Жозеф де Гибер - Духовность Общества Иисуса
Воодушевление и разум в служении
Попробуем наконец определить более позитивно те черты, которые, как мне кажется, характеризуют эту духовность наиболее глубоко, найти главный источник ее плодотворности, как и плодотворности Упражнений, наиболее индивидуального и характерного ее выражения. Источник этот следует искать в единстве следующих двух аспектов служения Богу: мощной благодатной логики и страстной любви ко Христу. В единстве сильного рассудка, который в «Начале и основании» устремляется прямо к решающей точке всей благодатной жизни, и вдохновенной верности несравненному Вождю, Иисусу, побуждающему людей принимать вслед за Ним нищету и бесчестье, дабы вместе с Ним завоевывать мир для служения Отцу и во славу Отца. Вот почему, как мне кажется, все самые верные толкователи мысли святого в поисках самой ее сути приходят к размышлению о трех степенях смирения, а именно о той, третьей, степени смирения, которая включает в себя вместе со второй всеобъемлющую благодатную логику «Начала и основания», преодолевает ее благодаря чутью любви ко Христу и возвышает душу до полного участия в вершине искупительной жизни, в нищете и бесчестье Креста.
В той или иной форме все биографы св. Игнатия обращают внимание, – особенно когда говорят о последних годах его жизни, годах правления Обществом в Риме, в маленькой комнатке Джезу – на странное сочетание в нем следующих двух вещей: долгих созерцаний мистика, погруженного в Бога, замирающего во время мессы от удушающих слёз любви, живущего непрестанно в почти непосредственной близости к божественным Лицам, сосредоточивающегося, чтобы получить от них вдохновение, прежде чем принять какое-либо решение, – и ясного разума гения, создающего деталь за деталью шедевр организации и управления – Конституции, – оценивающего с невозмутимой точностью пригодность людей, которых намерен в чем-либо задействовать, реалистично обсуждающего преимущества и недостатки каждого предприятия, удивляющего даже мудрых мира сего своими высочайшими качествами руководителя людей. Игнатий, как и следовало бы ожидать, оставил в своей духовности отпечаток того, чем являлся сам. Одна из главнейших черт его духовности как раз и состоит в этом единстве порыва и разума.
Идея служения из любви
Если мы сделаем еще один шаг и зададимся вопросом о том, к какой цели устремляется сей разум, какова движущая сила, питающая этот порыв любви, мы опять вернемся к тому, к чему уже возвращались не раз: к служению Богу, к служению из любви ко Христу, вослед за Христом и по стопам Христа. В этом и состоит то, что, я думаю, можно назвать посланием св. Игнатия, – в идее служения Богу, апостольского служения вослед Искупителю, в единстве с Ним, на Его стезях.
История Церкви дает нам многочисленные и разнообразные примеры подобных идей, посланий, сообщаемых Богом святым, которых Он избирает во все века, чтобы ярче подчеркнуть тот или иной аспект христианской жизни, лучше отвечающий нуждам времени. Имея свою непреходящую ценность в истории католической святости в целом, провиденциальные приуготовления и излиянные дары, аскетические дела и дары мистические в каждой из этих избранных душ служат одной и той же цели – донести до христианского народа особое послание. Этим объясняется одновременно глубокое единство их жизней, поразительное порой их разнообразие и их общая черта – верность евангельской традиции.
Многочисленны и разнообразны те всецело истинные аспекты этой христианской жизни, которые со времен Евангелия, св. Павла и св. Иоанна открывал Сам Иисус и Его богодухновенные истолкователи. «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком… Я есмь лоза, а вы ветви… Мы, многие, составляем одно тело во Христе… Я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою… Причастники Божеского естества… Я свет… Веруйте в свет, да будете сынами света… Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино…». «Жизнь с избытком, жизнь в единстве с лозой, в единстве со Христом – Главой мистического тела, Супругом души… Божественное усыновление, причастность к Божескому естеству… Свет, освещающий сынов… Единство с Сыном, а в Нем – с Отцом и Святым Духом…».
Другой ряд аспектов: «Я дал вам пример… В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он уничижил Себя Самого… Блаженны нищие, плачущие, изгнанные…». Подражать Христу, уподобляться Ему, участвовать в Его бедности и в Его унижениях, находить подлинное счастье и подлинную радость в бесчестии…
Можно было бы еще долго приводить те тексты, которые на протяжении веков находили свои отголоски в провиденциальных посланиях св. Франциска Ассизского, св. Доминика, св. Иоанна Креста, св. Винсента де Поля…
Через мистические дары, которые Бог в изобилии изливал на него со времен Манресы, Игнатий обрел послание об апостольском служении: «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих. И кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом… И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего… Блажен верный и благоразумный домоправитель… Дал им десять мин и сказал им: употребляйте их в оборот, пока я возвращусь…». Словам своего Господа вторит «Павел, раб Иисуса Христа». Эта формула чередуется в заголовках его посланий с оборотом «Апостол Иисуса Христа», и ее подхватывают в свою очередь «Петр, раб и Апостол Иисуса Христа», первый «слуга слуг Божих», «Иаков, раб Бога и Господа Иисуса Христа», «Иуда, раб Иисуса Христа», «Иоанн, раб Иисуса Христа», Который послал его, чтобы «показать рабам Своим» тайны Своего Откровения…[306]
Параллельный ряд: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его… Кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь… Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца… Бог же да усовершит вас во всяком добром деле, к исполнению воли Его… Страдающий плотию перестает грешить, чтобы остальное во плоти время жить уже не по человеческим похотям, но по воле Божией… Исполняющий волю Божию пребывает вовек…»[307].
Пусть читатель простит меня за перечисление хорошо известных текстов Нового Завета: оно представилось мне необходимым, чтобы показать, где берет свои глубочайшие истоки та духовность служения Богу, воле Божией, которая свойственна св. Игнатию, и почему она не меньше, чем духовность единения и жизни во Христе, составляет неотъемлемую, важнейшую часть уже явленной сокровищницы оригинальной христианской мысли.
Ибо мы подошли к самой сердцевине духовной жизни и учения нашего святого, мистике служения из любви, более, чем мистике единения и преображения, как мы уже замечали в связи с дарами излиянного созерцания, которыми он был наделен в избытке и которые главенствуют над всей его внутренней жизнью и ее направляют. Это можно сказать и о духовных наставлениях, которые он давал другим: в Упражнениях, переписке, Конституциях, как и в «Духовном дневнике» мы видим ту же главную заботу – находить волю Божию, и находить ее, прежде всего, внимая постижениям (lumieres) и внутренним побуждениям, но никоим образом не отказываясь в то же время от применения разума, просвещенного верой. Мы видим здесь то же стремление исполнить ее в любви к Всевышнему Господу и Учителю, в любви, исполненной почтения, рвения и упования, то же чувство бесконечного расстояния, отделяющего нас от Его Божественного Величества даже в моменты самых пылких излияний любви. Мы видим здесь ту же вдохновенную преданность Тому, Кто является одновременно совершеннейшим Рабом Божиим и нашим Вождем, в Котором мы служим Богу, – преданность Христу, единственному Посреднику между нами и Отцом, единственному Образцу, единственному Пути истинного и совершенного служения. Рядом с Ним смиренной Посредницей, любящей и могущественной предстает Пресвятая дева Мария. Применение методов, строгий и постоянный аскетизм, полное отречение от собственного суждения и воли, как и молитва, непрестанное единение с Богом, Которого следует находить во всем, близость ко Христу и даже самые возвышенные дары излиянного созерцания – ничто из этого не является для Игнатия целью: все это средства освобождения, очищения, укрепления, воспламенения души, дабы она смогла совершенно нести свое служение к вящей славе Божией.
Мистики единения и преображения ни в малейшей мере не исключают мысли о служении Тому, Кто предстает им, прежде всего, как Возлюбленный их души. Так и св. Игнатий ничуть не исключает мысли о единении с Богом во Христе, о преображении наших душ благодатью и об обитании в нас Божественных Лиц. Но ему, в той атмосфере глубокой веры, в которой он живет, эти прекрасные явления предстают в некотором смысле как нечто само собой разумеющееся, как великолепные следствия, естественным образом проистекающие – так что мы не должны нарочно об этом заботиться – из исполнения воли Божией в нашей жизни, которое зависит от нашей верности. Игнатий всегда предстает вождем, сосредоточивающим наши мысли и силы в той точке, откуда мы можем действенно и решительно устремиться к достижению главной цели этой жизни, которая является испытанием. Впрочем, чтобы убедиться в этой разности перспективы, нужно только параллельно прочесть, например, несколько страниц св. Игнатия и несколько страниц св. Иоанна Креста: за одинаково сильными словами равно глубокой любви к Богу, равного самоотречения мы тут же ощутим различие основополагающей, все направляющей мысли. Нужно ли задаваться вопросом, которая из двух идей, идея единения или идея служения, является более традиционной, более евангельской, более совершенной, чем другая? Разумеется, нет: это разные послания, равно угодные Богу и сообщенные Им двум великим святым для их современников в XVI в. и для всех будущих поколений Церкви.
