Хусто Гонсалес - История христианства Tom I. От основания Церкви до эпохи Реформации.
Риму было выгодно, чтобы его подданные из разных стран считали называвшихся по-разному богов одними и теми же богами. Римский пантеон (храм "всех богов") дополнился богами из других стран. Миссионеры, распространявшие христианство, и люди, придерживавшиеся других, самых разнообразных взглядов и верований, следовали одними и теми же дорогами и морскими путями. На городских площадях и рынках царило всеобщее смешение, так что с трудом угадывалось, кто есть кто изначально. В такой атмосфере на иудеев и христиан смотрели как на упрямых фанатиков, поклонявшихся своему Единственному Богу, как на чуждый элемент, который следует удалить из здорового общества.
Синкретизм тех времен можно усмотреть и в том, что современные историки именуют "мистическими религиями", с их поклонением не богам Олимпа, а другим более "личным" божествам. Раньше люди обычно принимали религию своей родины. Теперь же, после совершенных Александром и Римом завоеваний, выбор богов стал личным делом человека. Таким образом, мистическую религию человек принимал не по рождению, а в результате посвящения. Большинство этих религий основывались на мифах о происхождении мира, о поддержании жизни и о жизни божества. Из Египта пришел миф об Исиде и Осирисе, объяснявший плодородие Нила и плодородие вообще. Греция дала обряды, которые с незапамятных времен совершались возле Афин. В армии был распространен культ Митры, бога индо-иранского происхождения. Другие исповедовали семитский культ Великой матери Кибелы. Благодаря синкретическому характеру этих религий все они вскоре настолько переплелись, что историкам чрезвычайно трудно разобраться, какие учения и как проявлялись в каждом конкретном случае. Поскольку божества мистических религий не были единственными в своем роде, подобно Богу иудеев и христиан, многие посвящали себя разным культам и переносили элементы одних культов в другие.
Римская империя.
Но был в римской религиозной системе еще один аспект, который в конечном счете и стал причиной гонений. Речь идет о поклонении правящему императору. Для римских властей это было средством укрепления единства и проверки лояльности. Отказ кадить фимиам перед образом императора считался государственной изменой или, во всяком случае, проявлением нелояльности. Отказываясь кадить фимиам перед образом императора, христиане свидетельствовали о своей вере, но власти осуждали их как предателей и бунтарей.
Для донесения своей веры в эллинистической культурной среде христиане нашли два притягательных и действенных философских основания: платонизм и стоицизм.
Сократа, учителя Платона, приговорили к смерти за совращение молодежи. В его защиту Платон написал несколько диалогов, и в I веке Сократ считался величайшим мудрецом древности. Сократ, Платон и многие другие философы критиковали поклонение старым богам и проповедовали учение о совершенном и неизменном высшем существе. Кроме того, Сократ и Платон верили в бессмертие души. Платон утверждал, что высоко над этим преходящим миром существует высший мир истины. В глазах многих ранних христиан все это выглядело привлекательным и весьма полезным для опровержения обвинений их в невежестве и неверии. Поначалу эти философские обоснования использовались исключительно для донесения веры до внешних, но постепенно они стали оказывать влияние и на то, как сами христиане, внутри общин, понимали свою веру.
Нечто подобное произошло и с учением стоиков. Приверженцы этой философской школы, возникшей чуть позже платонизма, придерживались очень высоких нравственных норм. Ранние стоики – в III веке до Р.Х. были материалистами, верившими, что все порождается творческим огнем, и детерминистами, твердо убежденными, что единственная их задача – научиться признавать неумолимые законы, управляющие мировыми событиями. Но ко времени выхода на сцену христианства в стоицизме уже прослеживались религиозные идеи, и некоторые философы-стоики говорили об использовании своей мудрости для управления ходом событий. Во всяком случае, все стоики верили, что цель философии заключается в познании закона природы для подчинения и соответствия ему. Мудрый человек – не тот, кто обладает большими знаниями, а тот, кто живет в таком согласии с универсальным законом, что способен принимать разумные решения. Когда это происходит, страсти утихают, и философ приближается к идеальному состоянию apatheia – жизни без страстей. Человек должен развивать в себе четыре добродетели: нравственное восприятие, мужество, самоконтроль и чувство справедливости. Все они представляют собой грани мудрой жизни, и недостаток одной из них ведет к неудаче в целом. Так же критически стоики относились к религии того времени, в которой многие видели лишь возможность просить у богов исполнения своих желаний, а не наставления на путь добродетели. Отвергали они и традиционную местническую узость ранней греческой культуры, подчеркивая универсальность закона разума и называя себя гражданами мира.
Все это тоже выглядело весьма привлекательным для христиан, чья критика религии и морали того времени редко встречала положительный отклик. Церковь, которую многие христиане называли "новым родом", поскольку ее членами становились представители разных народов, была наглядным доказательством единства всего человечества. Вскоре учение стоиков о естественном законе как руководстве к мудрости было принято христианскими апологетами и моралистами, утверждавшими, что христианская жизнь соответствует этому закону. В условиях предубежденного отношения к христианам, осмеяния их и страданий за веру стоический идеал apatheia побуждал верующих проявлять стойкость. Многие аргументы, выдвигавшиеся философами-стоиками против поклонения богам, теперь использовали и христиане.
Таким был мир, в котором зародилось христианство. Римская империя и эллинистическая цивилизация предоставляли возможности для провозглашения новой веры и вместе с тем таили в себе препятствия, даже угрозу. В последующих главах мы увидим, как ранние христиане воспользовались этими возможностями, как пытались они преодолеть препятствия и как отвечали на угрозы.
Иерусалимская церковь
Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их.
Деяния 4:33
В Деяниях показано, что в Иерусалиме искони была сильная церковь. Правда, затем автор книги переходит к рассмотрению других вопросов и мало что сообщает о дальнейшей истории этой христианской общины. М ало сведений на этот счет и в других книгах Нового Завета. Они в основном посвящены жизни церкви в других частях империи. Тем не менее, сопоставляя текст Нового Завета с тем, что пишут об этом другие авторы, мы все же можем составить определенное представление о жизни этой самой ранней христианской общины и о ее дальнейшей истории.
1.4 Единство и разнообразиеМы часто идеализируем раннее христианское сообщество. Памятуя о стойком поведении Петра и его красноречивом выступлении в день Пятидесятницы, мы склонны не замечать его нерешительности в вопросе о том, как надо относиться к язычникам, желающим присоединиться к церкви. Практика совместной собственности, какой бы привлекательной она ни была, не устранила трений между разными группами, ибо "произошел у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей" (Деян. 6:1).
Здесь сказано вовсе не о конфликте между евреями и язычниками, поскольку из Деяний ясно видно, что в то время в церкви еще не было язычников. Речь о конфликте между двумя группами евреев, теми, кто твердо придерживался обычаев и языка предков, и другими, готовыми воспринять эллинистические тенденции. В Деяниях первые названы "Евреями", а вторые – "Еллинистами". Озабоченные этим противостоянием, двенадцать апостолов созвали учеников и назначили семь человек "пещись о столах".
Точный смысл этого выражения не совсем ясен, но речь, очевидно, шла о том, чтобы назначенные апостолами семь человек выполняли административные обязанности, а сами они продолжали проповедовать и учить. По-видимому, все семеро принадлежали к числу "еллинистов", поскольку они носили греческие имена. Таким образом, назначение семи выглядит попыткой придать эллинистической части общины больше веса в делах церкви, чтобы при этом двенадцать апостолов, которые все были евреями, оставались основными учителями и проповедниками.
В седьмой главе Деяний рассказывается о Стефане, одном из этих семи. Она содержит намек на то, что в его отношении к храму нет должного благоговения (Деян. 7:47-48). Как бы там ни было, иудейский синедрион, состоявший в основном из антиэллинистски настроенных иудеев, отказался его слушать и приговорил к смерти. Такое решение вступает в явное противоречие с тем, как тот же синедрион поступил с Петром и Иоанном, которых отпустили, подвергнув предварительно телесному наказанию и запретив проповедовать (Деян. 5:40). Более того, когда начались гонения и христиане были вынуждены бежать из Иерусалима, апостолы смогли остаться в городе. Когда Савл пошел в Дамаск на розыски укрывшихся там христиан, апостолы оставались в Иерусалиме, и Савл как будто бы не замечал их. Все это указывает на то, что первые гонения были в основном направлены против христиан-"еллинистов", а "евреи" испытывали гораздо меньше трудностей. Лишь позднее, в ходе событий, описанных в двенадцатой главе, Ирод приказал убить Иакова и арестовать Петра.
