Юлия Серебрякова - Четвероевангелие
Вся совокупность учеников Христа именуется Церковью (собранием) (см.: Мф. 16: 18; 18: 16). Спасение человека не есть дело двух – Бога и самого верующего и кроме личной ответственности за свое спасение необходима принадлежность к богоустановленному обществу спасаемых. В Ветхом Завете прообразом Церкви был Израиль, народ Божий, частью которого человек становился через обрезание как знак Завета. В Новом Завете частью нового Израиля человек становится по вере в Иисуса Христа через новое обрезание – крещение от воды и Духа, о чем говорилось в беседе с Никодимом (Ин. 3) и в проповеди Иоанна Предтечи (Мф. 3: 11). Основанная Христом Церковь управляется поставленными Им людьми – Двенадцатью апостолами и поэтому называется апостольской Церковью.
2.3.2. Условия ученичества Христу
Об избрании Двенадцати и значении их служения мы поговорим отдельно. Здесь же поговорим о наставлениях Спасителя, адресованных Двенадцати апостолам и всем ученикам вообще, в которых выражены требования к верующим. В этих требованиях все общеобязательно, но в идеальной, совершенной своей форме доступно лишь некоторым – тем, кто ищет совершенной жизни во Христе.
Из наставлений Христа понятно, что стать Его учеником и остаться таким, как был прежде, невозможно; нельзя быть верующим во Христа «в общем смысле слова». Господь требует от учеников готовности оставить ради Него все: семью, имущество, земные привязанности и даже собственную жизнь: «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк. 14: 33). Это всецелое предание себя Христу является неизбежным разрывом с этим миром: «Они не от мира, как и Я не от мира» (Ин. 17: 16).
Невозможно войти в Царство Божие «вслепую», не понимая ясно, что дело спасения от каждого конкретного человека требует четко расставленных приоритетов и готовности оставить все ради Христа. Притчи о строителе башни и о царе, идущем на войну (Лк. 14: 28–32), показывают, что Царство Божие требует такого понимания: начиная войну, царь прикидывает, есть ли у него возможность в ней победить; начиная строительство, человек рассчитывает, сможет ли он его завершить. Конечно, эти притчи даны не для того, чтобы человек оправдал свое неверие: «Я не могу такой ценой покупать себе спасение, а как же мои родные и близкие, моя работа и т. д.». Собственно, такая подмена ценностей и является гибельной, потому что за ней стоит безответственный подход к делу собственного спасения. Эти две притчи показывают недопустимость самообмана: подлинным учеником Христа является тот, кто имеет решимость жить во Христе и понимает цену, которой эта жизнь приобретается. Такие люди становятся «солью земли» и «светом миру» – спасаясь сами, они своим подвигом являют миру Христа и сохраняют мир от нравственного разложения.
Разрыв с миром: отношение к семье
Многие особенности учения Спасителя по-человечески тяжелы для восприятия – и для слушавших Его иудеев, и для нас. Вместо ожидаемой иудеями общей победы Израиля над врагами Господь обещал неизбежное разделение даже родных людей: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей» (Лк. 12: 51–53). Разделение внутри семьи обычно воспринимается как зло, но оно может оказаться и «неким божественным деянием»[216]. Слова Христа: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14: 26) – кажутся отменой родственных чувств и семейных обязанностей, но это не так, потому что из них не следует, что любовь к Богу может быть выражена только разрывом отношений с родственниками. Господь предупреждает, что любовь к Богу и сохранение верности иногда с необходимостью требуют от человека подобного разрыва: Бога надо любить больше, чем кого бы то ни было из людей, а о своем вечном спасении надо заботиться больше, чем о чем-то еще. «Смотри же, в простоте своей и неопытности не соблазнись сим изречением. Ибо человеколюбец не бесчеловечию учит, не самоубийство внушает, но хочет, чтоб искренний Его ученик ненавидел своих родных тогда, когда они препятствуют ему в деле богопочитания и когда он при отношениях к ним находит затруднения в совершении добра… Итак, кому родные вредят в деле богопочтения, и он однако ж с удовольствием продолжает расположение к ним, ставит оное выше благоугождения Богу, а иногда из любви к жизни, в случае угрозы мучения, склоняется к отречению от веры, – тот не может быть учеником Христовым»[217].
В истории Русской Церкви есть два знаменитых примера, иллюстрирующих и помогающих понять эту проблему разрыва: двое святых – прп. Сергий Радонежский и прп. Феодосий Киево-Печерский – почему-то по-разному вели себя с родителями. Прп. Сергий не уходил в монастырь, пока об этом просили родители и, почитая их, оставался в миру. А прп. Феодосий, как будто в нарушение заповеди о почитании родителей, убежал в монастырь вопреки воле своей матери и скрывался от нее. Ответ прост: родители Варфоломея, будущего радонежского подвижника, не препятствовали ему в благочестии, а мать будущего устроителя «колыбели русского монашества» как раз мешала сыну подвизаться «добрым подвигом веры» (1 Тим. 6: 12), хотела его оставить в миру, женить и отлучить от желания совершенной жизни во Христе.
Но притом что долг следования за Христом выше родственного долга, сам этот долг не только не отвергается, но и ставится высоко в церковном учении; довольно посмотреть, например, Первое послание ап. Павла к Тимофею: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5: 8).
Приобщение к победе Христа над миром: о хранении верности Богу
Опасности и трудности, которым ученики подвергались, сопутствуя земному служению Христа, усугубятся впоследствии и будут сопровождать жизнь Церкви вплоть до Его Второго Пришествия; наступят времена, когда ученики будут желать возвращения хотя бы одного из дней, когда они пребывали со Спасителем и в тени Его служения были в безопасности. От христианина в грядущих опасностях требуется хранение верности Христу. Сами опасности будут иметь разный характер: это и внешние скорби, гонения на Церковь, и соблазны от внешних (то есть нехристиан, проповедь лжеучителей), и соблазн греха, искушение от собственных страстей, с которыми каждому христианину предстоит бороться до смерти. Эта часть наставлений Христа связана с обетованием Его Второго Пришествия, которое станет для учеников желаемым событием (см.: призыв «Ей, гряди, Господи Иисусе!» в Откр. 22: 20), окончательным и полным явлением победы Христа над миром (диаволом), окончанием периода испытаний.
На протяжении всей жизни Церкви и в особенной мере накануне Второго Пришествия Христа и явления Его всему миру будут появляться лжеучителя, распространяющие ложные слухи о Нем, но Господь, исключая соблазн учеников, предупреждает, что Его появление нельзя будет не заметить: «И скажут вам: вот, здесь, или: вот, там, – не ходите и не гоняйтесь, ибо, как молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба, так будет Сын Человеческий в день Свой. Но прежде надлежит Ему много пострадать и быть отвержену родом сим» (Лк. 17: 22–31). «День Свой» – это «День Господень», о котором говорили пророки и который нельзя отождествить с одним каким-то событием в служении Христа: в понятие Дня Господня вмещаются Страдания и Смерть, Воскресение, Вознесение и дарование Духа Святого ученикам как явление славы Царства верующим, но в особенной мере это Второе Пришествие и Суд как явление Христа во славе всему миру.
Второе Пришествие Христово будет неожиданным и внезапным, явление Христа как Судии застанет мир в беспечности греха, подобной состоянию человечества накануне всемирного потопа: «И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех. Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех; так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится» (Лк. 17: 26–30). В этой истории с потопом, являющейся прообразом состояния людей накануне кончины миры, не может не удивлять это пренебрежение к собственной безопасности; любому человеку все-таки свойственно чувство самосохранения. За этим может стоять только надежда на альтернативные пути спасения: другие плавсредства, высокие крыши, деревья, горы. Но все, имевшие надежду на что-то «вне спасительного ковчега»[218], погибли; гибель ждет и тех, кто не верит и неверен Христу.
