Мирча Элиаде - Словарь религий, обрядов и верований
Пророки делятся на «старых» и «новых». «Старые» появляются в шести книгах, повествующих об исторических событиях вплоть до вавилонского завоевания 587 г.: книги «Иисуса Навина», «Судей», «1–2 Самуила», «1–2 Царств». Их героями являются преемник Моисея Иисус Навин, Самуил, Саул, Давид, пророки Илия и Елисей. В «Новых» пророках собраны видения и пророчества: в качестве главных персонажей выступают Исайя, Иеремия, Иезекииль и так называемые двенадцать (Осия, Иоиль, Амос, Иона, Захария и другие). Наконец, в Кетубиме представлены самые разнообразные тексты различных эпох — такие, как «Псалмы» или «Псалтирь» (150 песнопений и молитв), «Притчи Соломоновы», «Иов», пять книг мегиллот (Песнь Песней, Руфь, Плач Иеремии, Екклезиаст, Есфирь), «Даниил», «Ездра», «Неемия», «1–2 Хроник» (Паралипоменон).
Первым полным собранием библейских текстов является греческая версия или Септуагинта (по числу семидесяти переводивших Библию мифических мудрецов), завершенная во II в. до н. э. В Септуагинту входят тексты (именуемые «апокрифами»), которые не будут включены в библейский канон на древнееврейском языке. Создание последнего является плодом терпеливого труда масоретов.
Начиная с III в. до н. э. еврейская религия обогащается многочисленными апокалиптическими текстами, где описывается вознесение на небеса (как в цикле «Енох») или появление нового зона (как в «4 Ездры» или во «2 Баруха»), либо сочетаются небесное вознесение (вертикаль) и эсхатологическое пророчество (горизонталь). К концу I в. н. э. зарождаются две школы еврейского мистицизма: одна занимается толкованием книги «Бытие» (маасе берешит), а вторая (маасе меркава или деяние колесницы) опирается на изображение небесной колесницы (меркава), переносившей трон Господень в видении пророка Иезекииля. Одним из ответвлений «мистики меркавы» стала хехалотическая литература, где описываются небесные дворцы (хехалот), сквозь которые проходит мистик в своем вознесении к трону Бога.
Эллинистический иудаизм порождает великого философа Филона Александрийского (ок. 20 до н. э. — 45 н. э.), пытавшегося примирить Библию с учением Платона. Подобное намерение представляется слишком дерзким лишь до тех пор, пока не убедишься, что по духу своему такие библейские тексты, как «Бытие», являются истинно «платоновскими». Ибо Библия, подобно Платону, провозглашает, что мир был создан добрым демиургом и в доброте его нельзя сомневаться, поскольку это утверждается устами самого Бога (Быт. 1:10, I8, 25, 31 и т. д.). Что касается грехопадения, то оно затрагивает сущность человека, еще не облачившегося в одежду кожаную (Быт. 3:21),[56] которую Филон вполне может интерпретировать как материальное тело, где душа томится, словно в тюрьме (Платон, «Кратил», 400).
Одной из аскетических еврейских сект, исповедующих дуалистические воззрения, были ессеи, которые обосновались в Иудейской пустыне у Мертвого моря с примерно 150 г. до н. э. до уничтожения их римскими войсками в 68 г. н. э. Часть написанных ими текстов — рукописи Мертвого моря — были обнаружены в одиннадцати пещерах Кумрана в 1947 г.
Но самый обширный корпус еврейский литературы составляют Мишна и появившийся позже Талмуд (в двух версиях — иерусалимской и вавилонской).
Мишна почти целиком относится к халаке или легалистской традиции — в отличие от агады (теология и сказания). Завершенная около 200 г. н. э., она включает 63 трактата, которые сведены в шесть разделов: Зераим (Начала), Моэд (Празднества), Нашим (Женщины), Незикин (Убытки), Кодашим (Священные предметы), Тогорот (Очищение). Предания, не вошедшие в Мишну (Барайта), были собраны в приложение (Тосефта). Учителя, упомянутые в Мишне, называются «таннаим», тогда как появившиеся позднее и в пять раз более многочисленные палестинские и вавилонские раввины, упомянутые в Талмуде, именуются амораим (оба слова — танна и амора — означают «наставник, учитель»).
Палестинский Талмуд был создан в начале V в. н. э.; он древнее вавилонского (завершен около 500 г.), которому уступает по объему (примерно в три раза) и по тщательности отделки. Оба собрания являются созданием амораимов и состоят из текстов Мишны, снабженных развернутым комментарием (гемара).
Халакический корпус Талмуда представляет собой только часть раввинистической литературы, которая включает в себя также комментарии типа мидраш — как халакические, так и агадические. Халакические мидрашим относятся к Исходу (Мехильта), Левиту (Сифра), Числам и Второзаконию (Сифре). Агадические мидрашим образуют многочисленные сборники, принадлежащие к разным эпохам (вплоть до XIII в. н. э.). Самыми важными из этих сборников являются Мидраш Рабба (Большой Мидраш) с комментариями к Бытию (Берешит Рабба), Песикта Кахана (литургические и гомилетические тексты), Мидраш Танхума (палестинский раввин IV в.) и некоторые другие.
17.3. Процесс превращения изначальной монолатрии в «монотеизм» находит свое выражение в композиции Бытия. Некоторые ученые, подобно Джону Левенсону, видят здесь несколько концепций творения, которые можно понять лишь при условии, что авторы библейских текстов исходят из диалектической оппозиции по отношению к вавилонским и ханаанским мифам. Однако в других местах — например, в псалме 82 и в некоторых изречениях пророков — можно обнаружить вполне явственные следы вавилонской поэмы Энума Элиш и угаритских сказаний.
Оппозиция ханаанскому окружению выступает в качестве ключевого понятия, которым всегда пользовались исследователи, желая подчеркнуть неоспоримую оригинальность иудаизма. Именно так была сделана попытка превратить иудаизм в «религию истории»: исходным пунктом послужило утверждение — несомненно, верное в определенных пределах — что евреи сохранили все ханаанские празднества, но при этом полностью изменили их содержание, привязав к тем событиям, которые в Библии трактуются как исторические.
17.3.1. Рассмотрим вкратце эти еврейские празднества. Самыми важными из них являются следующие: Новый год (Рош га-Шана), Искупление (Йом-киппур), Праздник кущей (Суккот), Освящение (Ханукка, см. 17.1), Пурим — Пасха и Пятидесятница (Шабуот).
Рош га-Шана, отмечаемый в первый день осеннего месяца Тишри, представляет собой лишь первое из целой серии празднеств, куда входят Киппур (10 Тишри), Суккот (15–22 Тишри) и более поздний праздник Торы (23 Тишри), завершавший земледельческий год.
Участники торжеств сходятся на звуки шофара — инструмента из бараньего рога, отпугивающего демонов. Отправившись к любому водоему (реке, озеру, морю), они совершают обряд ташлих («он бросит»), цель которого — освобождение от греха, «брошенного» в воду. Вечером все едят свеклу (силка — «изгонять»), лук-порей (карате — отрезать), финики (темарим — кончать) и т. п., обыгрывая двойное значение этих слов: «Пусть наши враги по воле Господа будут изгнаны, зарезаны, прикончены и т. п.»
Более глубоким искупительным значением отличается ритуал Йом-киппура, который начинается ночным постом и погребальными заплачками. Некогда он завершался тем, что все грехи возлагались на козла отпущения, изгоняемого в пустыню. Многие из этих обрядов напоминают празднование вавилонского Нового года (Акиту).
Примером превращения аграрного праздника в торжество, посвященное памяти библейского события, может служить Суккот (Праздник кущей), изначальной целью которого было возблагодарить Бога за ниспосланный им урожай. Книга Левит (23:43) показывает, каким образом Суккот превратился в день поминовения исхода из Египта и скиний, возведенных в пустыне.
Трансформацию другого типа пережил праздник Пурим, что означает «жребий» и указывает на обычай ежегодных гаданий, известный всем народам Ближнего Востока. Пурим посвящается восхвалению библейской героини Есфири, которая спасла свой народ от резни (Есфирь 13:6) 13 числа месяца Адар.
Можно отчасти проследить и трансформацию двух праздников (первоначально разделенных во времени) — Пасхи и опресноков, которые были сведены воедино в память об исходе из Египта. Пасхальный агнец показывает, что изначально эти торжества, приуроченные к полнолунию 14 Нисана, были праздником первенцев скота. Это символическое значение было изменено с целью напомнить о десятой казни, постигшей по воле Бога египтян (Исход, 11), и о спасении новорожденных еврейских младенцев, которые избежали гибели, поскольку двери их домов были помечены кровью зарезанных годовалых баранов. В Исходе (гл. 12) предписывается также не вкушать хлеб из кислого теста в течение недели после Пасхи; однако в той же главе отсутствие закваски связывается с поспешным бегством из Египта. Все это может служить доказательством того, что еврейский религиозный символизм является продуктом совершенно особой экзегезы, которая в основном отсылает к библейским рассказам, составляющим священную историю еврейского народа. Эта история отличается «линейным», а не циклическим характером; она задана «изначально» и потому определяет мифическое прошлое евреев. В этом смысле довольно трудно принять разделение религий на «библейские» и все прочие, исходя лишь из того, что в последних время осмысляется в категориях повторения цикла создания и регулярного обновления мира, тогда как первые (иудаизм и христианство) являются религиями «исторического времени», т. е. линейного продвижения вперед без возвращения к истокам. В действительности цикл еврейских праздников указывает на тесную связь с событиями библейских мифов, повествующих о заключении союза (берит) между Богом и избранным народом и о возобновлении союза в изначальной истории этого народа. То же самое можно сказать и о христианстве: указание, что Иисус Христос жил «во времена Понтия Пилата», является малозначительной исторической подробностью для тех, кто празднует его воскресение и стремится утвердить это событие в мифическом прошлом.
