Лев Шихляров - Введение в Ветхий Завет. Конспект лекций
(1, 11-20)
Т. о., для Исайи очевиден приоритет внутренней духовной жизни над внешним обрядом, хотя, конечно, он далек от предвидения «ветхости» закона Моисеева, просто механизм действия закона таков, что без духовного обновления и конкретных добрых дел жертвоприношения бесполезны. Это напоминает Псалмопевца: «жертва Богу — дух сокрушен», но если есть истинное покаяние, тогда «возложат на олтарь твой тельцы» (Пс. 50).
Вместе с темой гнева Божия у Исайи прослеживается и другая: «обида» Ягвэ на (и за) Свой непутевый народ, ярче всего отраженная в притче о винограднике. Исайя воспевает песнь «Возлюбленному» Богу, Который насадил в свое время Израиль так, как насаждают виноградник, но он вместо добрых плодов принес дикие ягоды — жадность, пьянство, гордыню, несправедливость и даже атеизм. «Рассудите Меня с виноградником Моим … что еще надлежало бы сделать … чего Я не сделал ему?» (5, 3-4), — вопрошает Ягвэ у самих Иерусалимлян. В преддверии евангельского Откровения здесь у Исайи Бог, несмотря на все предупреждения о неотвратимом суде, выступает как требовательный и любящий воспитатель, пытающийся объяснить ученику реальную пользу следования заповедям для него самого: не Богу нужно благочестие и покаяние, а Израилю, чтобы выжить и не исчезнуть. Но слова любви Божией, предполагающие свободное и ответственное решение, во все времена оказываются понятными лишь для немногих. Оттого Господь Саваоф оказывается одновременно «освящением и камнем преткновения и соблазна для обоих домов Израиля» (8, 14). На народ в целом надеяться не следует, спасение может явиться только как чудо Божие, ибо Сам Он неоднократно говорит, что неверности Израиля всегда противопоставлена верность Ягвэ обетованиям. Как произойдет это чудо? Быть может, однажды на Иерусалимском троне воссияет Божественный помазанник, действующий в духе Давида? В 7 и 9 гл. Исайя передает слова Господни о будущем Мессии:
«…Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил («с нами Господь») … Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет … Ибо ярмо, тяготившее его, Ты сокрушишь … Ибо младенец родился нам, Сын дан нам; владычество на раменах Его … имя Ему : Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира. Умножению … мира Его нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его … судом и правдою отныне и до века. Ревность Господа Саваофа соделает это». (7, 14; 9, 2-7).
Исайя Иерусалимский, ожидавший рождение Мессии в царском роде, не мог предполагать, сколь удивительными подробностями окрасится произнесенное им пророчество в далеком будущем. «Сын» оказался не просто царским отпрыском, а Сыном Божиим, «владычество на раменах» оказалось победительной силой Креста (ибо Спаситель понес на раменах Свой Крест), а «молодая женщина» (именно так в еврейском оригинале, а на греческий удивительно и промыслительно было переведено как «дева»), «принявшая» во чреве, в буквальном смысле оказалась безмужно зачавшей Девой. В целом у первого Исайи Мессия предстает как грядущий во славе Царь, побеждающий всех врагов и производящий суд над народами. Мессия, по мысли Исайи, будет по духу и по крови потомком Давида и его отца Иессея, «отраслью и ветвью от корня Иессеева»:
«И почиет на Нем Дух Господень,
дух премудрости и разума,
дух совета и крепости,
дух ведения и благочестия;
и страхом Господним исполнится…
Он будет судить бедных по правде …
и духом уст Своих убьет нечестивого»
(11, 1-4).
Сей Божественный помазанник не просто рассудит по справедливости всех иудеев, с их врагами и между собой, но Он установит наконец-таки в Израиле потерянное райское царство, где
«волк будет жить вместе с ягненком …
и теленок, и молодой лев … будут вместе,
и малое дитя будет водить их …
не будут делать зла и вреда …
ибо земля будет наполнена ведением Господа»
(11, 6-9).
Тема суда не только над отдельными людьми, но и над народами постоянно встречается у пророков, и если более ранние пророки говорят о том, что все народы будут наказаны Ягвэ за свое язычество или нападение на Израиль, то со временем зазвучит другая мысль: все народы, даже врагов, Ягвэ приведет через Израиль к подлинному богопознанию.
