Моисей Альтшулер - Спор в иудейский новый год
— И без тебя знаю. Этот трактат о «яйце» мы, кажется, вместе с тобой, Соломон, изучали в хедере в течение целого полугодия. Ты должен мне объяснить по-ученому происхождение рассказов Библии о сотворении мира. Есть у евреев поговорка: «Если уж кушать свинину, так жирную». Раз я грешу в рошашоно, так уж в полную меру и с пользой. Рассказывай.
— Я тебе привел некоторые высказывания «Мидраша» об истории мироздания. Высказывания мудрецов Талмуда с точки зрения современности кажутся наивными до глупости. Но в былые времена эти взгляды вовсе не выглядели столь нелепыми. Да и, кроме того, далеко не все содержание Талмуда сводится к «истинам», столь откровенно нелепым, как вышеприведенные. В том же «Мидраше» есть такое рассуждение: «Тора говорит: я была планом сотворения мира. Когда царь строит дворец, он приглашает архитектора. Архитектор составляет планы, чертежи: где быть коридорам, где залам. Так бог заглядывал в Тору и создавал вселенную» («Мидраш берешит», I).
Как же должны были себе представлять возникновение вселенной первобытные люди или люди, скажем, родового строя? Мир первобытного человека ограничен местом, где он проводит всю свою жизнь. То, что он видит в ближайшем окружении, — это, по его представлению, и есть вселенная. Его представления о возникновении мира соответствуют поэтому естественной среде, в которой он жил, и тому, в какой мере и какими средствами он мог использовать силы природы или овладевать ими.
Вот какой миф существовал, например, на островах Гаваи и Таити. Вначале было безбрежное море. Над морем было небо. На небе жил Тангалоа со своими божественными детьми. И послал Тангалоа свою дочь в образе морской птицы разузнать, есть ли где-нибудь в мире суша. Но морская птица не нашла сухого места и печальная вернулась обратно.
— Совсем как у Ноя в ковчеге.
— И послал ее отец еще раз искать, и она опять вернулась ни с чем. Тогда Тангалоа сбросил с неба большие глыбы земли. Из них и образовалась суша. После этого Тангалоа дал своей дочери растение, чтобы она его посадила во влажную землю. Дочь полетела на землю и выполнила поручение отца. Растение размножилось, на его корнях во влажной, теплой почве образовались черви и другие живые существа — первая жизнь на земле. Со временем их число увеличивалось, формы разнообразились, и наконец появился человек.
— Интересная, красивая легенда, похожая немножко на ваше учение о развитии.
— Таких легенд о происхождении вселенной есть очень много у жителей островов Тихого океана. Легенды эти отличаются друг от друга некоторыми подробностями, но в основе их всех лежит представление, что суша возникла из воды. И это совершенно понятно. Обитатели островов видят вокруг себя необъятные пространства воды и небольшой клочок суши — остров. И первобытный человек соображает, вернее, воображает: эту сушу, этот остров, создали духи…
У жителей степей и пустынь бытуют совершенно другие легенды о сотворении мира. Масаи (племя, живущее в Восточной Африке), например, рассказывают: вначале земля представляла собой сухую пустыню, охраняемую драконом. Раз с неба сошел Нгай, прародитель этого племени, и победил дракона. Из тела дракона вылилось много крови на землю. От этого земля стала плодородной, и в пустыне стали расти красивые растения. Потом Нгай сделал солнце, луну, звезды и, наконец, человека. Мужчину Нгай создал на небе и спустил его на землю, а женщина вышла из земли. Нгай указал им место в оазисе, образовавшемся на том месте, где пролита была кровь дракона. Мужчина и женщина; созданные Нгаем, не выполнили его заветов, и он их выгнал в пустыню. Нгай разрезал большую бычачью шкуру на полосы и спустил на них на землю коров, ослов и козлов. Так масаи получили скот и стали скотоводами.
— Наивные представления, хоть и красивые. Ты, по-видимому, хочешь доказать мне, что и рассказы Пятикнижия наивны.
— А ты их считаешь научными?
— Я этого не говорю. Я говорю: они божье откровение.
— Я привел тебе рассказы обитателей островов и пустынь, чтобы сделать некоторый вывод относительно происхождения двух рассказов Пятикнижия о сотворении мира.
