Профессор протоиерей Владислав ЦЫПИН - ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ (Синодальный период)
Сам император, находясь с армией за границей, встречался со всякого рода религиозными мистиками сектантского толка. В Силезии он беседовал с моравскими братьями, которые умилили его своей кротостью и любовностью. В Лондоне Александр I встретился с квакерами, беседовал с ними о внутренней духовной молитве, сам молился вместе с ними и приглашал их в Россию для устройства ланкастерских школ, тюрем и филантропических учреждений. В Бадене он виделся со знаменитым мистическим писателем Юнгом-Штиллингом, и они оба пришли к выводу, что во всех христианских исповеданиях есть доля истины, но не одно из них не содержит всю полноту истины.
Мистические настроения захватили и обер-прокурора Голицына. Пользуясь столь влиятельным покровительством, проповедники не церковного мистицизма с большим размахом развернули прозелитическую пропаганду. Мистицизм, заимствованный на Западе, причудливо сливался с доморощенным мистическим хлыстовством. На собраниях у великосветской сектантки Татариновой устраивались хлыстовские и скопческие «радения».
В обстановке этой мистической одержимости возрождались и усиливались масонские ложи. К масонству с благожелательным интересом относился сам Александр I. В масонской ложе состоял его брат Константин. Среди «вольных каменщиков» числились такие влиятельные лица, как князь Репнин, граф Виельгорский, Уваров, А. И. Тургенев. В высшем обществе сложилась тогда поговорка: «да кто же ныне не масон». Ложи Коронованного Александра, Умирающий Сфинкс, Соединенных друзей, Палестины приобрели огромное влияние на все сферы государственной жизни.
Видный масон А. Лабзин возобновил масонское книгоиздательство, запрещенное при Екатерине II. Переводились и печатались книги западных «мистиков» Эккартсгаузена, Сен-Мартена, Гион, Юнга-Штиллинга. Лабзин издавал журнал «Сионский вестник», на страницах которого под видом вселенского, универсального христианства и внутренней церкви проповедовался адогматический религиозный синкретизм.
Мощным орудием строителей «внутренней церкви» стало основанное в 1813 году. Петербургское библейское общество, переименованное через год в Российское. Оно действовало как секция английского Библейского общества, и главными заправилами в ней были пасторы Паттерсон и Пинкертон. Первое собрание общества состоялось в доме князя Голицына. Он же стал и его президентом. Своей целью общество объявляло распространение Библии среди иностранцев и инославных, но уже в 1814 году оно получило от государя право издавать Священное Писание и на славянском языке. В члены общества ввели несколько архиереев и других духовных лиц. В 1816 году было решено приступить к изданию Библии на русском языке.
Дела общества шли блестяще. Его отделения появились в самых глухих уголках страны. Имущество этого учреждения во много раз превышало казну Синода. Его покровителем состоял сам император. В общество входили министры, сенаторы, губернаторы, архиереи. Из общества частного, каким оно представлено было в уставе, оно превратилось в официальное, правительственное учреждение. Рост влияния общества, ставившего своей целью распространение слова Божия, не вызывал однако восторга у ревнителей Православия. Библейское общество придерживалось правила печатать Священные книги «без всяких на оныя примечаний и пояснений», чтобы устранить из своих изданий всякие вероисповедные особенности.
Курс на размывание конфессиональных границ, и значит, на принижение Православия в прикровенном виде выражен в отчете Общества за 1818 год: «Небесный союз веры и любви, учрежденный посредством Библейских обществ в великом христианском семействе, открывает прекрасную зарю… и то время, когда будет един Пастырь и едино стадо»; и чтобы приблизить эту «зарю», пастору Пинкертону дана была власть объезжать епархиальные города России и требовать отчета у архиереев в распространении слова Божия, делать им внушения и замечания, давать указания и советы. По свидетельству А. Стурдзы, присутствовавшего на заседаниях Общества, его коноводы «шумели, уверяли, что в идее Библейского общества новое излияние Святого Духа на всяку плоть, что с помощью одной книги можно будет христианству расторгнуть обветшалые пелены, обойтись без Церкви и достигнуть соединения в духе и истине».
