Внутренний СССР - Сравнительное Богословие Книга 6
Буддийские общества традиционно допускают браки между представителями разных сословий, правда не во всех государствах это практикуется. Поэтому во всём обществе комбинации «мельчайших носителей сознания» (эгрегориальное наследие) потомства могут здорово отличаться от комбинации «мельчайших носителей сознания» предков в ту или иную сторону — но в пределах буддийского “эталона” «просветлённости».
Если новая комбинация дхарм (в этом понимании) приводит к отклонению от буддийского “эталона” «просветленности» — говорят, что «сознание отягощено кармическими привязками» и если его не очистить, то это приведёт к ещё «худшему перерождению» (комбинации дхарм). Это действительно так в логике системного подхода: если не отключить психику индивида от всего эгрегориального наследия, которое не укладывается в “эталон” буддистской «просветлённости» — то это наследие передастся последующим поколениям, психику которых тоже нужно будет “вычищать” от “лишнего”. В последнем случае число людей с «отягощённым сознанием» увеличится. И наоборот.
Чем больше будет «просветлённых» — тем чисто теоретически должно быть меньше «плохих» перерождений, что в итоге должно бы привести к «просветлению» всего буддийского общества в течение нескольких поколений. Последнее, как следует из «теории всеобщей изменяемости», должно привести общество в целом к избавлению от привязок и страданий. Но этого не происходит, как показывает историческая практика, даже в «отдельно взятых государствах», к которым в первую очередь относится Тибет. Как видно, большинство буддистов искренне считают, что они исповедуют «законы кармической справедливости» в их понимании для всех людей, стремясь, чтобы общество в целом двигалось к избавлению от «отягощённости сознания» земными «привязками».
Буддийское общество в целом, несмотря на серьёзную практическую основу космогонической психологии и её теоретическую часть — продолжает воспроизводить из поколения в поколение примерно одну и ту же волну «узорчатого полотна», состоящую из стандартного спектра людей: от «просветлённых» будд до отягощённых страдальцев.
Это может означать лишь одно: буддийская «теория всеобщей изменяемости» по меньшей мере не учитывает некоторые важные факторы, оказывающие решающее влияние на общее распределение психик людей вновь входящих в жизнь поколений. Несмотря на весьма многостороннюю теорию кармических причинно-следственных связей, сведённую в “каноны”, и огромный многовековой опыт работы с психикой людей — обязательно появляется внутренний или внешний по отношению к буддийской цивилизации фактор
,[299] который мешает доведению общества до буддийского совершенства
.[300]
Этим фактором является Бог, которого буддисты отрицают. Бог не поддерживает неправедный религиозный “застой”, не препятствуя действию факторов, направленных на его разрушение. Судьба, душа, совесть, свобода воли — те факторы, которые связаны с существованием Бога и не учитываются буддистами. Если даже предположить, что существуют перевоплощения душ (а не «поток сознания»)
[301] — то законом этого перевоплощения управляет Бог. Но, поскольку человек не знает примеров перевоплощений — значит ему это пока знать незачем. Важно одно: душа (перевоплощённая или как-то иначе?), как и судьба (суд Бога), даются Свыше с учётом психологических особенностей родителей и предков вообще и лишь Бог точно знает возможности личности, которой Он даёт душу в земной жизни. Эти возможности и предлагаются Им в судьбе. Никакие кармические законы и “каноны” не могут и близко сравниться со знанием Всевышнего относительно того, что Он предлагает душе в жизни, опять-таки — с учётом всего возможного для души (невозможное Бог на душу не возлагает) и с её полезностью для общего дела движения к Справедливости. Воспроизводство людских земных страданий (которое буддисты объясняют законами кармы) будет иметь место, как обратная связь Свыше до тех пор, пока люди не наведут порядок в земной жизни, избавив себя и последующие поколения от страданий, вызванных не кармой, а социальной несправедливостью и атеизмом. В случае если в какой-либо буддийской цивилизации внутренний фактор, обеспечивающий движение к социальной справедливости будет подавлен — на неё обязательно окажет влияние другая цивилизация в целях воспроизведения процесса движения к справедливости.
В буддизме диалектика нормального воспроизводства поколений с естественным изменением
[302] психики с помощью Живого Бога от всего неправедного — подменяется теорией всеобщей изменяемости, имитирующей диалектику познания жизни с помощью мёртвых “канонов” и людских психотехник.
Античеловечность буддизма
Следующий тезис буддизма, относится также к «теории всеобщей изменяемости». Он развивает предыдущий тезис о не существовании души и связанной с ним теории об элементах сознания, которые передаются при перевоплощениях. Буддисты утверждают, что личность человека также как и окружающий нас материальный мир, как и «сознание», состоящее из дхарм — не тождественна сама по себе, в ней нет никакого постоянного, устойчивого ядра, её никоим образом нельзя обнаружить с помощью органов чувств или описать.
Этот тезис дополняется в буддизме ещё одним: ничто в мире не постоянно, всё проходит, всё находится в процессе непрерывного изменения, а потому, стремясь достичь чего-то, мы в конечном итоге остаёмся ни с чем.
Чего после такой космогонической “философии” удивляться тому, что буддисты ставят своё общественное благополучие на одно из последних мест: зачем заботиться об обществе на Земле, если всё равно «останешься ни с чем»? Ну а чтобы буддисты не впадали в апатию от такой перспективы, они следуют теории перевоплощений, основанной на космогонической “объективности” циклического существования Вселенной. Мы уже упоминали при изучении индуизма, что жизнь человека в его религиозной системе ценится ничтожно мало: чего ценить жизнь, если земное существование — всего лишь очередное перевоплощение души, которое напрямую зависит от кармических законов. В буддизме ещё хуже: там индивидуальность человека не признаётся за ценностную основу, поскольку в ней не имеется даже души (наличие души в индуизме придавало хоть какую-то ценностную индивидуальность). И получается, что жизнь человека — тоже иллюзия: чего её беречь, если это всего лишь совокупность разнообразных дхарм, которые перегруппируются в следующий момент и нет личности; распадутся — и нет личности. Все “канонические” морали, которые расписывают буддистам «не убивать», «не воровать», «не прелюбодействовать» и тому подобное — ничто по сравнению с “философским” обесцениванием индивидуальности человека и его жизни
.[303]
Чтобы лучше понять логику буддистов по этому сверх важному для богословия вопроса, приведём известную в буддизме притчу, которая демонстрирует якобы иллюзорность человеческой личности.
«Итак, царь Милинда пришёл к достопочтенному Нагасене
[304]. Придя к нему, он приветствовал достопочтенного Нагасену, учтиво и дружественно расспросил его о жизни и сел подле. Достопочтенный же Нагасена учтиво расспросил царя в ответ и расположил этим к себе сердце царя Милинды. И вот царь спросил достопочтенного Нагасену: «Как зовут почтенного? Каково твоё имя, почтенный?» — «Моё имя Нагасена, государь. Нагасена зовут меня сподвижники. Впрочем, это родители дают имя — Нагасена ли, Шурасена ли, Вирасена ли, Симхасена ли. Ведь это, государь, название, знак, обозначение, обиходное слово, это только имя — Нагасена, здесь не представлена личность»… И царь Милинда сказал достопочтенному Нагасене: «…Ты говоришь, что сподвижники зовут тебя Нагасеной. Так что же это за Нагасена? Может, почтенный, волосы — Нагасена?» — «Нет, государь». — «Волоски на теле — Нагасена?» — «Нет, государь». — «Ногти, зубы, кожа, мышцы, жилы, кости, костный мозг, почки, сердце, печень, селезёнка… — Нагасена?» — «Нет, государь». — «…Ну, почтенный, спрашиваю я, спрашиваю, а Нагасены не вижу. Выходит, почтенный, что Нагасена — это звук один. Где же здесь Нагасена? Ложь ты говоришь, почтенный, неправду, нет Нагасены».
И вот достопочтенный Нагасена сказал царю Милинде: «…Раз ты приехал на колеснице, государь, то предъяви мне колесницу. Скажи, государь, дышло — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Ось — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Колёса — колесница?» — «Нет, почтенный». «Кузов — колесница?» — «Нет, почтенный». «Поручни — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Ярмо — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Вожжи — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Стрекало — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Так, может, государь, дышло, ось, колёса, кузов, поручни, ярмо, вожжи, стекало вместе — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Так, может, государь, что-то помимо дышла, оси, колёс, кузова, поручней, ярма, вожжей, стрекала — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Ну, государь, спрашиваю я, спрашиваю, а колесницы не вижу. Выходит, государь, что колесница — это звук один. Где же здесь колесница? Ложь ты говоришь, государь, неправду, нет колесницы…».
