Юлия Серебрякова - Четвероевангелие
Глава 3
«Я и Отец – одно» (Ин. 10: 30): явление Сына Божия в мир и отвержение его миром (по 3–11 главам Евангелия от Иоанна)
Когда речь шла о Прологе этого Евангелия, мы отметили, что в его первых восемнадцати стихах представлены основные евангельские свидетельства о Христе и эти темы Пролога присутствуют во всех последующих главах четвертого Евангелия. Это наблюдение позволяет нам не только разобрать содержание каждой главы в отдельности, но и дает основу для рассмотрения всех бесед Евангелия от Иоанна во взаимосвязи.
3.1. Беседа с Никодимом
Первая обширная беседа, которую приводит ап. Иоанн, – это беседа с Никодимом – неким начальником иудейским, человеком книжным и влиятельным. Никодим приходит к Христу, будучи наслышан о необычных делах Христа или став свидетелем каких-то чудес. Приходит он ночью, не решившись проявить свой интерес и тягу к Христу при свидетелях.
Свт. Иоанн Златоуст, приступая к толкованию третьей главы Евангелия от Иоанна, дает такую характеристику Никодиму: «Никодим был благорасположен к Христу, но не столько, сколько следовало, и не с надлежащей мыслью о Нем: он был еще подвержен иудейским слабостям. Потому он и приходит ночью, боясь сделать это днем. Никодим еще долу вращается; еще человеческое понятие имеет о Христе и говорит о Нем как о пророке, не предполагая в Нем ничего особенного по знамениям». Никодим начинает «с мысли еще еретической, когда говорит, что Иисус совершает Свои дела при постороннем содействии»: «Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог» (Ин. 3: 2)[263]. Господь не обличил Никодима в трусости и в лукавстве, не укорил в том, что он, таясь, пришел к Нему ночью. Вместо этого Христос помог столь робко выраженным начаткам веры укрепиться, поступив по сказанному пророком: «Он трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит» (Ис. 42: 3).
Далее Христос Сам задает тему беседы с Никодимом – условия вхождения в Царство Небесное (в Евангелии от Иоанна термин «Царство Небесное» упоминается всего два раза, и оба раза в беседе с Никодимом; далее в беседах Христа в изложении этого Евангелия звучит понятие «жизнь вечная», что является синонимом Царства Небесного).
Первое указанное Спасителем условие – рождение «свыше» или «рождение от воды и Духа», без чего войти в Царство невозможно (Ин. 3: 3, 5). Под рождением от воды и Духа подразумевается крещение. Это рождение от Бога, о котором говорит Пролог: «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин. 1: 12–13).
Никодим – ученый человек, знающий закон и обычаи, но его поведение в продолжение этой беседы кажется по меньшей мере странным – он очевидным образом шокирован этим разговором о рождении для Царства. Чтобы его понять, подумаем, а как, собственно, представляли себе иудеи вхождение в Царство Мессии.
Главная «техническая характеристика», требуемая для вхождения в Царство, – причастность избранному народу. Искажая смысл обетования, данного Аврааму о семени, «в котором благословятся все народы земли» (Быт. 22: 18), которое относится к Христу, иудеи считали себя таким благословенным семенем Авраама и с формальным признаком происхождения по плоти связывали свои упования. Вспомните, что св. Иоанн Предтеча, проповедуя покаяние, призвал иудеев не заблуждаться на этот счет: «И не думайте говорить в себе: “отец у нас Авраам”, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф. 3: 9). Кроме того, жизненная программа любого иудея – дожить до Царства Мессии, которое будет вечным. Умирая, он надеется, что его дети доживут до Царства Мессии и тем самым оправдают, приобщат к Царству, понимаемом как вечное материальное благополучие, все предыдущие поколения родственников. Поэтому так страшно остаться бездетным; закон ужичества служил тому, чтобы ничье «имя не изгладилось во Израиле» (Втор. 25: 5–6).
Слова Христа о духовном рождении как единственном пути стяжания Царства подразумевают, что нельзя спастись формальной принадлежностью к народу или наличием детей. Господь говорит о неудобном пути спасения, о чем говорили и поздние пророки: каждый несет личную ответственность за вечную жизнь и за свой вход в Царство Божие, и этот вход есть «рождение свыше» в Таинстве. Ум Никодима изнемогает перед этим учением, так что он пытается спрятаться за детской наивностью: «Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?» (Ин. 3: 4) – и заслуживает укор Христа: «Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?» (Ин. 3: 10). Смущение Никодима понятно: понять слова Христа означает принять их, а принять – значит принципиально изменить свою жизнь. Но упрек Спасителя показывает, что Никодим должен был понять, о чем ему говорится.
Вторым условием вхождения в Царство в этой беседе названа вера в Сына Божия. Никодим приходит к Иисусу как к человеку, Господь говорит о Себе как о Сыне Божием. При этом прикровенно, с отсылкой к книге Чисел и образу медного змея, говорится о Сыне как о Мессии страдающем и возносимом на крест: «Как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3: 14–15). Вера, как и необходимость нового рождения, не связана с представлениями о земном благополучии – верить нужно в Распятого.
Отметим, что Господь, говоря о медном змее как о прообразе Его спасительных страданий, связывает события ветхозаветной истории и новозаветной, показывает достоинство и значение книг Ветхого Завета. Для нас после истории грехопадения и проклятия диавола именно с ним ассоциируется образ змея. Почему здесь Господь к Себе самому относит образ змеи? «Сличи, пожалуй, образ с истиною. Там подобие змия, имеющее вид змия, но не имеющее яда: так и здесь Господь – Человек, но – свободный от яда греха, пришедший в подобии плоти греха, то есть в подобии плоти, подлежащей греху, но Сам не есть плоть греха. Тогда – взирающие избегали телесной смерти, а мы – избегаем духовной. Тогда повешенный исцелял от ужаления змей, а ныне – Христос исцеляет язвы от дракона мысленного»[264]. «Через страдания, коих змей не мог испытывать по природе своей, было указано, что на Кресте пострадает Тот, Кто по Своей природе не умирает»[265]. Таким образом, сравнение со змием построено на подобии: медный змей как подобие змеи настоящей, а Господь пришел «в подобии плоти греховной» (Рим. 8: 3).
На протяжении всего служения Христова мысль о Мессии Страдающем внушала отторжение Его ученикам, она совсем не вязалась со сложившимися представлениями иудеев о Мессии. Но, часто говоря об этом, Господь приводил учеников к мысли о добровольности Его страданий. В беседе с Никодимом также дается объяснение, почему Мессия умрет. «Распятие совершилось не по немощи Распятого и не потому, что восторжествовали над Ним иуде и, а потому, что возлюбил Бог мир»[266]. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3: 16). Эта одна фраза уже целое Евангелие и учение об Искуплении всего человеческого рода – не только иудеев, но и язычников. Господь возлюбил мир, а не один богоизбранный народ, и жизнь вечную получит всякий верующий, а не потомок Авраама по плоти.
Мессия пришел именно для спасения всех людей, а не для суда: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин. 3: 17) (ср.: «И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир» – Ин. 12: 47). Но суд все равно совершается. Господь возвращается к начальной теме беседы с Никодимом – о личной ответственности человека: «Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия» (Ин. 3: 18). Суд Божий неминуем, но он будет в конце веков, как окончательное осуждение грешников, как «процедура», выявляющая правду. До этого суд над неверием совершается самим неверием. Как это? «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Ин. 3: 19–21). Приход Христа в мир, как и действия Бога до Боговоплощения, вызвали разделение среди людей на верующих и не принимающих Его; выбор людей и есть суд.