В то время, как Исайя прозрел грядущего в Израиле Царя-спасителя, реальные цари, сменявшие друг друга на троне, своим нечестием не давали никакого повода для подобных ожиданий. Единственным человеком, правление которого стало счастливым временем для Исайи (а пророк счастлив, когда видит, что люди слушают и верят Богу), стал Езекия, воцарившийся в Иудее на три десятка лет. История взаимоотношений царя и пророка сложная, ибо при дворе, как это обычно бывает, были и сторонники Исайи, и корыстолюбивые клеветники, но в итоге, особенно после того, как по молитве Исайи царь был спасен от смерти (см. 38 гл.), он признал пророка истинным рупором Божий. Езекия был ревнителем веры в Ягвэ, и не только боролся с язычеством, но даже разрушал многочисленные жертвенники в честь Ягвэ, видя в них также опасность разжижения памяти о Нем. Главное, чему пытался научить Исайя Езекию и через него народ Израиля — не надеяться на политические союзы и временное затишье между войнами, а только на всесилие Ягвэ, для Которого нет невозможного. Эта тема наиболее ярко раскрыта в описании исторического эпизода, когда ненасытный ассирийский царь Сеннахирим попытался покорить Иерусалим (гл. 36-37). В политическом отношении это явилось результатом того, что по слову Исайи Езекия не пошел ни на союз с Египтом, ни тем более с самой Ассирией. И вот, несметное войско полководца Рабсака осадило Иерусалим. Послушались Исайю — и вот, город обречен. Жители и сам Езекия в скорби, но царь пытается верить Ягвэ. Рабсак посылает к Езекии сказать: «Что это за упование, на которое ты надеешься? (Ему, вероятно, донесли, что в городе уповают лишь на «какого-то» Бога.) Я думаю, что это одни пустые слова, а для войны нужны совет и сила … думаешь опереться на Египет, на эту трость надломленную, которая, если кто обопрется на нее … проколет тому руку … А если скажешь мне: «на Господа, Бога нашего, мы уповаем», то на того ли, которого высоты и жертвенники отменил Езекия и сказал Иуде и Иерусалиму: «пред сим только жертвенником покланяйтесь»? (Всё знает Рабсак, умело стравливая народ с царем) … дам тебе две тысячи коней; можешь ли достать себе всадников на них (снова напоминает о несоизмеримости сил) Да разве я без воли Господней пошел на землю сию, чтобы разорить ее? Господь сказал мне: «пойди на землю сию и разори ее» (восхитительное лукавство: Рабсак знает и то, что пророки, в т.ч. Исайя, называли ассирийцев «силой гнева Божия», и спокойно применяет к себе: да, мы и есть слуги вашего Бога. При этом сыплющий разными аргументами военачальник говорит на общедоступном арамейском языке, чтобы его слышали все жители. В конце концов Рабсак сбрасывает маску и обнаруживает великую гордыню) «… так говорит царь Ассирийский: примиритесь со мною и выйдите ко мне, и пусть каждый ест плоды виноградной лозы своей … доколе я не приду и не возьму вас в землю такую же, как и ваша земля … хлеба и вина … плодов и виноградников (враги не скрывают дальнейшей судьбы Иудеи, аналогичной ее северной сестре) … да не обольщает вас Езекия, говоря: «Господь спасет нас». Спасли ли боги народов, каждый свою землю, от руки царя Ассирийского? … Так неужели спасет Господь Иерусалим от руки моей?» (36, 4-20). И хотя народу было приказано молчать, воздействие сатанинской речи Рабсака оказалось столь сильным, что Езекия впал в отчаяние. Но весьма логичный в своих доводах ассириец не учел одного обстоятельства: Ягвэ действительно совсем не то, что остальные боги… А Исайя это знает и дважды посылает к царю успокоительные слова: за веру твою ты и народ твой будете спасены, а за гордыню и дерзость ассирийского царя Ягвэ «вложит кольцо Свое в ноздри его … и когда кончит опустошение, будет и сам опустошен» (37, 29; 33, 1). Далее книга рассказывает о том, что «Ангел Господень поразил в стане ассирийском сто восемьдесят пять тысяч человек … и отступил Сеннахирим … сыновья его убили его мечом» (37, 36-38). В наше время ученые обнаружили в тех местах захоронение огромного войска, погибшего от эпидемии. Вероятно, это и было результатом посещения Ангела Ягвэ. Описанный выше фрагмент дает нам важный урок: вера может стать силой, изменяющей историю.
Однако, как это часто было в Израиле, чудо спасения со временем забылось, и благочестия Иудее хватило не надолго. Видя хрупкость дела Божия в этом бренном мире, с одной стороны, но не сомневаясь ни в верности Ягвэ Своим обетованиям, ни в грядущем царстве Мессии, Исайя приходит к выводу о том, что спасение всего народа Израиля нужно понимать не в количественном, а в качественном смысле, и этот вывод он лучше всех остальных пророков выразил в учении об остатке Израиля — того небольшого числа «истинных детей Авраама», кто остался верен Богу во всех перипетиях судьбы или пришел к Нему в покаянии:
