Барт Д. Эрман - Тайны Иисуса и Марии Магдалины
Они сказали ему: «Почему любишь ее больше всех нас?» Спаситель ответил и сказал: «Почему я не люблю вас, как ее?»
Конечно, кому-то бросится в глаза, что Христос любил женщину больше, чем мужчин, но было бы ошибочно полагать, что его любовь к Марии по своей природе отличается от любви к ученикам-мужчинам (то есть это не романтическая любовь); речь здесь идет о разной степени любви.
В любом случае, вполне понятно, почему ортодоксальные отцы церкви, которые выступали за патриархальную религию и видели самого Бога как «отца» (не как отца и мать, например), считали, что гностики зашли слишком далеко, как в своем видении божественного царства, состоящего из ряда богов, мужского и женского пола, так и в возвышении роли женщин в своем движении. Но самое главное в корне неверно утверждать, что этот акцент на женском принципе был присущ христианству в целом до прихода Константина (как утверждают Лью Тибинг и Роберт Лэнгдон в «Коде да Винчи»); этот акцент присутствовал лишь в одной ветви христианства — в нескольких направлениях, объединенных названием «гностицизм», — а не повсеместно. И эти взгляды свелись на нет за много лет до того, как на исторической арене появился Константин. На него нельзя возложить ответственность за демонизирование священного женского начала в христианстве.
Но это приводит нас к новым вопросам: оставив в стороне спорную роль женщин в ранней христианской Церкви, есть ли у нас доказательства, что священному женскому началу когда-либо поклонялись или что христиане проводили священный ритуал Хиерос гамос?
Принципы женственности в раннем христианствеЭто тоже вопрос, на который сложно найти ответы, поскольку наши источники так скудны и двусмысленны.
Начнем с того, что едва ли можно предположить, что большинство ранних христиан поклонялись священному женскому началу. Как указывают наши ранние источники, сам Иисус называл Бога «отцом» и поклонялся ему именно в качестве такового. В канонических евангелиях Иисус постоянно употребляет эпитет «отец» (сорок пять раз только в Евангелии от Матфея, например); он никогда не говорит о Боге как о «матери», «сестре» или другом существе женского пола. И это неудивительно: Иисус был евреем, пророком апокалипсиса, мужчиной, который считал, что в грядущем царстве не будет ни брака, ни секса. Иисус не уделял внимания разнице полов, потому что считал, что в конце концов она будет упразднена.
Так же обстоит дело и с Павлом, которого так любили гностики. Павел считал, что во Христе не будет ни мужчин, ни женщин. По его мнению, в новом веке различие между полами будет устранено. Возможно, он полагал, что все люди вернутся к изначальному состоянию, когда Бог создал человека, но еще не отделил мужское от женского (что произошло позже, когда он сотворил Еву из ребра Адама). Другими словами, люди станут однополыми. Здесь тоже нет поклонения женскому принципу, есть лишь ожидание упразднения женского пола (так же, как и мужского).
Такие же акценты можно обнаружить даже в гностических источниках, в которых женщинам в целом отводится более значимая роль — ведь гностики полагали, например, что божественное царство состоит из богов обоих полов, а также что божественная искра в некоторых людях является на самом деле частью богини Софии, которая заключена в ловушку этого суетного мира (см. мои рассуждения во второй главе). Но даже здесь нет восхваления женского начала как такового. Вспомним высказывание из гностического Евангелия от Фомы:
Симон Петр сказал им: «Пусть Мария оставит нас, ибо женщины не заслуживают жизни».
Иисус ответил: «Я сам поведу ее, чтобы она стала мужчиной, и тогда она тоже сможет стать живым духом, как вы, мужчины. Ибо каждая женщина, сделавшая себя мужчиной, сможет войти в Царствие Небесное» (Евангелие от Фомы 114).
Здесь мы (вновь) сталкиваемся со спорами по поводу роли женщин в спасении, но здесь даже в большей степени нет восхваления женского начала, а есть стремление его уничтожить: лишь мужчины могут войти в царство (см. мои рассуждения в третьей главе).
Или возьмем другое высказывание из Евангелия от Фомы, которое перекликается с убеждением Павла, что в конце не будет ни мужчин, ни женщин, а только целостное человеческое существо:
Иисус сказал им: «Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделает внутреннее таким же, как внешнее, а внешнее, как внутреннее… и когда вы сделаете мужское и женское одним и тем же, так что мужчина уже не будет мужчиной, а женщина женщиной… тогда вы войдете в царство» (Евангелие от Фомы 22).
Некоторые гностические секты, без сомнения, восхваляли женское начало, но мнения ученых по поводу того, как читать эти тексты, сильно разделены[65]. Указывает ли наличие богинь и высокий статус женщин на то, что богине поклонялись? Не следует сбрасывать со счетов примеры из таких христианских направлений, как монтанизм, где высокое положение женщин абсолютно не означало важность женского начала.
Ритуальные поклонения богинеИ наконец, были ли ритуальные поклонения богине, например, какие-либо древние эквиваленты ритуала Хиерос гамос? Мы видели, что какой-то подобный ритуал, возможно, существовал в общине, создавшей Евангелие от Филиппа, где проводилось таинство венчания. Однако наиболее ясное упоминание о подобном ритуале не восхваляет женское начало, а, очевидно, порочит его. К сожалению, это упоминание необходимо воспринимать со здоровой долей скептицизма, поскольку оно содержится в работе ортодоксального отца церкви четвертого века по имени Епифаний, который прежде всего боролся с «ересями», в том числе с гностицизмом.
В ходе длинного порицания практики одной из гностических сект фибионитов (называемой и другими именами), Енифаний в деталях описывает сексуальный ритуал, который, в некотором отношении, очень похож на то, свидетелем чему стал Софи Невё в подвале собственного дома[66]. Как пишет Епифаний, в ходе тайного ритуала, проводимого ночью и только для адептов секты, фибиониты выбирают себе пару (но не своих супругов) и соединяются в ритуальном сексе; но в момент оргазма мужчина выходит из женщины, и они собирают его семя в руки. Затем они поглощают его вместе, говоря: «Это тело Христово». Когда это возможно, они также собирают менструальную кровь женщины и поглощают ее вместе со словами: «Это кровь Христова». Если женщина случайно беременеет (когда не удается прервать половой акт), производится аборт, и зародыш поедается на общей трапезе, которую они называют «идеальной Пасхой».
Епифаний утверждает, что эти люди, совокупляющиеся в ритуальном сексе, делают так, чтобы сдублировать события, происходящие в небесном царстве, и таким образом получить возможность вернуться в свой небесный дом, откуда они пришли и оказались запертыми в смертных телах. Интересным в этом описании является то, что, вместо того чтобы восхвалять женское начало, как, предположительно, происходит в ритуале Приората Сиона, этот ритуал принижает его. Здесь отрицаются именно женские функции зачатия и деторождения, поскольку смысл полового акта для женщины в том, чтобы не забеременеть, и дети не должны рождаться. Таким образом, роль женщины в половом акте заключается не в том, что делает их женщинами (если, конечно, не учитывать факт, что у них есть менструальная кровь); неудивительно, что Епифаний далее указывает, что некоторые из их наиболее высокопоставленных лидеров (все они были мужчинами) занимаются ритуальной мастурбацией, чтобы вкусить тело Христово в тиши своих комнат.
Сложно поверить в то, что Епифаний говорит об этом ритуале — некоторые ученые вообще сомневаются, есть ли для этого исторические основания[67]. Непонятно, откуда он взял такие детали — ведь это тайные ритуалы для адептов, а не для обозрения публики: и даже книги секты (которые, как утверждает Епифаний, он читал) вряд ли были инструкцией к действию. Возможно, что-то наподобие этих ритуалов и имело место — но так же возможно, что это лишь плод воображения Епифания, причем довольно извращенного.
ЗаключениеИсторикам очень сложно оценить роль женщины и важность «женского принципа» в раннем христианстве. Но некоторые вещи мы можем утверждать с уверенностью. В начале христианского движения женщины играли более значимую роль, чем впоследствии. Они были широко представлены среди последователей самого Иисуса и в ранних христианских общинах времен Павла. Но в конце концов патриархальные силы напомнили о себе в христианстве, и уже в посланиях лже-Павла женщинам наказывается подчиняться мужчинам. Однако даже эти письменные наказы не заставили молчать всех христианских женщин, что нашло выражения в легендах о Фекле, в движении монтанистов и в некоторых гностических сектах второго и третьего веков.
