюдать все, что я повелел вам» (гл. 28, ст. 19—20). Здесь уже нет ни слова об обещании послать духа святого, ни о сошествии этого духа на апостолов, ни о приобретении ими дара говорить на разных языках.
В Евангелии от Марка также не говорится о сошествии святого духа на апостолов. Там сказано лишь, что воскресший Христос заявил ученикам своим: «Идите по всему миру и проповедуйте евангелие всей твари» (гл. 16, ст. 15).
В Евангелии от Иоанна рассказывается о святом духе совершенно по-иному, чем у Матфея. Когда Иисус явился собравшимся ученикам, то сказал им: «Мир вам! как послал меня отец, так и я посылаю вас» (гл. 20, ст. 21). И дальше евангелист продолжает: «Сказав это, дунул и говорит им: Примите духа святаго» (ст. 22).Все это произошло без шума, без огненных языков, без говорения на чужих языках. Здесь Иисус самостоятельно распорядился третьим лицом троицы и «ниспослал» его в своих учеников.
Итак, по свидетельству всех четырех евангелистов, в событиях, послуживших основанием к празднованию троицы (духова дня), бог-отец не принимал никакого участия. Христос однажды только упомянул о своем отце, заявив ученикам: «Я пошлю обетование Отца моего на вас» (Лука, гл. 24, ст. 49). Выходит, что Христос самостоятельно распоряжается волей «первого» члена троицы, волей своего отца.
Таковы противоречия и нелепости евангельских рассказов о сошествии святого духа. Они еще раз Доказывают, что «священное писание» — не что иное, как собрание мифов, заимствованных из более древних религий и приспособленных для нужд и целей христианской церкви.
Так, для создания мифа о сошествии святого духа автор Деяний апостолов использовал целый ряд источников. Из ветхозаветного пророчества Иоиля взято предсказание бога, якобы говорившего: «Изолию от духа моего на всякую плоть; и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши». Мотив сошествия святого духа автор дополнил материалами из других литературных произведений. Многие детали, в частности, заимствованы из произведения еврейского философа Филона, жившего в первой половине I в. В произведении Филона «О десяти заповедях» приводится древнееврейское сказание о чуде на горе Синайской во время передачи пророку Моисею заповедей божьих. Автор Деяний, используя это сказание, не просто переработал его в христианский миф о сошествии святого духа на апостолов. Он стремился показать, что старые, иудейские, синайские законы, в свое время данные богом, уже устарели, потеряли свое значение и силу. И вот теперь бог через сына своего Иисуса Христа дал новое учение, новые законы — евангелие. Это новое учение имеет мировую значимость, и для распространения его нужна проповедь апостолов на разных языках, обращенная ко всем народам мира.
Отметим кстати, что современная секта пятидесятников, особенно ее так называемое крайнее направление, этот библейский миф о сошествии святого духа и о говорении при его помощи на разных языках сделала краеугольным камнем своего вероучения. На длительных, изнуряющих молениях секты создается обстановка религиозного экстаза, своеобразного коллективного психоза. В этой обстановке некоторые сектанты впадают в полуистерическое состояние и начинают бормотать что-то нечленораздельное. Такое состояние верующего расценивается членами секты как сошествие на него святого духа, а несвязное бормотание выдается за «говорение» на «иностранном» языке.
Вот до какой нелепости может довести в конце концов слепая вера в евангельский миф о сошествии святого духа.
Но вернемся к празднику троицы.
Исследуя историю этого праздника, нетрудно увидеть, что он ведет свое начало от древнееврейского праздника пятидесятницы. Этот праздник появился у евреев с переходом их от кочевого образа жизни и скотоводства к земледелию.
Для еврея-крестьянина того времени в его упорной и трудной борьбе с природой начало жатвы и возможность воспользоваться наконец плодами своего труда было большим событием. Первым в Палестине созревал ячмень, и жать его начинали в апреле. Начало жатвы отмечали особым праздником — праздником опресноков, в который пекли пресные хлебы из муки нового урожая. Первый сжатый сноп несли в святилище, где жрецы, перемолов зерно, приносили в жертву испеченные из этой муки лепешки.
Хлебные культуры созревали неодновременно. Поэтому жатва тянулась долго и заканчивалась специальным праздником. В народе этот праздник просто назывался жатвой, у жрецов «шабуст», т. е. семь седмиц (или недель), или праздником пятидесятницы. Именно в такой примерно срок и заканчивалась жатва. О сроке празднования в книге Второзаконие есть прямое указание: «Семь седмиц отсчитай себе; начинай считать семь седмиц с того времени, как появится серп на жатве. Тогда совершай праздник седмиц господу богу твоему... (Втор., гл. 16, ст. 9—10). Праздник окончания жатвы носил веселый, радостный характер.
Постепенно с усилением влияния жречества земледельческие праздники евреев были оторваны от их производственной основы и все больше превращались в чисто религиозные, храмовые. Жрецы стали проповедовать, что праздник этот установлен самим богом Яхве в память о даровании им пророку Моисею божественного закона на горе Синае. А к Синайской горе евреи якобы пришли через семь недель после своего «исхода из Египта».
Христианская церковь, восприняв у древних евреев праздник пятидесятницы, дала ему совершенно иную религиозную трактовку. Она связала его с мифическим Иисусом Христом. Сошествие святого духа на апостолов было, по этой христианской трактовке праздника, началом проповеди евангелия учениками Христа, началом широкого распространения христианства.
На Русь праздник пятидесятницы проник вместе с христианством и слился с широко распространенным древнеславянским весенне-летним праздником. Древнее название этого праздника не сохранилось, а в более позднее время его стали называть семиком, так как он праздновался в четверг седьмой недели после пасхи. И, несмотря на то что православная церковь не признавала этого праздника, он сохранялся в. народном быту. К семику люди нарубали берез и украшали ими как селения, так и свое жилье. Называлось это заламыванием, завиванием березки. Одну из срубленных берез украшали цветами, лентами и несли ее на место общественного гулянья. Под украшенной березой устраивалось общее угощение, люди пели, играли, плясали, водили хороводы. Иногда разукрашенную березку несли в поле, устанавливали на меже, здесь же угощались, а остатки пищи разбрасывали по полю, как бы символизируя этим приношение жертвы полевым и растительным духам.