В 1817 году ревнители «внутренней церкви» усилились еще более в результате важной административной реформы. В состав Министерства народного просвещения была включена канцелярия синодального обер-прокурора и департамент по делам иностранных исповеданий, подчинявшийся ранее министру внутренних дел. Новое ведомство получило наименование министерства духовных дел и народного просвещения. Во главе этого «двойного министерства» был поставлен князь Голицын. Все дела, касавшиеся религий, соединялись в департаменте духовных дел, директором которого назначался масон А. И. Тургенев. Одним из четырех отделений этого департамента стало отделение по делам греко-российского исповедания. Новым обер-прокурором, теперь уже представлявшим не лицо государя, а лицо министра, стал князь Мещерский. Реформа означала крайнее унижение Синода, поставленного теперь под надзор второстепенного чиновника и наравне с такими учреждениями, как евангелическая консистория или духовное управление евреев.
А главная беда и опасность заключалась в том, что «двойное министерство» откровенно действовало как орган Библейского общества и как орудие масонских лож. Всякая полемика против «мистических» писателей пресекалась цензурой. Дело доходило до таких курьезов, как, например, строгий выговор министра издателю «Духа журналов» за то, что в одной статье журнала автор посмел иронизировать над пророчеством Штиллинга о наступлении конца света в 1836 году.
Первоприсутствующий в Синоде митрополит Амвросий долгое время снисходительно относился к заблуждениям Голицына, благодаря свойственной ему осторожности и дипломатическому такту он умел поддерживать с ним хорошие отношения, но, наконец, и его терпение истощилось. Умножение сект, засилие враждебного Церкви синкретического мистицизма, шедшего по следам древних гностических ересей, заставили его решительно высказаться против Библейского общества. За этим последовало разделение Петербургской и Новгородской епархии на две отдельные епархии и удаление митрополита в Новгород. 26 марта 1818 года он выехал из Петербурга, а через 2 месяца, 21 мая, скончался в Новгороде.
На его место был переведен из Чернигова архиепископ Михаил (Десницкий). В прошлом он многие годы служил священником при московском храме святого мученика Иоанна Воина и славился своими сердечными проповедями. В 1796 году он принял постриг и через 5 лет был хиротонисан в епископа. Это был добрый, кроткий, мягкосердечный архипастырь. Богословская схоластика отталкивала его, человека теплого, сердечного благочестия. Его собственные богословские воззрения были проникнуты мистическим духом, но не мистицизмом Сведенборга или Сен-Мартина, а мистицизмом учителей духовной жизни святых преподобных Макария Великого, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова. Голицын, однако, надеялся на сочувствие нового митрополита своим религиозным идеям, а также рассчитывал на его мягкость и уступчивость. И ошибся в своих расчетах.
Митрополит Михаил оказался твердым архипастырем, стоявшим на страже Православия. Под его покровительством составилась «дружина» ревнителей, которые стали открыто выражать свою тревогу и негодование на вредное и опасное направление министра. Ректор Петербургской Академии архимандрит Иннокентий (Смирнов) отказался от звания члена Библейского общества и написал письмо А. И. Голицыну, в котором потребовал закрыть «Сионский вестник» Лабзина. Он прямо писал министру: «Вы нанесли рану Церкви, вы ее и уврачуйте».
Вскоре произошло новое столкновение. В конце 1818 года в качестве цензора архимандрит Иннокентий разрешил к печати книгу Е. Станевича «Разговор о бессмертии души над гробом младенца», в котором осуждались идеи, проповедовавшиеся «Сионским вестником». Выход этого сочинения произвел бурю в окружении Голицына. Министр добился от императора запрещения книги Станевича. Он писал царю, что книга наполнена «защищением наружной Церкви против внутренней» и «совершенно противна началам, руководствующим христианское наше правительство». Архимандрит Иннокентий был удален из Петербурга, его возвели в сан епископа и назначили в Пензу, где он скончался осенью того же года в возрасте 35 лет.
После устранения епископа Иннокентия митрополит остался в одиночестве. Тем не менее, он не уступил Голицыну, и в 1821 году, за две недели до кончины, писал императору, умоляя его спасти Церковь «от слепотствующего министра». Письмо произвело сильное впечатление на государя.
