Сергей Бычков - Евангелие от Сергея
Пошли Лукреций, — обратился он к другу, — пора.
— Постой, — вдруг остановила его Прокула, — ты не посмеешь отдать его на казнь.
— Почему? — удивился Пилат, — тебе, что, этого прохвоста жалко?
— Потому что. я люблю Иисуса!
— Ты! Иисуса! — воскликнул поражённый Пилат. Может я сошёл с ума? Что происходит? Лукреций! Пилат повернулся к своему другу. Может ты мне обьяснишь?
Лукреций молчал. Он, как и Пилат, был сражён словами Прокулы.
— Это невозможно, — наконец вымолвил Пилат, — он должен умереть и он умрёт.
— Ну, чтож, — холодно произнесла Прокула, — тогда умрёшь и ты. Я не буду молчать и доложу императору на какие цели ты дал свои и мои деньги Витрувию. Ты помнишь, ч то сделал с ним Тиверий? Тоже он сделает и с тобой!
— Прокула, — просящим голосом произнёс Пилат, — сейчас решается моя жизнь. Как ты не поймёшь этого.
— Сейчас решается и моя жизнь Понтий. Как ты этого не поймёшь тоже?
— Да как я тебя могу понять? — воскликнул Пилат, — я дал тебе всё, я добился этой должности, а ты меняешь меня на какого-то еврея.
— Ты? Ты добился этой должности? К твоему сведению, это я добилась того, что Тиверий назначил тебя прокуратором.
— Ты?
— Да милый, в спальне императора. Понял? А теперь скажи мне сколько стоит в Израиле раб, — спросила она.
— Тридцать сиклей, — машинально ответил Пилат, сражённый признанием жены.
— Я покупаю его жизнь. Ты мне должен в сотни раз больше. Он мой. Я забираю его и уезжаю в Рим.
— Прокула, Прокула, — вдруг вмешался Лукреций, — успокойся. Всё будет как ты хочешь. Иди к себе, а мы с Понтием обсудим ситуацию. Минут
114
через несколько, я приду к тебе и расскажу всё, что мы решили. Хорошо?
— Хорошо Лукреций, только не вздумайте играть со мной.
С этими словами Прокула вышла.
— Кажется всё сошлось Понтий, — улыбаясь сказал Лукреций, — я нашёл то, что искал.
— О чём ты? — простонал Пилат, — тут хоть в петлю, а ты радуешься.
— Помнишь я рассказывал тебе о своей книге? Я нашёл великолепную идею, как завершить сюжет.
— Вы что издеваетесь надо мной? Та стерва влюбилась, ты только о своей книге печёшься, а обо мне вы подумали?
— Понтий, я придумал не только, как завершить свою книгу, но и как тебе выкрутиться из этой поганой ситуации.
— Лично я не вижу никакого выхода, — ответил Пилат, — не приму условий Антипы- крах карьеры, не приму условий Прокулы- крах всей жизни. И то, и другое страшит меня до глубины души.
— А ты прими условия Антипы и Прокулы!
— Смеёшься? Они противоречат друг другу.
— Сделаем так Понтий, — засуетился Лукреций, — ты принимаешь условия Антипы и приговариваешь Иисусика к смертной казни. Но! — Лукреций в знак важности поднял указательный палец. — Не к побитию камнями, как у них принято, а к смертной казни через распятие. В этом весь фокус Понтий. Ты прекрасно знаешь, что люди на кресте умирают на третий-седьмой день, в зависимости от погоды.
— А какая разница Лукреций, — воскликнул разочарованно Пилат, — какая разница на какой день он подохнет, на третий или на пятый? Что из этого?
— А то, что, как стемнеет, охрана снимет его с креста и доставит к твоей ненаглядной живым и невредимым. Пусть она забирает его и отваливает в Рим. Дай ей развод и пусть облизывает своего еврея, а ты себе без труда другую дуру найдёшь.
— Хорошо, хорошо, — в задумчивости проговорил Пилат, — хитро конечно, но как мы обьясним исчезновение тела так сказать усопшего?
— Ага! радостно вокликну Лукреций, — именно этого мне и не хватало для моей книги. Мне нужна была потрясающая идея и я нашёл её- он воскреснет!
— Не пойму, нахмурив брови, — ответил Пилат.
— В моей книге он Сын Бога. Помнишь? Я всё время думал, как это
115
приподнести так, чтобы все поверили, что он действительно тот, за кого он себя выдаёт? Как? И тут меня осенило. Путь Понтий только один-он умерает и воскресает! Каково! Воскрес, кто ж тогда не поверит, что он Сын Бога? Гениально, не правда ли Понтий? Мне кажется, что моя книга переживёт века.
— Я тебя умоляю Лукреций, — завопил Пилат, — мне бы сегодняшний день пережить, а ты века, века. Давай конкретно по делу.
— Зови Марка, сейчас всё обстряпаем, комар носа не подточит.
Вошедший Марк вопросительно посмотрел на Пилата.
— Кто ожидает моего суда? — спросил его Понитий.