Первый рассказ книги «Бытие» возник у людей, живших в окружении больших масс воды — на островах или у берега моря, второй рассказ — у людей, живших в степи или пустыне. Но люди не живут постоянно на одном месте. Вместе с людьми кочуют их легенды. На новое место пришельцы приносят с собой легенды и узнают, перенимают легенды старожилов. Легенды, созданные в одном месте, переплетаются с легендами другого места, и получается часто такая смесь, в которой один элемент не клеится с. другим, одна часть противоречит другой. Вот такая смесь и получилась в библейских рассказах о сотворении вселенной. Здесь смешаны два рассказа двух разных племен из разных мест, у которых были разные боги. Не только рассказы двух глав Библии отличаются друг от друга, но и боги, о которых говорится в этих рассказах, разные.
— Как разные?
— В первом рассказе бог именуется «Элогим», что, собственно, означает «боги», (элога — бог, элогим — боги); во втором рассказе бог именуется «Ягве».
— Я не могу ничего противопоставить твоим логичным соображениям, Соломон. Я к этому не подготовлен. Я не противник науки. Разумный человек не может быть против науки. Но я верю. Верю в бога, верю в Тору. А по-твоему, Библия не имеет никакого исторического значения? Одни сказки?
— Я этого не говорил. Я, да и все марксисты, никак не отрицаем исторического значения этих литературных памятников. Но ведь это вовсе не значит, что нужно признать божественным содержание этих книг, а описываемые в них легенды — историческими фактами. Эти книги многое говорят нам о быте и нравах наших далеких предков. Они свидетельствуют об экономических и политических порядках, которые господствовали в те далекие времена. А такими творениями человеческого духа, такими художественными произведениями, как «Песнь песней», мы восхищаемся и ставим их наравне с «Илиадой» или «Одиссеей».
— Ты говоришь: творение человеческого духа; значит, ты все-таки признаешь существование души?
— Отнюдь нет.
— Ты же сам говоришь: человеческий дух.
— Наличие душевной деятельности вовсе не означает наличия души, существующей вне тела и независимо от тела.
— Хорошо. Отложим пока этот вопрос, хотя у меня есть одно соображение, которое я хотел бы высказать тебе. Но пока отложим вопрос о душе. Поговорим о нем потом, по душам. Я хотел бы продолжить разговор о значении Библии.
— Пожалуйста.
— Ты говоришь: сказки.
— Я сказки назвал сказками. Есть в Библии и законы и выступления пророков, и исторические сведения (хотя к ним нужно подходить очень осторожно, критически).
Библейский гуманизм
— Есть, кажется, где-то в Талмуде такой рассказ, — после некоторого молчания заметил Мендель. — Спросили одного видного талмудиста (не помню имени его): «Скажи мне, пока я стою на одной ноге, содержание всей Торы». И тот ответил: «Люби ближнего, как самого себя».
— Ответ гласил так: «Что тебе не любо, не делай ближнему».
— Это, по-моему, то же самое. Разве уже одно это предписание Торы не стоит того, чтобы считать ее великой священной книгой?
— Знаешь ты, что в конце XVIII века во Франции была революция?
— Знаю. Ее, кажется, называют буржуазной.
— Да, это была буржуазная революция, и она была прогрессивной революцией, направленной против феодальных порядков. Лозунг этой революции был: «Свобода, равенство, братство». Но достаточно посмотреть, как живут помещики и капиталисты, с одной стороны, и рабочие и трудящиеся крестьяне, с другой стороны, чтобы видеть, каково истинное значение этого равенства в капиталистических странах.
В наше время империалисты США и их сподвижники в Англии и Франции именуют свои государства странами свободного мира. А каковы эти радетели свободы в действии? Всюду, где только угнетенный народ подымается на борьбу против своих поработителей, «свободный лагерь» железом и кровью стремится подавить это движение, насадить там своих ставленников — злейших реакционеров, душителей свободы и независимости народов.
— Это правда. Но ты отклоняешься в сторону от существа нашего разговора.
— Я не отклоняюсь. «Люби ближнего, как самого себя» не единственное предписание Торы. Чтобы понять истинное значение этого завета, нужно посмотреть, как оно сочетается с другими заветами, с законами Библии. Как, например, сочетать завет «Люби ближнего, как самого себя» с рабством, освящаемым Библией? В Библии ты читаешь благословение Исааком своего сына Иакова: «Да будут служить тебе народы и поклоняться пред тобою племена». Равенство и братство? Да? Или, может быть, любовь к ближнему?
— Но рабство ведь было не только у евреев…
