Мартин Бубер - Хасидские предания

В ПОЛНЫЙ РОСТ

Говорил равви Авраам: «Мы говорим в наших молитвах: «Все возросшее поклонится Тебе». Когда человек достигает высшей ступени, когда он достигает своего полного роста, только тогда он становится истинно смиренным в своих глазах и узнает, что значит преклониться пред Тобой».

В ночь после семи дней оплакивания равви Авраама его жена видела сон. Ей приснился огромный зал, в котором полукругом стояли троны. На каждом троне восседал один из великих. Вдруг дверь отворилась, и вошел еще один, выглядевший как великий. Это был Авраам, ее муж. Он произнес: «Друзья! Моя жена недовольна мною, потому что в земной жизни я жил отдельно от нее. Она права, и поэтому я должен попросить у нее прощение». Тогда женщина воскликнула: «От всего сердца я прощаю тебя!» – и сразу проснулась, переполненная чувством удовлетворения.

Равви Израэль из Рижина рассказывал: «Через несколько лет после смерти равви Авраама Ангела его вдова, моя благословенная бабушка, получила брачное предложение от великого цадика равви Нахума из Чернобыля. Но Авраам Ангел явился ему во сне и посмотрел на него угрожающе. Поэтому равви Нахум оставил ее в покое.

Моя благословенная бабушка жила в нужде. Когда Чернобыльский равви взял в свой дом ее сына, моего отца, она отправилась в Землю Израиля. Никто не знал там, кто она такая, и она никому не говорила. Она занималась стиркой и тем обеспечивала себе пропитание. Бабушка умерла в Земле Израиля. Если бы кто–нибудь мог сказать мне, где она похоронена!»

В юности равви Пинхас зарабатывал на жизнь тем, что был меламмедом, то есть учил детей в Кореце, где был известен как «черный меламмед». Свою истинную природу он скрывал от всех. Единственным, кто знал о сути его существа, был рав Кореца. У этого рава в здании бани была своя комната и своя купальня. Равви Пинхас попросил у рава разрешить ему ходить в эту купальню когда он захочет, в любое время суток, и рав сказал банщику, чтобы тот пускал Пинхаса в любой час.

Однажды равви Пинхас пришел после полуночи и разбудил банщика. Банщик же не захотел ему открывать, потому что накануне купил гусей и загнал их на ночь в комнату рава. Но «черный меламмед» не принял такого ответа. Он стал отдирать с крыши дранку, покуда не получился лаз, через который он и проник в баню. Когда «черный меламмед» вылез таким же способом обратно, часть стены обрушилась и ударила его по голове с такой силой, что он не устоял на ногах и упал без сознания. Так Пинхас пролежал в течение нескольких часов. Утром люди нашли его и подумали, что он умер. Рав, услышав об этом, сказал, чтобы никто не трогал Пинхаса. Сам же он не пошел туда сразу, а отправился сперва в синагогу, где стал молиться: «Господи миров, сохрани ему жизнь! Господи миров, сохрани этого цадика живым для нас!» Затем рав пошел туда, где лежал Пинхас, и стал тормошить его, говоря: «Пинхасель, вставай! Иди учи своих учеников! Вспомни, что ты наемник, которому надлежит выполнять его дневную работу!» И равви Пинхас встал и пошел к себе в школу.

Когда равви Пинхас в первый раз приехал к Баал Шему, тот внимательно посмотрел на него и послал за врачом, чтобы пустить гостю кровь. Но прежде чем врач начал, Баал Шем попросил его делать кровопускание внимательно, сказав при этом: «Это святая кровь, сохраненная со времени шести дней творения. Так что если ты не уверен, – добавил Баал Шем шутливо, – лучше вскрой мою вену!»

Когда Баал Шем Тов умирал, его ученик равви Давид из Острога пришел к нему и сказал: «Равви, зачем ты оставляешь нас?» Цадик ответил ему шепотом: «Медведь*[117] – в лесу, Пинхас – мудрец». Ученик понял, что эти слова указывают на равви Баэра из Межрича и равви Пинхаса из Кореца. Хотя Пинхас и не принадлежал к числу учеников Баал Шема, однако он дважды приезжал к нему – второй раз незадолго до его смерти, – и Баал Шем за это время хорошо узнал его.

После смерти наставника равви Баэр стал учить вместо него. Равви же Пинхас продолжал оставаться безвестным. Он читал молитвы в синагоге, сидя за печкой, и никто не обращал на него внимания.