— Три разбойника, что были арестованы накануне, одного, который главарь, зовут Варава, а имена его приспешников я не запомнил.
— Всё?
— Ну, и эта делегация во главе с Каиафой. Претащили Иисуса и ждут, что ты решишь.
— Значит так Марк, — начал Лукреций, — Вараву мы освободим. Да не перебивай ты, — заметив протестующую гримассу на лице Марка отмахнулся Лука, — а его друзей и Иисуса Понтий приговорит к распятию.
— Слушай Марк, что тебе говорит Лукреций, — сказал Пилат, — мы всё уже решили.
— Дальше так Марк, — продолжил Лука, — перед казнью ты должен напоить Иисуса в стельку, понял?
— Напоить?..Хорошо, напою, — ответил озадаченный Марк.
— Потом, после того как вы их вздёрните на просушку, поставь охрану к крестам. Да таких чтобы молчали, понял?
— Понял. Такие ребята у меня имеются.
— Как только стемнеет, этих двух прибить, а Иисуса снять с креста и в глубокой тайне отправить в Кесарию на галеру Понтия. Иди и выполняй, а к вечеру мы все детали утресём. Да и скажи Каиафе, что Понтий через пять минут будет судить.
Когда Марк вышел Пилат бросился к Лукрецию:- Спасибо Лука, не знаю, чтобы я без тебя делал. Я никогда этого не забуду.
— Нечего терять время, — отмахнулся Лукреций, — ты иди судить, а я пойду поговорю с Прокулой, а потом присоеденюсь к тебе и мы обдумаем всё до мелочей.
— А можно мне ему отомстить, а Лука, хоть маленько?
— Кому?
— Иисусу. Присосался змеёныш к моей жене. Натурщик хренов. Я хочу
116
перед тем, как он исчезнет в Рим всыпать ему сорок ударов бичом, а?
— Да всыпь, если тебе от этого полегчает, — согласился Лука.
Они разошлись в разные стороны, Лукреций направился на переговоры с Прокулой, а Понтий вышел к народу.
При его появление толпа заволновалась и вперёд вышел Каиафа.
— Уважаемый прокуратор Палестины Понтий Пилат! Сегодня, синедрион приговорил Иисуса из Назарета к смертной казни. Он обвиняется в богохульстве, грабежах и попытке захватить власть в Израиле. Он называл себя царём и сыном бога. Мы просим тебя утвердить смертный приговор синедриона-побить камнями.
Пилат огляделся. Во двор набилось человек двести. Между шестью стражниками стоял осуждённый Иисус. Он смотрел прямо в лицо Пилата и в его глазах Понтий прочитал уверенность человека наперёд знающего, что произойдёт дальше.
— Подожди Иисусик, — ухмыльнулся про себя Пилат, — ты ещё не знаешь что тебя ждёт.
Он отвернулся от Иисуса и обьявил: — Я хочу начать с трёх грабителей, что были арестованы моими солдатами.
В это время из тюрьмы пригнали Вараву и двух его сообщников.
— Как вы знаете, я могу помиловать любого по своему усмотрению, поэтому я решил отпустить с миром…, тут он как хороший актёр сделал паузу. Все застыли ожидая чьё же имя произнесёт Пилат.
— Вараву! — выкрикнул Пилат.
Сторонники Антипы находящиеся в толпе одобрительно загудели, а Понтий внимательно наблюдал за реакцией Иисуса. Он был спокоен, так как не ждал помилования. Чтобы начать своё триумфальное шествие по Израилю Иисусу нужен был только оправдательный приговор.
— Теперь эти двое, — Пилат показал на подручных Варавы, — они совершили убийство нескольких граждан. На них кровь и я приговариваю их к смерти. В толпе послышались возгласы одобрения.
— Теперь этот человек, — показывая на Иисуса произнёс Пилат, — он обвинён синедрионом в тяжёлых преступлениях и я обязан учинить допрос.
Он подошёл к Иисусу и спросил:- Это правда, что ты называешь себя царём Израиля?
Иисус улыбнулся. Долгожданный момент настал.
— Я этого никогда не говорил, — ответил он спокойно, — но я из рода царя
117
Давида.
Упомянув царя Давида он как бы утверждал своё право на корону.
— Не признаётся, — растроенным голосом произнёс Пилат чтобы все слышали, — может быть бич поможет освяжить его память? Всыпать ему сорок ударов.
Это никаким образом не вписывалось в их план и Иисус встревоженно посмотрел на Пилата, как бы спрашивая его:-Что происходит?
— Это тебе за Прокулу, — тихо, чтобы никто кроме Иисуса не слышал, сказал ему Понтий.
Легионеры Пилата схватили Иисуса из рук стражников и потащили его во внутренний дворик. Марк подал ему большущий кувшин.
— Это вино, — сказал он, — если выпьешь всё до дна, прикажу палачу сильно не хлестать. Понял?
Только после этих слов до Иисуса дошло, что его подставили и что живым из этой заварухи ему не выбраться. От этой догадки ему стало сташно и он машинально взял кувшин в руки.
