Генрих Дюмулен - История дзэн-буддизма
Описанное выше мистическое переживание начинается описанием сна, который затем переходит в бодрствующее состояние, отличающееся исключительной степенью отчетливости зрительного восприятия. Мать, фиолетовая риза монаха, два зеркала – все эти элементы мистического видения имеют огромное значение для духовного опыта Хакуина. В безграничном световом потоке он зрит природу всех вещей, то есть достигает такого уровня видения, которое согласно предпосылкам буддийской веры он понимает как созерцание собственного отражения, тождественного природе Будды.
Не указывая конкретных дат, Хакуин рассказывает и о других случаях интуитивного постижения. Однажды, читая сборник коанов «Би-янь-лу», он интуитивно нашел разгадку одного из коанов, смысл которого прежде представлялся ему совсем иным. Когда ему исполнился сорок один год, он достиг одного из самых главных просветлений в своей жизни. Осенним вечером он читал «Сутру лотоса». Внезапно его занятие было прервано жужжанием насекомого, и он обрел новое понимание:
«Мгновенно я узрел сокровенную тайну [сутры] и преодолел барьеры всех былых сомнений. Я постиг ошибочность моих предыдущих озарений. Неожиданно для себя самого я вскрикнул и заплакал. Следует помнить о том, что практика дзэн отнюдь не легка».
Лишь по достижении этого «зрелого» просветления Хакуин уверовал в то, что он вполне понял слова старого монаха из храма Сёдзуан.
Из отчетов Хакуина можно сделать вывод о том, что дзэнское просветление предполагает разные уровни и степени. Современные дзэнские наставники проводят различие между ранним и незрелым просветлением, которое со временем может быть утрачено, и окончательным уровнем, на котором достигается полное просветление. Впрочем, они не спешат поделиться своим опытом, даже в тех случаях, когда их мнения расходятся. Согласно отчетам Хакуина незрелые стадии просветления характеризуются преобладанием эмоциональных элементов, а именно степенью сосредоточенности и экстатическими состояниями, в то время как зрелый мистический опыт предполагает наличие глубокого интуитивного постижения. Поднимаясь на высшие уровни, он постигал несовершенство и ошибочность своего предыдущего опыта. Точное определение и характеристики разных этапов дзэнского просветления могут в значительной мере облегчить понимание натуралистического мистицизма.
Великое Сомнение и Великое Просветление
Теоретические выкладки учения Хакуина относительно Пути Просветления основаны на его личном опыте, равно как и на дзэнском натурализме. Эти два элемента тесно взаимосвязаны. Хакуин толкует свой опыт в контексте буддийского мировоззрения, которое он реализует в практике и личных мистических впечатлениях. Для него буддизм представляет монистическую точку зрения. В конечном счете таковыми являются не только доктрины буддийских школ, но и учения даосов и конфуцианцев. Главной идеей «Сутры лотоса», превыше всего почитаемой представителями школ Тэндай и Нитирэн, является не столько противопоставление Большой Колесницы двум другим, сколько откровение сознания Будды, которое в других религиях обозначается как Абсолют. Точно так же Чистая земля Амиды по большому счету тождественна истинной природе человека и космическому телу Будды. Хакуин проявлял безграничную терпимость по отношению к доктринальным расхождениям, сводя их к монистической дзэнской позиции. Однако его интерес к метафизике был вторичен; все сводилось к реализации вселенского единства в личном опыте.
В повседневной жизни многие дороги ведут к одной и той же цели. Врага можно убить мечом, но его можно заколоть и копьем. Наряду с практикой медитативных упражнений и техникой сосредоточения буддизм признает значимость декламации сутр, взывания к имени Будды и магической атрибутики (мантры и дхарани). С помощью всех этих упражнений достигается способность к монистическому видению при условии, что они выполняются с чистым сердцем и высоким уровнем сосредоточения. Тот, кто практикует коаны вполсилы, не достигнет цели и за десять, и за двадцать лет практики, даже если имеет дело с такой эффективной методикой, как созерцание «пустоты» Чао-чоу. С другой стороны, нужной степени сосредоточения можно достичь за короткое время, взывая к имени Будды.
Чистосердечная практика подразумевает отказ от страстей, идей и желаний, даже если это желание просветления или стремление достичь Чистой земли, ибо они есть не что иное, как видение собственной природы. При этом следует остерегаться опасных заблуждений и досадных ошибок. Тот, кто практикует с тайным желанием призвать имя Будды, чтобы испытать в ином мире райское наслаждение, если не само просветление, никогда не достигнет цели. Все вышеперечисленные техники служат одной цели – достижению просветленного видения Единой Реальности.
