Брюс Мецгер - Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала
Следующий шаг подразумевает изучение отношений нескольких источников друг к другу. Рукописи можно распределить по группам и изучить с точки зрения их генеалогии. Предположим, у нас есть десять рукописей, из которых одна противоречит остальным девяти, во всем друг с другом согласным, и при этом девять рукописей скопированы с одного общего оригинала. В этом случае количественное преимущество не имеет ни малейшего значения. Самым лучшим свидетельством, позволяющим проследить генеалогию источников, является наличие смешанных разночтений (conflate readings), то есть таких разночтений, которые появились из сочетания элементов, ранее существовавших в разных рукописях. Рассуждая об этом, Хорт провозглашает еще один принцип текстологии: «Любое достоверное воссоздание искаженных текстов основывается на изучении их истории, иными словами, отношений родства друг с другом и с общим источником, который связывает отдельные документы»[311].
Описание своей методологии Хорт завершает, рассматривая внутреннее свидетельство групп (Internal Evidence of Groups), которые в определенном смысле стоят между внутренним свидетельством отдельных документов и генеалогическим взаимоотношением групп. Выше было сказано о том, как полезно определять общие характеристики каждой отдельной рукописи, наблюдая, насколько часто она принимает или отвергает чтения, качество которых было ранее определено на основе их внутренних свидетельств. Точно таким же образом могут быть определены и характеристики каждой отдельной группы рукописей по отношению к другим группам.
Достоверность выводов, основанных на таком определении характеристик, зависит от генеалогического принципа, который гласит: «общность разночтений подразумевает общность источника»[312]. Обобщающие выводы относительно целых групп источников, в свою очередь, помогают исследователю принять решение в тех случаях, когда путаница в определении первоисточника рукописей затрудняет построение генеалогического дерева.
Все вышесказанное является кратким изложением критических принципов, выработанных Весткоттом и Хортом. Результаты применения этих принципов к известным в то время рукописям мы приводим ниже.
На основе изучения отношений между источниками, содержащих новозаветный текст, Весткотт и Хорт выделили четыре основных типа текста: сирийский, западный, александрийский и нейтральный (промежуточный).
1. Самым поздним из перечисленных типов является сирийский, который представляет собой смешанный текст. Он образовался в результате исправлении, внесенных редактором или группой редакторов, которые в IV в. пожелали создать простой, ясный и полный текст Нового Завета. Этот смешанный текст, дальше всего отстоящий от оригинала, был привезен в Константинополь, откуда и распространился по Византийской империи. На сегодняшний день он лучше всего представлен Александрийским кодексом (только в Евангелиях, но не в Деяниях и посланиях), поздними маюскульными рукописями и большим количеством минускульных рукописей. Textus Receptus является позднейшей формой сирийского типа текста.
Хорт дает классическое описание сирийского текста:
«Качествами, которые авторы сирийского текста желали максимально усилить, были ясность и полнота. Очевидным образом они беспокоились о том, чтобы убрать с дороги среднего читателя все камни преткновения и выполнили свою задачу в той мере, в какой для ее исполнения можно было ограничиться вполне гуманными мерами. По-видимому, они в равной степени пожелали выявить на пользу читателю назидательность, присущую всем существующим текстам, если это не противоречило контексту и не вносило внешних противоречий. Соответственно, новые пропуски редки; там, где они все-таки присутствуют, видно, что опущены слова, мешающие сделать текст очевидным и простым. Новые же интерполяции, напротив, присутствуют в изобилии. Большинство из них появилось благодаря гармонизации или ассимиляции любого рода, к счастью, случайной и неполной. И по количеству слов, и по манере их употребления сирийский текст отличается отчетливой полнотой. Он радует местоимениями, союзами, вставными словами и ссылками всякого рода, а также и более серьезными добавлениями. Манера исправлений в сирийском тексте разумна и незаметна, этим она в равной степени отличается и от энергичной дерзновенности, проявленной писцами „западного“ текста, и от ученой утонченности создателей текста александрийского. Сирийский текст литературно и религиозно безупречен в том, что касается вульгаризованного или низкого стиля, но он нимало не выказывает примет критического или духовного озарения; он представляет Новый Завет в форме ясной и привлекательной, но заметно обедненной в чувстве и силе. Он подходит более для беглого чтения или рецитации, нежели для постоянного прилежного изучения»[313].
2. Из оставшихся типов текста, выделенных Весткоттом и Хортом, самым ранним и широко распространенным является так называемый западный тип. Он сохранился в некоторых двуязычных маюскульных рукописях, а именно знаменитом Кодексе Безы, содержащем Евангелия и Деяния (D) и Клермонтском кодекс (послания Dp), в старолатинском переводе (или переводах) и в кьюртонском сирийском переводе. Появился он очень рано — по всей видимости, в середине II в. Маркион, Татиан, Иустин, Ириней, Ипполит, Тертуллиан и Киприан — все они в большей или меньшей степени использовали западную форму текста.
Одной из отличительных черт западного текста, по мнению Хорта, является склонность к парафразу:
«Слова, словосочетания и даже целые предложения совершенно свободно менялись, выбрасывались или, напротив, вставлялись повсюду, где авторам казалось, что смысл мог бы быть еще более усилен и выявлен… Другой, столь же важной особенностью является стремление к тому, чтобы обогатить текст за счет его чистоты изменениями и дополнениями, взятыми из устной традиции, и возможно даже из апокрифических или других небиблейских источников. [Западный текст также отличается] добавлением местоимений в родительном падеже, но в отдельных случаях они выброшены там, где их присутствие утяжеляет текст. При глаголах, которые употребляются без дополнения, оно добавляется (в форме как родительного, так и дательного или винительного падежа). В бессоюзных конструкциях появляются союзы, но иногда, напротив, их исключают из предложений там, где сила союза не ощущается, а форма предложения или контекст скорее требуют отрывистого бессоюзия. Наблюдается свободная замена одних союзов другими, и такая же свобода в замене одних вводных формул при прямой речи другими. Причастия с личной формою глагола свободно заменяется двумя личными формами, соединенными союзом. Общее правило — замена составного глагола простым и напротив, отсутствие такой замены там, где составной глагол оригинального текста был трудным или необычным; как правило же, аористы заменяются имперфектными формами, однако есть и несколько примеров обратного, сложной глагольной формы на простую (однако там, где глагольная форма была очень сложной или необычной, замены не происходило); частая замена аориста на имперфект.
В западном тексте мы встречаем изобилие примеров еще одной причины, которая побуждала писцов изменять текст — это склонность к ассимиляции или взаимному уподоблению текстов. Очевиднее всего он проявляется, когда один и тот же предмет трактуется в двух или более соседних стихах или фразах — в этом случае исчезает разница в словоупотреблении или исправляется кажущийся недостаток симметрии. Но наибольшая опасность скрыта в гармонизирующем искажении текста, или, иными словами, частичной или полной потере различий между более или менее схожими отрывками»[314].
3. Александрийский тип текста, как полагают Весткотт и Хорт, в той или иной мере сохранен кодексом Ефрема (C), Королевским кодексом (L), кодексом 33 и коптскими переводами (особенно бохейрским), а также в цитатах александрийских отцов: Климента, Оригена, Дионисия, Дидима и Кирилла. Он отличается именно теми чертами, которые мы вправе ожидать от текста, формировавшегося в городе — центре греческой литературной науки. Это филологически аккуратная правка форм, синтаксиса и осторожная замена некоторых элементов делалась только для того, чтобы отшлифовать язык и стиль (например, изменить порядок слов во избежание гиатуса — столкновения гласных, иначе называемого зиянием).
4. Нейтральный тип текста, как видно из названия, был, по мнению Весткотта и Хорта, менее всего затронут позднейшей порчей текста и конфляцией, и потому стоит ближе всего к автографу. Он лучше всего представлен Ватиканским (B) и Синайским (א) кодексами; крайне близкое совпадение текста этих двух рукописей указывает на то, что они весьма недалеки от оригинального текста. Особо оговаривая, что нижеследующее не относятся к некоторым отдельным пассажам, Весткотт и Хорт формулируют свое мнение так:
