Константин Пархоменко - Православие в деталях. Ответы на самые популярные вопросы
Это был мой сосед, которого я знал несколько лет. Я хорошо относился к этому человеку. Нормальный дубовый мужик-летчик, в котором не было места эмоциям, которого при словах «искусство», «живопись» коробило. А что до стихов, то, кроме песен летно-блатных, он ничего не знал. Через некоторое время после инцидента я стал замечать, что этот человек стал изменяться, стал читать стихи. А когда я появился у него в квартире, увидел картину, нарисованную в очень интересных нежных бело-голубых тонах, на которых проявлялись образы то ли ангелов, то ли каких-то бесплотных существ. Ясно, что это было отражение его внутреннего состояния. Это произошло в 1990 году.
…Первый случай произошел в 1973 году, второй – в 1976 году, а третий – в 1990 году. Спрашивается, что между ними общего? Я общался с этими людьми и видел одинаковое изменение их психики. Когда я увидел, какие картины они пишут, эти картины объединили эти разрозненные случаи. Совсем недавно по телевидению шла очень интересная передача «Жизнь после смерти», о тех людях, которые выжили после клинической смерти. Очень кратеньким эпизодом там показали картины, которые рисовал один из участников этой передачи. Я понял, почему эти картины – одного порядка: на этих людей воздействовала некая сила. Я теперь могу прямо сказать: Божественная Сила, Божественное Проявление, но люди обратились к ней сами. Науке это пока неизвестно, это еще будет изучаться. И задается вопрос: а может ли все наука? Оставим это на потом. Когда надо, Бог все расскажет и объяснит. Когда я этим решил заняться как технарь, как ученый, внутренний голос мне сказал: «Владислав Сергеевич, прекрати этим заниматься! Не надо! Придет время, и все об этом узнают, что это такое. А пока не надо». Я проснулся утром и понял, что пока я этим заниматься не буду. Вот вам рассказал и думаю, что такие явления бывают в жизни и с этими людьми, и с другими, но хочу сказать, что это никакое не Зазеркалье. Такое случается здесь, на нашей земле, с нашими людьми. Надо только очень сильно верить в Бога, чтобы поверить, что это реально.
…Сейчас я хочу рассказать случай, который произошел с моим другом, практически моим побратимом, с человеком, с которым мы бок о бок прожили долгую жизнь. Это тоже связано с авиацией. Мой друг окончил Гатчинское летное училище и стал работать борт-инженером на Ил-18. У этого самолета четыре двигателя, но он может летать и с одним двигателем. И вот однажды летному экипажу вместе со стюардессами пришлось работать на одном двигателе.
Сначала работали на четырех, а потом надо было в процессе этого тренировочного полета отключить двигатели. Так получилось, что сидели два экипажа, два первых пилота, и вместе они дали взаимоисключающую команду – и выполнили ее. Получилось так, что все двигатели были выключены, кроме одного, самого крайнего, который тоже на какой-то момент оказался отключен.
И самолет стал падать.
У Ил-18 есть одна очень интересная особенность, и она уже проверена: когда самолет падает, можно выжить, если успеешь спрятаться в хвосте. Хвост там настолько прочный, что от удара он отваливается и отлетает в сторону, а все остальное может сгореть. Так получилось, что четыре человека экипажа, выполнив неправильную команду, бросились спасать свою жизнь, когда самолет был уже практически без двигателя. На месте борт-техника оказался мой друг, который только-только окончил летное училище. Он всю свою жизнь с пеленок рисовал самолеты, делал планеры. Это человек, который всю жизнь хотел быть пилотом, но по состоянию здоровья мог стать только техником самолета. Когда самолет стал падать, мой друг помолился. Его счастье, что мать у него была верующей женщиной и его детство прошло с людьми, которые знали некоторые нехитрые молитвы. Так что он знал, что такое Слово Божие.
Когда Валера почувствовал, что самолет падает, и понял, что смерть неизбежна, – он прочел короткую молитву во спасение души: «Господи, если тело мое погибнет, то пусть останется моя душа». Он уже смирился, попрощался мысленно с матерью, помолился – и в этот момент, как он рассказывал, в нем как ток прошел. Он сел на место пилота, включил одно, второе, третье, перегнулся и перепрыгнул на место борт-техника и сделал ту манипуляцию, которую он не раз делал, будучи техником. Но он сделал и нечто другое, в результате чего ему удалось на падающем самолете включить один двигатель – самый крайний. И на этом двигателе выровнять и посадить самолет.
Когда самолет сел, была проведена проверка действий экипажа. По всем данным, он как техник должен был выполнить команду своего пилота, а он выполнил команду и первого, и второго пилотов одновременно. Да, это была его неопытность, но самолет сел. К счастью, все закончилось хорошо, но он был отстранен от полетов. Его чуть не отдали под суд. Но уйти с летного поля он не захотел – он стал уборщиком мусора с самолета. Его отстранили от всего, потому что в этой аварийной ситуации был виноват он. Он это все прекрасно понимал, но любовь к самолетам была для него превыше всего.
Прошло полгода. У Ильюшина шло совещание. Ему говорят, что надо сделать самолет, который мог бы летать хоть на одном двигателе. А Ильюшин говорит: «Не может мой самолет летать на одном двигателе». Но там был один участник с нашего, Ленинградского порта, который рассказал, что полгода назад был такой инцидент, но аварии не было, поэтому о нем мало кто знает. Он рассказал, как что было. Ильюшин приказал заводить свой самолет, летит в Ленинград и зовет к себе Полякова Валеру. Прислали все документы, пришел Валера. Ильюшин говорит:
– Садись и показывай, как ты все это делал!
– Что?
– Как ты спас самолет?
Валера показал, какую именно манипуляцию он сделал. Главный конструктор спрашивает:
– Почему ты это сделал так, а не так?
А тот отвечает:
– Я не знаю, но моя рука нажала именно на этот тумблер и выключила этот тумблер.
– Но об этом нигде не сказано!
– А я не знаю.
– Как не знаешь?
– Да я помолился, и Бог помог.
– Не знаю, как Бог, но ты спас людей и спас самолет.
С этого момента Валерий Поляков стал самым старшим инженером-испытателем Ильюшина. Двенадцать лет назад его выпроводили на пенсию. Теперь он работает в фирме «Боинг», тоже старшим инженером-испытателем. Теперь, как говорит Валера, он входит в самолет с молитвой и выходит с молитвой, понимая, какой это подвиг – приближаться к Богу, быть ближе к Нему и не ощущать этого. «Сколько лет я летаю и каждый раз получаю эту благодать!»
Это Ваш прихожанин, Александр. Здравствуйте, батюшка.
В воскресенье исповедался, причастился Тела и Крови Христовых. Внезапно женщина, стоявшая рядом, громко возгласила, глядя на меня: «Оккультистам в церкви не место!» На мой недоуменный вопрос – в чем, собственно, оккультизм, она туманно ответила о несоответствии моего поведения православным канонам. Между тем поведение мое во время литургии ничем не отличалось от поведения большинства прихожан.
Сама же она во время службы все время делала нелепые движения руками, напоминающие действия гипнотизера или подобные движениям Алана Чумака во время его сеансов.
Настроение было испорчено… К счастью, ненадолго. Помолившись, я поблагодарил Бога за это испытание.
Как уберечь от контактов с ней хрупкие души людей, делающих первые шаги в храме?
Александр
Есть такая у нас прихожанка… Это она воздевает руки, делает разные пассы. А что с ней делать?.. Как вы думаете?..
Самый радикальный вариант – выгнать из храма. И сказать сторожу, чтобы на порог не пускал. Но не будет ли это слишком жестоко? По отношению к несчастной психически больной женщине? Не «слишком» ли это, если мы из дома Божиего выгоняем тех, кто нуждается в исцелении? Помните: Иисус же… сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Мф. 9, 12).
Некоторое время назад мы (священники) серьезно поговорили с ней и сказали, что, если еще раз она к кому-то подойдет со своими замечаниями… пусть пеняет на себя. Наблюдаем. Вроде никого не трогает. Но вот, видимо, опять…
А может быть, пока без радикальных мер сделаем так: все, кто об этой ситуации знает, пусть тоже за N. наблюдают. И если увидят, что она к кому-то подходит и что-то говорит, пусть «спасают» людей от нее.
Кстати, она не всегда плохое говорит. Иногда подойдет к кому-то и скажет: «Счастье-то какое, что мы с Богом. Верно?» И человек заулыбается.
…И еще одно, раз, дорогие, заговорили об этом. Храм – ведь это наш общий дом. Не только священники должны следить за порядком, благочинием, но все прихожане. Недавно я выступал по радио, и одна женщина звонит в студию и говорит: «Вот я была на кладбище (9 мая), и там иеговисты, много-много, раздавали журналы, останавливались и беседовали с людьми, отвечали на вопросы. И народ к ним тянулся. Батюшки! Не пора ли вам выйти из храмов на просторы улиц, кладбищ? И беседовать с людьми, отвечать на вопросы?»