У равви же Давида из Острога, который был весьма состоятельным человеком, была привычка каждый год перед праздником Кущей*[118] покупать два самых лучших лимона: один – для Баал Шема, а другой – для себя. Но в год, последовавший за смертью наставника, он купил перед праздником вместо двух три прекрасных лимона: один – для себя, один – для равви Баэра и один – для равви Пинхаса.

В тот год лимонов было очень мало, а в Корец их вообще не привезли. В первый день праздника Кущей вся конгрегация Кореца пребывала в молитвенном ожидании, желая увидеть, не сможет ли кто–нибудь из посланных людей купить хотя бы один лимон в каком–нибудь соседнем городе. Наконец, не дождавшись, главы конгрегации решили, что следует прочесть ежедневную утреннюю молитву; тем временем, возможно, и приедет кто–нибудь с лимоном. Но по завершении утренней молитвы никто не приехал. Поэтому чтеца попросили начать службу, определенную на этот день. Нехотя тот поднялся на кафедру. Но не успел он произнести даже слова благословения, как откуда ни возьмись появился «черный меламмед», вставший со своего места за печкой, и сказал чтецу: «Не начинай!» Затем он вернулся на свое место за печкой. Люди ничего не заметили, и когда они спросили чтеца, почему тот не начинает, и он указал им на равви Пинхаса, они очень удивились и потребовали объяснений. «В должное время здесь будет лимон», – ответил Пинхас. «Что ты имеешь в виду? – закричали все. – Что значит «должное время»?» – «В ближайший час». – «А если лимона не будет, то мы тебя поколотим. Как ты на это смотришь?» – «Не имею ничего против», – отвечал равви Пинхас.

Не прошло и часа, как сообщили, что верхом приехал какой–то крестьянин и привез что–то для равви Пинхаса. Это оказались лимон и письмо. Все столпились, чтобы послушать, что было написано в письме. В качестве адресата значилось следующее: «Главе всех сыновей рассеяния»*[119]. Автор письма был известен многим своей святостью. Равви Пинхас взял лимон, сказал, чтобы принесли ваий, и произнес благословение. Его попросили передать их чтецу, чтобы он мог прочесть псалмы Халлеля*[120]. «Я сам прочту их», – сказал равви Пинхас. Он взошел на кафедру и стал читать.

Рассказывают.

Когда равви Пинхас прославился и к нему за советом стало приходить все больше и больше хасидим, он забеспокоился, видя, как все это отвлекает его от служения Богу и от изучения Торы. Единственным желанием Пинхаса было сделать так, чтобы люди перестали приносить ему свои проблемы, и его молитва об этом была услышана. С того момента он перестал общаться с людьми – кроме тех случаев, когда он молился вместе со всей конгрегацией, – но держался особняком, занимаясь исключительно служением Господу.

Когда приблизился праздник Кущей, Пинхас позволил изготовить свой праздничный шатер нееврею, ибо евреи отказались ему помогать. Так как у Пинхаса не хватало необходимых для этого инструментов, он послал свою жену попросить их у соседа, но та смогла получить их лишь с очень большим трудом. Когда вечером в праздник Пинхас был в Доме Учения, он, как поступал каждый год, попросил нескольких странников отобедать с ним, но Пинхаса теперь ненавидели повсюду, и никто не принял его приглашения, так что он вернулся домой один. Когда же он произнес слова приглашения святых гостей*[121], патриархов, чтобы они пришли в этот праздничный вечер к нему в шатер, то увидел отца нашего Авраама, стоявшего снаружи. Он выглядел так, словно пришел в знакомый ему дом, где был не раз, и увидел, что теперь это не тот дом, к которому он привык, и поэтому от удивления не знал, что делать. «Что я сделал неправильно?» – обратился к нему равви Пинхас.

«Не в моем обычае входить в дом, где в качестве гостей нет ни одного странника», – отвечал отец наш Авраам.

С того момента равви Пинхас молился лишь о том, как ему вернуть расположение людей, и его молитва снова была услышана.

Говорил равви Пинхас: «Все мы знаем, что в незапамятные времена, когда Бог устраивал миры, разделяя их по разным сосудам, эти сосуды не выдержали всего помещенного в них богатства и разбились. Поэтому в низшие миры тоже проник свет и они не остались во мраке. Точно так же разбивает и цадик сосуды в своей душе».

Однажды равви Пинхас процитировал такие слова: «Душа человека научит его»*[122]. Объясняя их, он сказал: «Нет такого человека, которого бы непрерывно не учила его душа».

Похожие книги на "Хасидские предания", Мартин Бубер читать полностью, без сокращений.

Кэролин Кутрона - Одиночество

Кэролин Кутрона - Одиночество

Мартин Бубер - Хасидские

Вернор Виндж - Горячая пора в

С. Виноградов - Логика.