Сборник статей - Неоязычество на просторах Евразии
Каковы же основные черты этой «этнической религии» украинцев, как они представляются Г. Лозко? Во-первых, она связывает истоки этой религии с древним земледельческо-скотоводческим образом жизни. В доземледельческую эпоху Лозко не углубляется, более ранние «предки украинцев» ее не интересуют[254]. Во-вторых, подобно другим неоязычникам, Лозко развивает миф о том, что в дохристианские времена люди жили в полной гармонии с природой и что эти идиллические взаимоотношения были грубо нарушены христианством[255]. В-третьих, исконную украинскую религию Лозко прямо связывет с пантеизмом и политеизмом. Поэтому она отмежевывается от учения Силенко, которое призывает украинцев к единобожию – вере в Дажбога[256]. Впрочем, это не мешает ей поддерживать самые тесные контакты с основанной Силенко в Гамильтоне (Канада) общиной «Родная вера» и получать оттуда финансовую поддержку[257]. Мало того, Лозко подхватывает лозунг «Влесовой книги» о «Дажбоге и всех украинских богах, единых в Свароге»[258], который самым странным образом пытается совместить политеизм с монотеизмом.
Лозко восхищается «гуманизмом» ведической религии, несмотря на то, что последняя воспевала жестокие войны и кровавые жертвоприношения. Но ей важно не это, а жизнелюбие языческой религии, ее жизнерадостный настрой, стремление содержать тело в чистоте, ощущение единства с космосом и своей общиной, приоритет земных ценностей, умение жить в гармонии с природой[259].
Свою идею о том, что язычество является «этнической религией» украинцев, Лозко в последние годы регулярно развивает на научных конференциях и симпозиумах (например, в июле 1997 г. и в апреле 1998 г. в Киеве). При этом она всячески дистанцируется от «новых религиозных движений», настаивая на том, что ее собственная вера является самобытной и одной из древнейших. Себя и своих соратников она объявляет «правопреемниками этнической Церкви, которая была запрещена в 988 г.»[260]. Она призывает поклоняться природе, а не «богочеловеку» и настаивает на том, что спасение природной среды связано с культивацией «высокого уровня этнической энергии» у коренных этносов. Ибо только последним дано сохранить естественную природу от уничтожения. При этом под этносом Лозко понимает «кровнородственную общность людей», которая обладает самобытными культурой, языком и религией, имеет общие исторические воспоминания и занимает единую территорию. Лозко утверждает, что «этнические религии» возникают естественным образом. Иными словами, она выступает сторонником примордиалистских взглядов, причем и таких крайних, которые биологизируют этнос. Не случайно она пытается поправлять Л. Н. Гумилева и утверждает, что этносы отличаются друг от друга не только ментально, но и генетически. Это якобы и создает различия в их поведении, о которых так много писал Гумилев.
Для обоснования своих взглядов Лозко обращается к никем еще не доказанной гипотезе биополя и делает из нее вполне расистский вывод о гибельности межэтнических браков. «Чем меньше в этносе иноэтничных генов, тем выше уровень его этничности. Чем сильнее энергия этноса, тем лучше живет и процветает каждый его представитель и народ в целом». При этом Лозко самым странным образом утверждает, что для консолидации этносу нужна своя религия[261]. Но если этнос – сугубо биологическая общность, то зачем ему дополнительные рычаги консолидации? Нет, чего-то кандидат философских наук все же недодумала.
Любопытно, что Лозко не скрывает от читателя источники своих идей, которые восходят напрямую к идеологии германских националистов и антисемитов второй половины XIX – первой половины XX вв., которые также призывали к отказу от чужеродного христианства в пользу древней народной языческой веры. Мало того, она отчетливо сознает, что этими идеями питался и германский нацизм[262]. Рассказывая читателю о мире языческих божеств, обрядов и ритуалов, Лозко постоянно пользуется данными из поддельной «Влесовой книги»[263]. Последняя служит украинским неоязычникам подлинным символом веры – при общине украинских язычников «Православие» имеется Музей Влесовой книги. Недавно в одном из своих выпусков журнал «Сварог» опубликовал статью украинского эмигранта с подробным изложением истории «Влесовой книги» и ее изучения в эмигрантской среде. Отдавая должное самоотверженным попыткам эмигрантов-дилетантов спасти ее тексты и сделать их полноценным историческим источником по «предыстории Руси-Украины», автор перекладывает вину за неудачу этих попыток на «московских шовинистов» и подпевающих им украинских ученых, которые якобы не желают признавать очевидное. В то же время он ставит под сомнение историческую ценность такого важнейшего документа, как «Повесть временных лет», и фактически призывает сделать патриотизм критерием «научной истины»[264].
В полном соответствии с советской атеистической традицией «Сварог» объявляет христианство фактически «опиумом для народа» и идеологией порабощения, и в то же время – важнейшей предпосылкой «кровавого и людоедского коммунистического режима» – «без христианства не было бы коммунизма»[265]. Г. Лозко объясняет читателю причину одного из поражений князя Святослава тем, что многие его дружинники были варягами-христианами и русские боги будто бы отвернулись от войска. В этом она полностью следует мнению волхва, чьи слова приводил в свое время В. Татищев[266].
Впрочем, Лозко придерживается мягкой версии антихристианства. Она всячески подчеркивает тот факт, что на Украине христианство впитало в себя массу языческих традиций, которые его облагородили. По сути, истинного христианства здесь никогда и не было, а процветало двоеверие. Этому, по словам Лозко, способствовало то, что накануне принятия христианства Русь уже имела богатые культурные традиции и свою «древнюю интеллигенцию» – волхвов. Христианские священники лишь разрушали созданное не ими и не принесли ничего позитивного. Поэтому они не смогли устоять перед тысячелетними традициями древней местной культуры и рано или поздно поддались ее очарованию. Так украинское православие обрело свой самобытный характер[267].
В антихристианской риторике украинских неоязычников звучат и антисемитские мотивы. Подобно русским неоязычникам, украинские настаивают на том, что Ветхий Завет «чужероден и враждебен украинской национальной идее»[268]. В этом контексте украинское неоязычество смыкается с местным национал-экстремизмом, которым прочно владеет параноидная идея мирового еврейского заговора, важнейшим элементом которого изображается якобы выдуманное евреями христианство[269]. Эту идею, в частности, разделяет и идеолог неоязычества писатель С. Плачинда[270]. А популярная в Киеве газета «Вечерний Киев» тиражирует неоязыческое представление о том, что иудеохристианство проникло в Киев стараниями князя Владимира, который тем самым предательски обратил украинский народ в рабство[271].
Исходя из подобных представлений, украинские неоязычники обнаруживают в Ветхом Завете программу «истребления всех неиудейских народов»[272] и высказывают предположение, что в нем содержались сценарии будущих катастроф на Украине, включая чернобыльскую аварию и голод начала 1920-х, начала 1930-х и конца 1940-х гг. В доказательство приводится деятельность Иосифа в Древнем Египте, население которого он якобы намеренно морил голодом[273]. Неоязычники настаивают на том, что «человеконенавистнические» установки Торы без изменений вошли в Конституцию государства Израиль и в Новый Завет. Тем самым, все преступления коммунистического и нацистского режимов соответственно в СССР и Германии напрямую возводятся к «диктатуре иудейского христианства»[274].
В наиболее радикальных неоязыческих выступлениях антисемитизм сочетается с откровенным расизмом. Один из украинских неоязычников, сотрудничающий с петербургскими венедами, «ужасается» теми «непотребными деяниями», которые были якобы свойственны евреям еще в римскую эпоху, причем равным образом как «юдам-христианам», так и «юдам-фарисеям». Он делает акцент на том, что эти «злодеяния» изумили «цивилизацию белых людей». В частности, реабилитируя императора Нерона, он утверждает, что террористический поджог Рима в 64 г. был делом рук «юд-христиан». Христианство же, по его мнению, было выдумано евреями, чтобы внедриться в здоровое тело чужой нации и выпить из нее кровь. Христианство парализует способность к сопротивлению инородцам, парализует «расовый нерв», и в этом – его опасность и вредность. Автор не видит ничего зазорного в том, чтобы считать евреев «низшей расой». Он заканчивает свои глубокомысленные рассуждения тем, что отождествляет Бога (будь то Яхве или Иисус Христос) с Сатаной, отвергает его и призывает искать истину в природе, как и подобает добропорядочному земледельцу-венеду[275].
