Михаил Гринберг (Зеленогорский) - Жизнь и деятельность Архиепископа Андрея (Князя Ухтомского)
Епископом я проповедывал Господа Спасителя и Его св. Евангелие. Я проповедывал только о душевном спасении человека, о церковном устроении моей паствы. Вот какое было содержание моих проповедей. Я говорил, что только сознательное воцерковление может изменить нашу жизнь. Так я говорил в 1914 году, так я по этой программе и строил
185
жизнь церковную. Так я говорил и в 1926 году и так я стремился служить св. Церкви. Сейчас нам, верующим людям, нужна правда, нужна проповедь о правде, нужны дела, соответствующие этой проповеди. Вот о чем я говорю. Вот чего я желаю и о чем молюсь.
Плохо это или хорошо? Или я говорю о себе неправду? Или когда-нибудь на место Христовой правды я ставил какую-нибудь свою правду? Во всяком случае, я никогда не защищал своей неправды и искал только правды евангельской, ясной и твердой, основанной на камне веры Христовой. Таким я был и таким остался. Грехов моих множество. Я их знаю и прошу у Господа слез, чтобы оплакать их, но перед вами, перед Церковью Уфимской, как ваш епископ, я не погрешил решительно ни в чем.
И тем не менее меня преследует и гнетет клевета. Эта клевета начинает меня угнетать.
В существе дела, я должен был бы молчать и молиться Богу, не смущая вас и вашей совести. Я знаю, что и вы измучены церковными делами и церковными настроениями. Я должен был бы пожалеть вас, но я вспомнил слова апостола Павла: друг друга тяготы носите и так исполните закон Христов» (Тал. 6, 2). Вот и вы имейте терпение и любовь, чтобы исполнить заповедь Христову и апостольскую. Возьмите на себя хоть часть моей душевной тяготы и облегчите меня. Великий пророк Давид взывал ко Господу: «избави мя от клеветы человеческия». И я взываю о том же. И я прошу у Господа: «избави мя от клеветы человеческия», хотя бы не ради меня самого, а ради великого церковного дела, которое мне вверено.
Вчера, совершенно неожиданно, я получил известие, что я Местоблюстителем Патриаршего Престола подвергнут запрещению в священнослужении. Это я узнаю из десятых рук и, повторяю, совершенно неожиданно. Вот видите, как у нас делаются церковные дела. Кто-то, где-то, почему-то, что-то пишет, а потом это написанное в виде какого-то распоряжения передается несчастному церковному народу, который даже не имеет времени во всем этом разобраться. Итак, сообщаю вам, моей пастве, что я Патриаршим
186
Местоблюстителем запрещен в священнослужении. Я даже не знаю имени этого местоблюстителя. И теперь православные люди приходят ко мне и спрашивают: запрещен я или нет? И имею ли я право совершать богослужение или нет? И смущается совесть верующих, и мучаются люди за грехи своих пастырей. Вот и я мучаю вас, но потерпите на мне. Вспомните, что великий апостол Павел, великий герой духа, и тот просил свою паству в таких словах: «молитесь токмо и о нас, чтобы Бог отверз нам двери для слова, возвещать тайну Христову, за которую я и в узах» (Кол. 4, 1). Так, если великий апостол, находясь в узах, просил молитвы своей паствы, то я, без вашей, братие, помощи не могу обойтись.
Я знаю, что вы меня любите и меня жалеете, знаю, что вам горько меня выслушивать, но поверьте, мне тяжелее, чем вам. Когда я был в тюрьме, я не переживал тех нравственных мук, которые переживаю ныне. И поверьте, что я мучаюсь не за себя, а за дела церковные, не столько за свою грешную душу, сколько за тысячи душ, которые болеют церковными болезнями. И мое единственное утешение заключается в том, что совесть моя чиста перед вами, что я ни одного дела скрытого от вас не имею на своей совести. Я могу сказать твердо, что с 1914 года, я от своей паствы не скрывал ни одной мысли, ни одного чувства, тем более ни одного дела.
И вот теперь сообщаю вам, что я запрещен в священнослужении. Об этом пишут в разные места циркуляры и распоряжения, об этом говорят тем добрым людям, которые верят мне и хотят молиться со мною. Кто же меня запретил? Я и этого не знаю. За что я запрещен? В конце концов Я запрещен за то, что люблю свою паству, за то, что считаю вас моею первою и последнею паствою, за то, что считаю вас моею духовною семьею. Из-за вас я не поехал в Томск, ради вас я рукоположил Уфимских епископов. Ради того, чтобы вы не отошли от правильного и спасительного пути, я просидел два года в ссылке и годы в тюрьме.
Вот в конце концов, причина того, что я оказываюсь под запрещением. От меня никто не потребовал объяснений в
187
моей деятельности, никто меня не судил, а просто, без суда, взяли, да и запретили. Да и запрещение не мне в руки передали, а начали распространять среди моей смущающейся паствы, а потом в меня это запрещение попало как из-за угла, почти случайно.
Теперь подумайте основательно и осторожно, кому нужно запрещение меня в священнослужении? Для чего это сделали? Может быть,это нужно для пользы Св. Церкви. Я просидел в тюрьме четыре года, Бог меня укрепил на это. Теперь, если нужно для Церкви, я могу быть под запрещением, хотя и беззаконным. Но кому от этого будет радость и польза? И для чего будет определенный вред?
Я еще не решил сам для себя: приму ли я это запрещение, хотя и беззаконное. Не скрою, что многое в моем решении будет зависеть от вас; но я хочу предупредить вас, чтобы вы не сделали ошибок и очень важных.
Я, хоть и грешный, но все-таки епископ и вижу то, что вы еще не можете рассмотреть, и предупреждаю вас, что вы должны быть ныне в высшей степени осторожны, по заповеди апостола Павла: «будьте же не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы» (Еф. 5, 17). И так познавайте, что есть воля Божия. Для этого надо быть хорошо зрячим и нужно все испытать, все рассмотреть и выбрать хорошее или, по крайней мере, лучшее.
Решите сами, кому и для чего нужно мое молчание, кому и для чего нужно мое отсутствие в делах церковных? Решите, по чьей воле я запрещен в священнослужении, чья рука руководит этими делами? Это рука мелких интриганов,. заботящихся о своем грешном благополучии; это мелкие Иудушки, обделывающие свои делишки с изумительною быстротою рук чрезвычайно грязных. — Это одна сторона.
Другая сторона — это крупные книжники и фарисеи нашего времени, это лица, которые всегда проходили мимо жизни, ибо стояли выше жизни. Они хотели жить по-своему, забывая жизнь по Божьему. Для этих людей вся жизнь человеческая, все терзания совести, все мучения души, ищущей Господа и Его правды, всякое искание этой правды
188
— это только жалкая сентиментальность глупых людей. Они выше этих людей. Они не замечают их. И сколько своими вольными резолюциями они передушили самых лучших чувств, самых светлых надежд на лучшее будущее. Таковы наши книжники, сидящие и сидевшие над законами церковными и забывающие и забывшие важнейшее в законе: суд, милость и веру (Мф. 23, 23). Они стремились всегда управлять Церковью Божиею, а вместо этого управления устраивали только заговоры на народную совесть. И всегда неизменно служили только сильным, забывая слабых.
Все эти темные, неизвестные православному народу силы, ранее втоптавшие в грязь церковную жизнь, и ныне продолжают свое дело по старым привычкам и по старым указкам, и продолжают губить церковную жизнь и расчищать дорогу для того антихристова дыхания, которое хочет собою заменить христианскую жизнь.
Вот этой-то главной опасности наши мудрецы не замечают. Они еще продолжают шутить над жизнью; они продолжают думать, что они вожди народные, которым все должны подчиняться и преклоняться. Увы, еще давно один русский епископ указывал на то, что в русских храмах поют: «хвалите имя Господне, хвалите раби Его», а рабов то Божиих в храмах и нет, они давно сделаны врагами Божьими. А осталось одно, т.н. духовенство.
Вот это так называемое духовенство, оставшись в пустых храмах, и до сих пор не замечает, что спасение наше в евангельской проповеди, а не в тайных совещаниях и секретных циркулярах: во всей церковной неправде заключается все несчастье русской жизни и подлинная тьма.
...Когда я начал обдумывать это мое слово, я был в тяжком настроении, — мне казалось, что скорбь моя выше сил моих, что Господь как бы лишил меня Своего благодатного утешения. Но вдруг неожиданно у блаж. Феофилакта я прочитал следующие благодатные слова: «Все мы, которые духовно крестились, во Христа крестились. А кто крестился, тот после всего подвергнется и искушению. Может быть, за Христа его поведут пред цари и правители (Лк. 21, 12), посему нужно быть твердыми и
189
I
непреклонно стоять в исповедании, не отрекаясь из страха, но если понадобится стать с отлученными и изгнанными из синагоги, по сказанному: будете ненавидимы всеми за имя Мое и изгонят вас из синагог (Мф. 24, 9; Иоан. 16, 2). Если люди, враждующие против истины, и выгонят исповедника ее, то найдет его Сам Господь, и когда он врагами будет обесчещен, тогда от Христа будет особенно почтен познанием и основательнейшею верою».
Так блаженный Феофилакт заканчивает свое толкование на сегодняшнее евангельское чтение. Этими словами закончу и я, грешный, в назидание ваше и свое. И только еще раз прошу, не забудьте меня в ваших молитвах, чтобы Господь дал мне сил и самому быть зрячим и другим дать силы не сидеть в жизненной тьме.
