прот. Лев Лебедев - Москва патриаршая
Сговора с Сигизмундом и капитуляции перед ним не произошло. Вот что значит в решающий момент одна такая протокольная формальность, как подпись (в данном случае - отсутствие подписи)!..
Это дало духовное и правовое основание русским городам выступить против поляков на защиту отечества по призывам Ермогена и Троице-Сергиевой лавры. Города начали переписку между собой, где часто указывалось на патриарха Ермогена, который стал «прям как Сам Пастырь, душу свою полагает за веру христианскую». Ярославцы в письме к жителям Казани, в частности, писали: «Ермоген стал за веру и православие и нам всем велел до конца стоять. Ежели бы он не сделал сего досточудного дела - погибло бы все»11 (выделено мной. - Авт.).
Движение городов встревожило поляков и их сторонников. Они потребовали от Ермогена написать во все города, чтобы не шли освобождать Москву. С этим к патриарху явился опять князь М. Салтыков. «Напишу, - ответил Ермоген, -... но только под условием, если ты и все с тобой изменники и люди короля выйдете вон из Москвы... Вижу поругание истинной веры от еретиков и от вас, изменников, и разорение святых Божиих церквей и не могу больше слышать латинского пения в Москве»12.
Ермогена заточили в Чудовом монастыре и стали морить голодом.
Меж тем к Москве потянулись народные ополчения. По предложению патриарха Ермогена из Казани была принесена Казанская икона Пресвятой Богородицы (скорей всего - копия с подлинной), ставшая главной святыней ополчения Космы Минина Сухорукова и князя Дмитрия Пожарского. Перед ней после строгого поста слезно молилось почти отчаявшееся русское войско, готовясь к последнему штурму Москвы. 22 октября 1612 года ополчение овладело Китай-городом. Начались уличные бои, где в дыму выстрелов и пожаров, в сверкании и лязге оружия трудно было отличить своих от чужих. 27 октября дымы рассеялись. Поляки сдавались. Можно представить себе картину: из ворот Кремля стройно выходит одетое в шлемы и латы польское войско и к ногам лапотных русских мужиков, вооруженных чем попало, бросает свои бесславные знамена! А над всем этим, как знамение победы, возвышается Казанская икона Богородицы - Заступницы усердной рода христианского!..
Патриарх Ермоген не дожил до этого светлого дня. 17 января 1612 года он скончался в заточении в Чудовом монастыре. В 1913 году он был причислен к лику святых, и его честные мощи до сих пор почивают в Успенском соборе Кремля.
* * *
Прежде чем говорить о последующих патриархах, необходимо подытожить основные духовные уроки смуты. Внимание прежде всего привлекает феномен самозванства. При том всеобщем духовном почитании царской власти как священной, Богоданной, какое так характерно для Руси древних времен, самозванство на первый взгляд выглядит чем-то очень странным. Действительно, мы видели, что самозванцы как раз паразитировали на этом всеобщем сакральном отношении к царю; мало кому из простых людей могло прийти в голову, что русский человек дерзнет объявлять себя законным царем, на самом деле не являясь таковым! А когда это все же обнаруживалось, гневу народа не было предела: самозванец не просто политический преступник («вор»), он преступник религиозный.
Современный исследователь культуры А. М. Панченко точно подметил, что основным в данном преступлении оказывается отречение от своего имени, данного человеку в святом крещении, и, следовательно, от своего ангела-хранителя, а это автоматически делает человека орудием нечистых, демонических сил13. Мы добавим к этому и то, что, принимая иное имя, человек принимает и личину иного человека, то есть становится оборотнем, а это свойственно бесам. И поскольку в данном случае принимается не какая-нибудь личина, а образ православного царя, то это уж прямо диавольское действо, ибо диавол, как сказано, «принимает вид ангела света» (2 Кор. 11, 14). Такое должно происходить в конце мира, когда явится самозванец, лже-Христос, лжемессия - антихрист. Поэтому Лжедмитрий - если и не сам антихрист, то явный его образ, предтеча. Отсюда эсхатологический характер празднования Казанской иконе Богоматери: как спасла она православие от «агарянского зловерия» в Казани в 1579 году, как спасла всю Россию от лжецарей в 1612 году, так спасет и весь род христианский от козней лжецаря - антихриста в последние времена.
Лжедмитриев на Руси было не два, а больше (остальные «мельче», почему о них мало говорится), а вообще самозванцев - еще больше. Это явление продолжалось в XVIII веке и с особой силой проявило себя в пугачевщине (Пугачев - тоже «царь» Петр III). Как такое могло появиться на Руси?
Современник и историк смуты дьяк Иван Тимофеев, по наблюдению того же А. М. Панченко, в своем «Временнике», говоря об истоках смуты, вспоминает времена опричнины Ивана Грозного. Это очень не случайно! Грозный действительно попытался «яко секирою» рассечь русское общество на две части - опричнину и земщину. При этом в самой опричнине самосознание, личность людей тоже рассекались надвое, раздваивались. Опричники давали клятву не общаться с земскими, отрекались от отца и матери. По данным Курбского, Грозный вынудил своего любимца Федора Басманова зарезать родного отца14. Опричники - оборотни. То они светские люди, то они - «монахи» непонятного ордена во главе с «диаконом» - царем. Ночью - страшные оргии и убийства, утром - стояние в церкви, богомолье, «покаянные» слезы... Грозный сознательно играет в двойничество, оборотничество: царем он сажает в Кремле Симеона Бекбулатовича, а сам живет на Москве под именем князя московского. В подобные же «игры» любил играть потом и Петр I. При этом, как и Иван Грозный, только в еще большей мере, он окружал себя западными иностранцами. Если о Петре I есть основания думать, что он явился создателем первой масонской ложи в России15, то не является ли «монашеский» орден опричнины с ее идеологией своеобразного «черного социализма» результатом попадания некоего «вируса» тамплиерства на русскую почву? Грозный противопоставляет друг другу не только отцов и детей, но и людей безродных - родовитым. При нем многие, «кто был ничем», становились «всем»... Если так изволил делать законный православный царь, значит, это в принципе можно! Вот духовно-исторический, духовно-психологический исток самозванства в России. Сказанное не означает, что русские самозванцы сознательно отталкивались от явлений и примеров эпохи Ивана Грозного. Эта эпоха лишь создала психологическую почву, особо благоприятную для семян двойничества и самозванства. Дальнейший импульс этим явлениям придается темной историей убийства законного царевича Димитрия и воцарением незаконного, с точки зрения многих, царя Бориса Годунова. Значит, царскую власть можно захватить любому, кому повезет!
Представляется очень знаменательным, что оба основных Лжедмитрия используют западные силы - польских королей и римско-католическую церковь. «Темный Запад» в русском религиозном сознании - синоним ада, греха, погибели, антипод «Востоку», где восходит солнце. Отсюда крайнее обострение духовно-идейной борьбы с Западом в Смутное время и после него в течение всего XVII века!
Наконец, Смутное время высветило глубинную основу взаимоотношений церковной и царской власти. Как в фокусе, эта проблема отразилась в отмеченных спорах русских послов по поводу отсутствия подписи патриарха Ермогена под грамотой о капитуляции России. Оказывается, что и русские иерархи, и лучшие государственные деятели понимали отношения царя и патриарха в подлинно христианском, общинном смысле. У одной великой православной общины - России два начальника: духовный (патриарх) и светский (царь). Они оба ответственны за все, происходящее в общине, но каждый по-своему: царь прежде всего - за дела гражданские (хотя и в церковных делах может принимать самое активное и почетное участие, когда это нужно), патриарх прежде всего отвечает за дела церковные, духовные (хотя и в государственных делах может, когда нужно, принять самое активное участие). Цари советуются с патриархами, патриархи - с царями по всем наиболее важным вопросам. Традиционно патриарх - обязательный член боярской Думы (правительства). Если нет царя, то и важнейшие мирские дела решаются только по благословению патриарха. Если в деле учреждения патриаршества в России действует в основном царская власть, то в Смутное время самую царскую власть и всю Россию спасают ни кто иные, как русские патриархи! Смута, таким образом, очень отчетливо показала, что русская церковная власть не была и не мыслила себя «законопослушным» орудием власти государственной, как это хочется видеть некоторым (А. В. Карташову). Она могла пребывать и пребывала в согласии с государственной властью в тех делах, в каких это было возможно с церковной точки зрения, и до тех границ, до которых возможно.