Хакуин выражал недовольство растущей популярностью сект амидаизма. Он признавал святых, достигших просветления посредством нёмбуцу, но всегда подчеркивал несравнимую ни с чем эффективность дзэнской медитации и практики коанов. Если бы «легкий путь» поклонников Амиды был правильным, то титанические усилия, которые прилагал для достижения цели патриарх Бодхидхарма, не имели бы смысла. Хакуин указывает на то, что многие китайские наставники, практикуя дзэн, рисковали собственной жизнью и этой ценой достигали глубокого интуитивного постижения. Герои дзэн никогда не шли на компромисс с приверженцами амидаизма и нёмбуцу.
Согласно Хакуину вершиной дзэн является практика коанов, порождающая созвездие психических состояний, ведущих к просветлению. Превыше всего он ценил коан «пустоты» Чао-чоу. Он сам практиковал его столь усердно, что по прошествии сорока пяти лет продолжал его рекомендовать ученикам, стремившимся к Великому Просветлению. Загадка этого коана проста и конкретна. Когда китайского наставника Чао-чоу спросили о том, свойственна ли природа Будды собаке, он ответил: «У» («ничто», «пустота»). Подобный ответ, как и «тыканье пальцем в небо», не имеет логического обоснования, но означает присутствие Абсолюта в конкретном объекте. Манера подобного вербального выражения не имеет ничего общего ни с утверждением, ни с отрицанием.
Лишь в пожилом возрасте Хакуин решил для себя вопрос, ответ на который, как он верил, помог бы глубоко проникнуть в сознание, что привело бы к пробуждению от сомнений и, соответственно, ускорило бы процесс постижения. В своем коане «одной ладони» он пишет: «Ели кто-то хлопает в ладоши, то этот звук может услышать каждый. Но прислушайтесь к звуку одной ладони!» Тот, кто, поднимая ладонь, слышит звук, не доступный ушам других людей, может возвыситься над сознательным знанием. Он может выйти за границы мира противоречий; он может пересечь океан кармы перерождений и совершить прорыв сквозь тьму невежества. В просветлении он обретет безграничную свободу: «В этот момент глубины ума, воли, сознания и чувства совершают прорыв, и кармический океан перемен превращается в погружение и возвышение».
Между силой сомнения, пробужденного коаном, и качеством последующего просветления существует прямо пропорциональная зависимость: «Если твое сомнение десятикратно, то таковым будет и просветление». Просветление осуществляется за счет силового прорыва сквозь сомнение. В этом Хакуин был полностью уверен: «Как только возникло Великое Сомнение, сто практикующих из ста достигнут прорыва; из тысячи практикующих прорыва достигнет тысяча». Он описывает состояние сомнения, исходя из собственного опыта:
«Если человек столкнулся лицом к лицу с Великим Сомнением, то в четырех направлениях небес [в четырех странах света] он увидит лишь необъятные пустоши, где нет рождения и смерти. Он почувствует себя на леднике протяженностью в десять тысяч миль или сидящим на изумрудной вазе. Помимо этого есть лишь лютый холод и белоснежная чистота. Утратив чувства, человек забывает встать, когда он сидит, и сесть, когда он стоит. В его сердце не остается места для страсти или идеи, но лишь для слова «пустота», и ему кажется, что он попирает ногами бескрайний небосвод. Он не ведает ни страха, ни знания. Если человек пойдет по этому пути, не отступая назад, он внезапно испытает опыт, подобный прорыву сквозь ледяной покров или падению хрустальной башни. Эта радость столь велика, что подобного счастья никто не видел и о котором никто не слышал вот уже сорок лет».
Колеблющихся учеников Хакуин побуждал к сильному психическому напряжению. Состояние сосредоточенности на Великом Сомнении доступно каждому. Для этого не нужно никаких внешних влияний. Следует лишь выполнить упражнение с полной самоотдачей:
«Для пробуждения состояния Великого Сомнения не нужно искать спокойного места, равно как и избегать шумных мест. Думайте так: этот океан моего дыхания, что ниже пупка, есть «ничто» Чао-чоу. Что означает «ничто»? Если человек избавляется от всех страстей, идей и мыслей и лишь практикует, непременно возникнет Великое Сомнение. Услышав о чистом и безоблачном состоянии Великого Сомнения, человек может испытать чувство беспокойства и безотчетного страха. И все же ничто не доставляет такого удовольствия, как прорыв сквозь многоэтажные ворота бесконечных перерождений в цикле рождений и смертей и внутренняя реализация врожденного просветления, совершенных во всех четырех направлениях небес. Несомненно, постигающий должен быть готов принять боль».
